Криасморский договор. Пляска на плахе

Пираф взял за грудки парнишку, умудрившегося привести подмогу.

–Все было так? Говори, болван!

– Д-да…

Десятник со всего размаху двинул бойцу в челюсть. Тот рухнул на колени и пополз прочь.

– Приношу извинения от имени Танора. Семья осталась?

– Да.

– Заплатим. Кормильца не вернет, но хоть что-то. И я сам сообщу Танору.

– Хорошо. – Артанна жестом приказала своим людям убрать оружие. – А теперь, если все решено, мы уйдем. И вам советую…

Она не договорила, заметив, как расширились глаза Пирафа. Наемница обернулась и едва успела отскочить от пронесшегося мимо нее Дарона.

– Где тебя носило?

– Осторожно, командир! – завопил Зеленый и толкнул ее в сторону. – Стрелы!

Пираф растерянно обернулся. Артанна задрала голову и увидела на крыше лучника с нашивкой «Братства», и целился он в них. Десятник «Братства» сделал шаг вправо – лук переместился вслед за ним.

Стрелять собирались не в нее.

– Падай! – заорала наемница и бросилась на десятника.

– Что такое?

Тренькнула тетива. Артанна оттолкнулась от земли и налетела на Пирафа, сбивая того с ног. Щегольская шапочка полетела в грязь. Спустя миг что-то обожгло ягодицу, Артанна ощутила резкую боль и взвыла. Пираф изумленно смотрел на ее скорчившееся лицо.

– Кому ты мешаешь в «Братстве», дорогой? – тихо прорычала она. – Уж не Чирони ли?

Ее подхватили чьи-то крепкие руки и подняли на ноги. Зад горел.

– Ушел, – мрачно констатировал Веззам и недобро посмотрел на десятника. – По крышам не догоним. Но, зуб даю, я видел у него нашивку «Братства».

Пираф поднялся и взглянул на торчавшую из ягодицы Артанны стрелу.

– Кажется, я твой должник, Сотница, – хмыкнул он. – Когда-нибудь придется тебе отплатить.

– Сначала доживи, – прохрипела она. – Уходим! Дарон!

– Да, командир? – отозвался юнец.

– Ты, мать твою, уволен!

Миссолен

«Дура! Я же пытаюсь ее спасти!»

Имперский казначей Демос Деватон отложил перо, прикрыл обожженную половину лица волосами и уставился на гостью. Голову дамы венчал конический головной убор, высота которого демонстрировала статус баронессы.

– На вашем месте я бы немедленно согласился на предложение моего Дома, – сказал Демос вслух и смерил женщину оценивающим взглядом. – У моего брата определенно есть вкус, но, увы, нет мозгов. Однако в ваше благоразумие я верю. Соглашайтесь, леди Лисетта.

– Мой муж…

– Переживет вашу измену, как переживет ее и супруга моего брата. Все улажено. Когда ублюдок появится на свет?

Лисетта Тьяре вздрогнула, услышав грубую, но правдивую формулировку.

– В начале осени.

– Тогда все лето вам лучше провести вдали отсюда. Барон уже дал согласие, – Демос улыбнулся одними уголками губ. Вышло криво, как и всегда: некоторые мышцы лица так и не восстановились с годами. – Вы отправитесь в монастырь и останетесь в окружении слуг Хранителя до рождения ребенка. Как только восстановите силы, вернетесь ко двору и будете хранить все в тайне.

Его равнодушный тон, казалось, беспокоил молодую баронессу сильнее, чем обезображенное лицо. Опустив глаза к полу, она тихо спросила:

– Но что станет с ребенком? Какое будущее его ждет?

Демос пожал плечами.

– Останется в обители, пока не достигнет семилетнего возраста. Щедрое подношение настоятельнице уже сделано. Если родится девочка, станет служить Хранителю в Ульфиссе или Бэрке. Если же Хранитель одарит вас мальчиком, бастарда переведут в Орден. Например, в Лаклан или даже Мирвир.

– Боже, Мирвир! Это же в Хайлигланде…

– Чем дальше, чем лучше для всех, – сухо произнес Демос. – Помогите замять этот скандал, и, обещаю, мы не бросим этого ребенка.

– Только церковь? Неужели нельзя придумать для дитя другую судьбу?

– Этот бастард – пятно на репутации величайшего Дома империи! – крик Демоса заставил собеседницу вжаться в спинку стула, и казначею пришлось взять себя в руки – и без того его внешность пугала людей. Выходки брата с каждым разом становились все опаснее, а у Демоса оставалось все меньше времени на решение его проблем. Сейчас его особенно раздражала необходимость тратить время последствия этой маленькой интрижки вместо того, чтобы спасать семью от гнева Алантайна. – Благодарите Хранителя, что ублюдку позволят жить.

На миг лицо баронессы ожесточилось, но она быстро пришла в себя. Демос оценил самообладание молодой женщины.

– Я согласна. Нам ведь не позволят видеться? Он не будет знать, кто его родители?

Деватон качнул головой:

– Со временем дитя догадается, что его родители – очень знатные люди. А там посмотрим. Начинайте готовиться к отъезду. Мои люди сопроводят вас в обитель и проследят, чтобы вы ни в чем не нуждались. Помните: все будет хорошо, пока вы молчите.

– Мне все ясно. Прощайте, ваша светлость, – Лисетта Тьяре поднялась со стула и слегка поклонилась. – Благодарю за помощь.

«Благодарит, как же. Ну да ладно. Главное – вопрос решен».

Демос снова открыл гроссбух, потеряв интерес к беседе. Спина, колени и даже локти ныли после неудачного приземления – той злополучной ночью императорский кабинет сгорел дотла вместе с завещанием императора, да и сам Демос пострадал. Но все те дни, что прошли с момента трагедии, ему приходилось бодриться, дабы придворные не заподозрили неладное. И за все это время Аллантайн ни разу не проявил себя.

«Наверняка выжидает момент поудачнее, старый он хрен».

Шурша юбками, баронесса проследовала к выходу, и вскрикнула от неожиданности, когда двери распахнулись, а в кабинет влетел запыхавшийся секретарь.