Звезда астронавта. Голубая планета. Книга 1

– Может, дашь чуток отдохнуть и перекусить? – пожурил Александр подругу, – и тебе, верно, есть чем порадовать.

– Н-ну… сын растет и через пару дней можно уже не опасаться губоров. Сама учусь писать и читать по экранному самоучителю.

– Дан, я иду в душ, свари кофе, достань коньяк и открой баночку мяса.

– Алек-Сус, почему не идёшь на охоту, не добудешь квари, ведь у него такое нежное мясо.

– Успокойся, завтра объявляю выходной и иду, как ты говоришь, добывать квари.

Ушел в душ. Капли воды стекали по мускулистому натренированному телу, смывая усталость и заботы прошедшего дня. Он даже начал напевать беззаботную песенку про дождь:

Целый день стучит по крышам дождь, дождь

От тебя все чаще слышу ложь, ложь

Я сижу в кафе напротив, пью вино,

Но тебе, наверно это все равно.

Накинув халат, заметно посвежевший, с мокрой, взъерошенной шевелюрой, вышел в холл, где витал теплый аромат свежесваренного кофе, будоража кровь. С наслаждением вдохнул этот запах и потянулся за бутылкой коньяка. Наполнив рюмку, Алекс сделал хороший глоток прекрасного напитка. Он не признавал ни виски, ни джина, ни водки. Хорошее вино, пиво и коньяк.

– Чертовски хорош! – констатировал, чувствуя, как расширяются сосуды и жар, растекаясь по жилам, снимает стрессы и успокаивает натруженный мозг. Взяв лимон, выдавил сок на консервированное мясо и, подцепив вилкой большой кусок, отправил в рот.

– Дан, мне и, правда, надоели консервы. Пора перейти на свежее мясо.

Это утверждение не помешало с аппетитом уплетать консервы, хотя мысль о свежей дичи и предстоящей охоте очень заманчива.

– Дорогая, садись в кресло удобнее и выслушай рассказ о сегодняшних приключениях. Не перебивай, пока говорю, когда закончу, обсудим.

Прерываясь лишь для того, чтобы сделать крохотный глоточек коньяку, Алекс, подробно останавливаясь на деталях, повествовал о путешествии в город у подножия горы Да-Гу (так называла Дан гору, что означало «Дом для облака»).

Подруга внимательно слушала, изредка вздыхая и качая головой. Наконец он замолчал. Женщина хлопнула ладонью по своей коленке.

– А точно ли ты видел губоров в клетке? – она закачала головой, – Я не могу поверить. Нет, нет, нет.

– Они были тише самых смирных детей, не знаю, с кем еще можно сравнить. Дан, может, губоров чем-то одурманили, ввели в состояние транса или загипнотизировали.

– Есть только одна вещь, ради которой губор пойдет хоть на край света, и ты можешь сам догадаться, о чем я, но… это невозможно, чудовищно. Нет, не может быть, – она стиснула виски кулаками.

– А, что ты скажешь об уроде? – встал и, убрав начатую бутылку коньяка в бар, снова уселся в кресло.

– Уродов везде хватает, а на нашей планете ты еще не таких встретишь. Есть целые народы уродов, а в племенах можно встретить ужасающих монстров, пожирателей падали и людей с желейной начинкой в головах. Да мало ли всякой гадости и на твоей планете тоже, – махнула рукой и, как-бы, сплюнула в сторону, – тьфу! Вернемся к губорам. Мы должны узнать все об этом зрелище. Я помогу тебе с Городом Двуносых, а ты мне с этим. Идет?

– Согласен! – Александр деловито сдвинул брови, – но только на свежую голову.

Он направился в спальню, где мгновенно уснул, едва успев скинуть одежду и коснуться головой подушки.

Алекс увидел себя в углу комнаты. Вдруг, из-за старого комода появилась гнедая лошадь и стала его нюхать. Он отошел в другой угол, лошадь за ним, он в третий угол и обернулся. Лошадь стояла во втором углу и смотрела на верх комода. Алекс механически проследил за ее взглядом. На комоде стояла коробка, из-за которой торчали круглые серые уши. Мышь. Лошадь стояла и внимательно глядела на мышь. Время остановилось. Он держал в руках фотографию, сидя на комоде, а потом выпустил ее из рук, и она плавно полетела вниз с высоты двенадцатиэтажного дома, который был до этого комодом, на автомобили, снующие внизу. Только фотография не уменьшалась, удаляясь от него, а наоборот, становилась все больше и, наконец, накрыла весь город, раскинувшийся под ним, сидящим на комоде. Он повернул голову: лошадь стояла на другом краю комода и заглядывала за коробку: мышь исчезла.

12

– Рассвет забрезжил, рассвет забрезжил, рассвет забрезжил, – запела лошадь хриплым голосом ему в ухо.

