Онтологически человек: Истинное желание

– Чем обязан? – вопросил черный дану.

Блейз близоруко поморгал:

– Мы ищем Артура. Короля Камелота.

Дану, стоящий у окна, вскинул голову, будто хотел что-то сказать, но одернул себя. Блейз бросил на него быстрый взгляд.

Черный дану перехватил его и медленно развернулся к стоящему у окна.

– Гатта, – усмехнулся он – как скала разверзлась. – Ты просил что-нибудь у Единого?

Гатта – видимо, так звали дану – обхватил себя за локти. Зашуршал шелк.

– И что, если так, Вран? – дану изогнул тонкие губы. – И кот может смотреть на короля.

– Ты прекрасно знаешь, чего это стоит, – бросил черный.

– Нельзя отменить истинное желание, – тихо произнес Гатта.

Эйрмид скользнула между ними, погладила черного по плечу, улыбнулась Гатте и развернулась к Врану:

– Игра пошла на новый круг. И ты прекрасно знаешь, как это всегда бывает.

– Я бы не был так уверен, – буркнул черный.

– Бог не играет в кости, – тихо сказал Блейз.

– О, – возразила Эйрмид. – Еще как играет. И страшно жульничает. На наше счастье. Но, – она подняла палец, – я думаю, для начала нам следует прояснить ставки. – Она обвела сияющим взглядом присутствующих, остановилась на черном и приглашающе улыбнулась. – Итак?

Вран скрестил руки на груди:

– Авалон. Я всегда ставлю Авалон.

Эйрмид прикусила губу и покачала головой. Черный посмотрел на нее исподлобья:

– Я сделал ход и выиграл. Это все, что имеет значение.

Дану комически закатила глаза, но повернулась к следующей жертве:

– Гатта?

Гатта, разглядывавший ногти, поднял на нее глаза и мягко улыбнулся:

– Не думаю, что моя ставка что-то значит. Одно мертвое человеческое дитя бросит свое желание на весы – и оно перевесит. Человек – это венец творения, а кто я? Всего лишь Эльфин. – Он повернул голову и глянул прямо на Ланса – и Ланс понял, где и когда видел это спокойное, удлиненное лицо. Это был тот дану, за которым в Город Солнца пришел Мерлин. Тот, ради кого колдун разрушил Город. Ланс будто прирос к месту.

Он вдруг ощутил руку на плече.

– Не надо так, – тихо, но твердо сказал Блейз. Чёрный дану дернул углом рта, усмехаясь чему-то своему, и перевёл тяжёлый взгляд на Эльфина:

– Да, Гатта. Не надо.

Эльфин смиренно опустил очи:

– Как скажешь, Вран, – прошелестел он. – Я всего лишь завидую. Не все из нас решают дилемму Авраама с такой… лёгкостью.

У черного по скуле прошел желвак. Он набрал было в грудь воздуха, чтобы ответить, но белая его опередила:

– Разумеется, – промурлыкала Эйрмид. – А если ты будешь паинькой, Гатта, я скажу тебе, почему.

Эльфин вскинул на нее глаза. Зрачки у него были вертикальные:

– Просвети меня.

– Ты всегда путаешь игроков с фигурами на доске. А зря. – Она обернулась к гостям. – Самое время спросить, чего желают смертные. – Она снова приглашающе улыбнулась. – Итак, чего желает дочерь Евы?

– Я ищу Артура, – сказала королева.

– Нет-нет-нет, – белая защелкала языком. – Я спросила не «что ты делаешь», а «чего ты хочешь». Каково твое истинное желание? Чего жаждет твое сердце?

По лицу королевы прошла тень:

– Какое вам дело до моего сердца? – резко сказала она. – Я прошу у вас помощи. Либо помогите мне и назовите свою цену – либо откажите. Что вам нужно? Золото? Оружие? Люди? Поклонение? Жертвы?

Эльфин издал стон и картинно заслонился рукавом. На лице у черного появилось брезгливое выражение:

– Вы серьезно? И что вы будете делать, если я сейчас запрошу у вас пятьсот жареных младенцев, Ваше Величество?

Королева побледнела.

Белая бросила на черного укоризненный взгляд.

– Не пугай девочку, пожалуйста. Ей, наверное, просто никто ничего не объяснил.

Белая скользнула к королеве, приобняла ее за плечи и повела вокруг рукой.

Стены вдруг пропали. Все исчезло. Осталась только тьма, и где-то в вышине над ней – полоса Млечного пути.

– Это Аннуин, – прошептал голос Эйрмид совсем близко. – Аннуин включает в себя все.

Небо начало вращаться – медленно, постепенно ускоряясь.

– Человек – венец творения, – промурлыкал голос дану, так, что у Ланса по спине пошли мурашки. Небо понеслось, как карусель. – Человек тоже включает в себя все.

Млечный путь завился штопором и вонзился ему в зрачок.

– Человек, расставаясь с телом, оказывается в Аннуине.

Замелькали образы, будто кто-то быстро-быстро завертел волшебный фонарь – Город Солнца рушится; колдун стоит на развалинах и смеется; самолет выходит из пике и сталкивается с драконом – у самого иллюминатора мелькает кожистая морда; король опускает вниз Экскалибур, посвящая в рыцари; Элейна вскидывает руки и тянется, простыня падает с нее вниз; Дева Озера поворачивает стеклянное лицо и спрашивает – чего ты хочешь, Ланс?