Мир наизнанку (сборник)

– Ты волновалась? Прости. Я не смог тебе позвонить… Я больше так не буду. Ложись, ведь уже практически утро…

Лежа под простыней, Ольга слышала, как перестала шуметь в душе вода. Мелькнул и погас свет; босые ноги прошли по скрипучему паркету. Тень ивы лежала на полу, переплетаясь с лунным светом причудливее любой решетки…

– Слушай… ты реален?

– Конечно, – он улегся рядом, вытянулся, тихо засмеялся. – Ты, наверное, очень устала, Оль?

* * *

Утром пел соловей.

– Ему заплатили, – сказала Ольга.

– Он повинуется природе, – серьезно возразил муж.

Они лежали, сцепившись, как две части сложной детали. Две идеально заточенные друг под друга части.

– Оль…

– Что?

– Ничего, – он вздохнул. – Поспим?

– Мне на работу, – она опять засмеялась. – Сессия на носу.

– Махнем на море? В смысле после сессии?

– А куда?

– Куда скажешь… Пусть даже жара.

У Ольги дрожали ноздри. Луч солнца упал на подоконник, соловья поддержали мощным хором воробьи…

– Эд… а правда, мы счастливы?

– Разумеется. Почему должно быть иначе?

* * *

– Что с тобой, Ольга Николаевна? – спросила коллега Ирина.

Это был шестой или седьмой вопрос за день. Спрашивали студенты, преподаватели, случайно встретившаяся во дворе соседка, даже знакомый кот, дежуривший на углу рынка, посмотрел с изумлением: что с тобой?

– Ничего. А что?

– Ты какая-то…

– Обыкновенная, – Ольга с достоинством выпрямила спину. – Человек рожден для счастья, как птица для полета. Ничего удивительного.

– Вы ребенка не планируете? – Ирина поправила очки в тонкой оправе.

– Мы? – механически переспросила Ольга.

– Ну да. С Эдиком. Он же хотел ребенка, ты говорила, так? – Ирина ухмыльнулась кончиками губ. – Вот это будет счастье, это да. Только ходить и светиться времени не хватит и сил! – Она назидательно подняла палец.

– Хватит, – сказала Ольга. – Вот увидишь – буду ходить и светиться.

– Неудивительно, что тебе так везет, – с ноткой печали сказала Ирина.

Ольга засмеялась и вышла с кафедры.

На улице был снегопад в тридцатиградусную жару. Летел тополиный пух, прохожие шагали в струистом воздухе и отражались в сухом горячем асфальте, будто горячие парафиновые тени. Липы тянули ветки над мостовой и тротуарами, в их пушистых зарослях гудели пчелы, гудели машины в раскаленных пробках, гудело, трескаясь от зноя, бледно-синее небо над городом. Цокая каблуками, Ольга удивилась этому миру, может быть, впервые в жизни.

Изумилась, как детсадовец в цирке. И рассмеялась сама себе.

* * *

– Ольга Николаевна?

Человек лет сорока, лысоватый, с серыми внимательными глазами, поднялся со скамейки у парадного.

– Я прошу прощения… Можно отнять у вас несколько минут?

Он что-то вытащил из внутреннего кармана рубашки. Мелькнули красные «корочки», но Ольга ничего не успела толком рассмотреть.

– Не волнуйтесь, только несколько минут… Мы занимаемся расследованием тяжкого преступления. Преступник, предположительно – гипнотизер, человек с сильной волей, легко подавляющий и вводящий в заблуждение менее стойких граждан… Авантюрист, он втирается в доверие к одиноким женщинам, а потом убивает их ради жилплощади. У него было уже пять или шесть «жен», Синяя Борода рядом с ним – мальчишка… Может представляться как Эдуард. У нас есть опасения, что… вы меня понимаете?

– Нет, – сказала Ольга.

Ей сделалось очень холодно посреди залитого солнцем двора, полного листвой и воробьями.

Лысоватый прищурился:

– У нас есть основания полагать, что следующей жертвой так называемого Эдуарда будете вы, Ольга Николаевна.

– Это полная ерунда, – сказала Ольга с достоинством. – Я не знаю никакого Эдуарда. Моего бывшего мужа зовут Виктор, мы давно расстались и не жалеем об этом. Кстати, Виктору принадлежит половина квартиры, в которой я сейчас живу, и версия о «наследовании» несостоятельна. А теперь, позвольте, я пойду…

– Погодите, – в голосе лысоватого прорезалась сталь. – Одну минуту, Ольга Николаевна. Вы трезво рассуждаете… Но продолжаете его покрывать?

– Я не понимаю, о чем вы, – сказала она холодно. Развернулась и зашагала к двери парадного, но лысоватый преградил ей дорогу.

– Вы что же… Я не могу представить, что вы вступили с ним в сговор сознательно… Он сказал вам, что он – вероятностная флюктуация, так? И вы поверили?

– Он такого не говорил, – пролепетала Ольга.

Лоб ее собеседника пересекли пять параллельных морщин – будто пустой нотный стан:

– А что он говорил? Как-то он объяснял свое неожиданное появление, и то, что вы совсем не удивились… Вы ведь не удивились вначале?