Астронавт проснулся:

– Сегодня иду на охоту, – вспомнил он. С этим решением сварил кофе, позавтракал и стал собираться: взял любимый винчестер с глушителем, пару пистолетов, ножи, топорик, веревку, зажигалку и кое-что по мелочи.

Столешница восьмого яруса откинулась, шестиметровая серо-голубая стрекоза взмыла в небо и, круто развернувшись, взяла курс на запад, туда, где он когда-то в первый раз встретил охотника, туда, где к водопою спешили стада отъевшихся жирных квари.

Посадив вертолет метрах в двухстах от водопоя, на маленькой площадке, окруженной прибрежным кустарником, астронавт осторожно приблизился к воде. С десяток квари спокойно отдыхали возле водопоя, изредка поднимая головы и поглядывая по сторонам. Выбрав двух самых крупных животных, Александр прицельно выстрелил, сразив наповал, остальные квари, не почуяв опасности, продолжали отдыхать. Только когда охотник во весь рост подошел вплотную, звери бросились наутек. Забрав добычу, охотник тут же освежевал, оставив внутренности и шкуры хищникам, и, довольный трофеем, погрузился в вертолет. Отхлебнул из фляжки глоток коньяка и, весело насвистывая, поспешил в обратный путь, представляя себе, как обрадуется Дан свежему мясу, да и Чарли перепадет кусочек.

Его ожидания оправдались: женщина радовалась как ребенок тому, что охота удалась. Он же, как настоящий охотник, самодовольно прихвастнул:

– Я бы мог и десяток привезти, если б захотел, но только в следующий раз, может, захочу другой дичи.

Мясо превзошло ожидания: мягкое, нежное, на вкус непохоже ни на одно другое из того, что доводилось астронавту вкушать за его не слишком уж короткую земную жизнь.

– Жаль, не знал, – заключил он, – мы бы раньше перешли на дичь.

– Алекс, дай руку, хочу кое-что показать, – астронавт послушно протянул Дан руку, поднялся и последовал за ней в ту комнату, где возле обогревателей светилось золотое яйцо. Встав на колени, женщина прижалась ухом к золотой поверхности и сделала жест последовать ее примеру, что он исполнил.

Из яйца доносилась прекрасная песня: малыш пел на языке матери о том, что скоро увидит свет и познакомится с мамой, Дан, о том, как он ждет этой встречи и как он любит свою мать. Голос был завораживающе прекрасным: Алекс замер, стоя на коленях; хотелось плакать, так он был растроган.

– Алек-Сус, завтра на рассвете сын выйдет из темноты, поэтому он поет песню, идущего на свет. Это великое событие, огромная радость для него и для всего моего народа. В такой день племя устраивало большой праздник.

– На моей планете рождению ребенка радовались только родители да близкие родственники и то не всегда, – грустно сказал Александр, – у нас бывает, что родители отказываются от малышей, особенно часто отцы.

– Алекс, я ведь говорю только о своем народе. Здесь тоже много разных людей, ты сам уже сталкивался с отвратительными чудищами.

– Дан, не будем сегодня вспоминать ничего, что может омрачить этот день. Для нас с тобой будет величайший праздник, а я уже полюбил того, кто завтра выйдет из темноты, потому что малыш сам несет свет на эту землю.

– Алек-Сус, говоришь как бог, хочется, чтобы и наш бог был добрым.

– Дорогая, сегодня не сомкну глаз в ожидании малыша, как будто сам отец. Моя миссия защитить вас от жестокого мира.

– Алекс, ты обещал рассказать о своем боге, о его сыне, посланном на вашу планету, чтобы искупить людские грехи. Расскажи здесь, чтобы сын тоже услышал рассказ. Не бойся, он все понимает, а когда выйдет из темноты, уже будет мудрым чистотой детей, не успевших вкусить греха.

– Дорогая, садись поудобнее, это будет долгий и непростой рассказ.

Солнце опустилось за горизонт, на территории базы зажглись фонари и прожектора. Настала ночь. Астронавт, почти нежным голосом рассказывал инопланетянке историю Иисуса Христа. Женщина слушала внимательно, не перебивая, только иногда покачивала головой, то ли, удивляясь, то ли, выражая долю сомнения. Глубокой ночью, Александр окончил рассказ и замолчал. Наступила тишина. Дан поглядывала на него, словно желая о чем-то спросить, но не решаясь нарушить покой и немое взаимопонимание. Алекс решил помочь:

– Дорогая, тебе есть что сказать или спросить? Говори.

– Не понимаю, почему Иисус не избавился от предателей, зная об этом заранее. И почему дал себя распять, если он бог и божий сын.

– Дан, на кресте его держала любовь, своим страданием Христос искупил людские грехи.

– Нет, я не согласна, ведь ты говорил, люди не стали лучше. Все-таки, бог должен карать, чтобы его боялись.