Долгосрочное планирование. Космоопера

– Это безобразие! Я не могу включить свет! Я не могу открыть дверь! Никакая ваша техника на меня не реагирует!

Для трупа Штефан Нягу очень громко кричал и очень много жестикулировал коротковатыми ручками.

Но дом его действительно не воспринимал.

Его жена, изысканной бледности хрупкая блондинка, длинная и тонкая, как водоросль, молча сжимала руки, краснела и бледнела.

– Штефан, дорогой… Штефан, пожалуйста… Тебе нельзя волноваться… тебе нельзя расстраиваться…

Я извинилась, пообещала разобраться и начала вызванивать Фаско, которого, разумеется, на месте не было.

В конце концов младшенький, поганец, ответил на звонок. По ушам немедленно громыхнуло. Я беззвучно выругалась.

Песенок, которые записывает Фаско со своими приятелями, я терпеть не могу. Это или ужасно скучная ругачка в рифму (четыре калеки перебрасываются намеками на никому неизвестные обстоятельства), или какие-то чудовищно слащавые излияния во имя какой-нибудь очередной Нинетты или Козетты, которые без всяких проблем натягиваются на любую встречную. Все это называется «сладчайшим новым стилем», и слушать это совершенно невозможно.

– Фаско, чтоб тебя! – рявкнула я. – Ты где?!

– Джемчик, ну мы тут с ребятами, слушай, ну тут такое, ты не поверишь, кто приехал!..

– Я тебе скажу, кто приехал! Постояльцы приехали!

– Да завел я их и представил, ну, да ты у ларов спроси!

– Каких еще ларов! – взвился Штефан. – Мы вам деньги заплатили! Что это за варварские суеверия!

Он развернулся к жене:

– А ты куда смотрела?! Что, нельзя было у нормальных хозяев жилище снять?!

– Семья Донати всегда придерживалась истинной веры, – сухо сообщила я. – Лары – это традиционное наименование совокупности искусственных интеллектов, отвечающих за модуль вашего проживания.

– Вы их кровью кормите, я видел, видел!

– Это стандартная процедура сдачи крови для проверки ДНК, мист Нягу, – устало сказала я. – Ее используют все на Станции со времен Основания. Но вы, конечно, можете попытать счастья и найти какой-нибудь другой вариант размещения. Насколько я знаю, в капсульных отелях при космопорте всегда есть места.

Мист Нягу начал медленно набирать в грудь воздуха для следующего вопля. Миз Нягу вцепилась ему в локоть:

– Штефан, успокойся! Не волнуйся так! Тебе же плохо станет!

– Штефан Нягу? – вдруг переспросил из комма незнакомый голос.

Я беззвучно выругалась.

– Фаско, кто там у тебя?

– Да это Дерио, ты его знаешь! Да ты чего, не помнишь, что ли?.. – но тут его оттеснили.

– Штефан и Санда Нягу, транзитная пересадка до Сигизмунда-7, верно? – спросил ровный голос.

Мист Нягу опять взвился, как укушенный.

– А вы откуда знаете?! Вы вообще кто такой?! Что это за безобразие! Это утечка моих личных данных!

– Я стоял за вами в очереди на контроль. Дайте, пожалуйста, донну Санду, – так же ровно сказал голос.

Я вздохнула и протянула комм миз Нягу.

– Пожалуйста, переведите комм в личный режим, – сказал голос.

Миз Нягу недовольно уставилась на меня. Я вздохнула и настроила ей наушник.

– Пожалуйста, отключитесь, донна Джемма. Это личный разговор.

Я скрипнула зубами, но сунула второй наушник в карман. Подняла взгляд, и увидела, как и так не особо румяная миз Нягу прямо на глазах бледнеет в синеву. Потом она выпрямилась и сжала пальцы.

– Большое спасибо за совет, – внятно произнесла она и принялась выковыривать наушник. Пальцы у нее дрожали. Да что он там ей такое сказал, поразилась я.

Миз Нягу перевела на меня взгляд.

– Прошу прощения за возникшую ситуацию, донна Джемма. Нас вполне устроит, если все хозяйство будет на мне. Я поговорю со Штефаном. И… нам бы хотелось снять эти апартаменты на длительный срок. Можно ли это сделать?

– Насколько длительный?

Миз Нягу хлюпнула носом.

– Пока не знаю.

Я перепроверила договор, который должен был заключать Фаско. Все он сделал как полагается, зря я на него. Мы внесли необходимые изменения. Затем разделили трапезу – к счастью, миз Нягу, в отличие от миз Ким, была не против помощи. Лары в пятерке хуже готовят чай, но зато делают неплохой капучино. Хотя, казалось бы, одна система и ничто не мешает им обмениваться информацией по внутренней сетке – у каждого жилого модуля все равно своя специфика. Я пыталась научить своих тому же рецепту – все равно один к одному не получается. А может, дело в том, что в моем модуле лары знают меня с детства и предпочитают не перестраиваться. В детстве я любила добавлять лаванду во все, что только можно – и они до сих пор используют эту настройку по умолчанию.

Старые модули не такие комфортные, как новые – но самые надежные. Каждый из них может переходить на полную автономность. «Мой дом – моя крепость», любит говорить Корсо. Но иногда мне кажется, что с точки зрения ларов все совсем наоборот. Не они принадлежат нам, а мы принадлежим им. Это мы для них – бабочки в стеклянном вольере, приходящие и уходящие.

Когда-то я пыталась их о таком спрашивать, но они не отвечают.

Миз Нягу намазывала мужу бутерброды, кидая в его сторону бесконечно виноватые и тревожные взгляды. Мист Нягу, замолкший, но всем своим видом выражающий неодобрение, сопел, но жевал.

– Какой тебе канал включить, милый? – щебетала миз Нягу. – Спорт? Новости?

– Не надо новости, там одно вранье, – буркнул мист Нягу, меняя гнев на милость. – Спорт оставь.

– Конечно, разумеется…

Мист Нягу уставился на экран. Миз Нягу схватила меня за рукав и потянула за дверь.

Створка скользнула вбок, захлопнулась, и миз Нягу, глядя на меня оленьими глазами, выдавила:

– Ваш дом прав.

– Садитесь и рассказывайте, – сказала я.