Чуждость

***

Она стояла на перроне, ожидая прибытия поезда в столицу, и под порывами прохладного ветра куталась в ажурный меховой палантин, накинутый на плечи поверх брючного костюма из тяжелого темно-вишневого шелка. Шон, одетый в изысканный серый костюм, стоял рядом и, придерживая за локоть, шептал на ухо двусмысленные шутки на тему, что если она не пустит его на ночь в купе, заказанное на их имя, то ему ничего не останется, как искать утешение у проводницы, и славное имя института будет навек опозорено его недостойным поведением.

– Шон, прекрати, – она недовольно поморщилась. – Никуда я тебя не выгоню. Приставать ко мне, конечно, тоже не позволю, но и выгонять не стану. Так что уймись.

– Зачем мне униматься, дорогая? – он отпустил её локоть и полуобняв за талию, притянул к себе, жарко выдохнув прямо в лицо: – Ты – моя официальная жена, так что то, что я рядом с тобой теряю и самообладание, и голову, и контроль, не только не портит мой имидж, а даже наоборот…

– Зато это портит мне настроение, – губы её раздраженно дрогнули. – Так что уймись. По-хорошему прошу.

– А ты умеешь просить по-плохому?

– Шон, я много чего умею, тебе ли не знать… поэтому – не зли, прошу.

– А ты не потеряла своих умений? – он заинтересованно начал вглядываться ей в глаза.

Нервно сглотнув, Мила поспешно отвела взгляд, понимая, что явно зря сказала последнюю фразу.

– Не хочешь отвечать? – его рука крепче сжала её талию.

– Я не проверяла, Шон, поэтому не знаю, что ответить… и сейчас проверять ну совсем не хочется…– она вскинула на него тяжелый взгляд, – так что не зли…

– А вот и врешь… – он тяжело вздохнул и тихим шепотом, без тени иронии продолжил:– Ты проверяла… Я разговаривал с Гарнери и знаю, как он познакомился с тобой. Если для этого ты не использовала свои способности воздействовать на металлические предметы, то я – тупой безмозглый баран.

– Если ты в этом уверен, зачем спрашиваешь? – так же тихо ответила она, хотя привокзальный гомон и без того хорошо скрадывал голоса.

– На твою реакцию посмотреть хотел.

– И как?

– Ты перестала быть со мной откровенной.

– Мы чужие люди теперь, Шон. Зачем тебе моя откровенность? Или сомневаешься во мне как в партнере?

– Нет, как в партнере не сомневаюсь. Ты скорее в ущерб себе поступишь, нежели принципы свои нарушишь. Но я хочу большего! Слышишь? Я хочу, чтобы мы вновь стали родными людьми не только на бумаге. Хочу, чтобы как раньше у нас были общие печали и радости. Чтобы ты не сомневалась, что рядом с тобой тот, кто всегда подставит плечо.

– Ты решил теперь именно под этим соусом затащить меня в свою постель? – иронично прищурившись, не могла сдержать саркастической усмешки она.

– Да не в этом дело, Мила! Не в этом! Хотя да, и от секса с тобой я бы не отказался. Ты чрезвычайно притягательна для меня в этом отношении, но все равно это – не главное! Я готов отказаться от секса, лишь бы душевное родство с тобой возродить… Чтобы мы как раньше стали единым целым!

– Близко предание, да только верится с трудом, – недоверчиво хмыкнула она и вновь отвела взгляд.

– Я докажу! Скажи, чем я могу доказать, и я докажу!

– Ладно, Шон. Не гони лошадей. Время все расставит по местам.

– Оно уже расставляет! Неужели ты не видишь? Ты вновь моя жена. Неужели ты не понимаешь, что это рука провидения? – он пылко прижал её к себе.

– Не торопи меня! – она раздраженно уперлась ладонью ему в грудь. – Я не готова принять тебя в качестве мужа. И если будешь настаивать, пожалеешь!

– Мила, ты должна мне поверить… – не ослабляя хватки, требовательно проговорил он.

И в это время к ним подбежал паренек в форме носильщика:

– Это Ваш багаж был оформлен для погрузки в багажный вагон?

– Да, мы оформляли два контейнера для перевозки в багажном вагоне, – недовольно обернувшись к нему, Шон разжал объятья.

– Там перевес небольшой. Надо переоформить, пойдемте со мной.

– Нам уже все оформили. Никакого перевеса не было. У меня квитанция на руках, – раздраженно начал Шон, но паренек не дал ему договорить.

– Да там ничего доплачивать не надо! Там лишь переоформить бумагу, а то не принимают в багажном вагоне. Вы же не хотите, чтобы Ваши контейнеры здесь остались?

– Не хочу, конечно. Сейчас я пошлю своего человека, он все переоформит, – и обернулся к стоящему чуть в отдалении рядом с их чемоданами шоферу, сопровождающему их: – Алекс, сходи, разберись в чем дело. Я отдам тебе квитанции.

– Там именно Ваша подпись нужна. Иначе Вам багаж не отдадут, – тут же отрицательно замахал руками паренек. – Это быстро! Там лишь номер квитанции другой будет и подпись Ваша нужна, ну и новые корешки от квитанций, чтобы по приезде Вам все выдали. Пойдемте, пока поезд не подошел, – после чего осторожно потянул Шона за рукав.

Поняв, что идти придется именно ему, Шон, недовольно качнув головой, отступил от нее:

– Извини, дорогая. Сейчас я все переоформлю и вернусь. Не хотелось бы остаться без демонстрационных материалов перед конференцией.

– Да, иди, конечно. Поезда еще все равно нет, – кивнула она, внутренне радуясь, что их прервали. Противиться натиску Шона ей с каждым разом становилось все сложнее. Хорошо зная её характер, он умело играл на чувствах.

Глядя ему вслед, она пыталась понять, что её останавливает, и почему все внутри протестует, лишь он оказывается рядом и пытается апеллировать к прошлому. Обида за то, что не остался верным памяти о ней и предпочел воспоминаниям молодую любовницу? Но ведь это логично. Живые не должны посвящать жизнь воспоминаниям о мертвых. Будь она мертва, она бы, скорее всего, порадовалась за него… Почему же сейчас что-то дикой болью рвет ей душу, и она не понимает что… Хотя она лжет сама себе… Все она понимает… Она взглянула на свою любовь со стороны и разочаровалась и в своей любви, и в избраннике… и обида на саму себя и раздражение ситуацией, в которую попала, нервируют её и злят. Отдушиной являются лишь её исследования и научные разработки. Тогда все остальное отходит на второй план и уже не имеет никакого значения. Значение имеет лишь результат, и она, похоже, его получила, ну или близка к этому, и послезавтрашнее выступление на конференции это еще раз подтвердит. И если ради продолжений исследований и новых результатов ей надо будет остаться рядом с Шоном не такая это и большая плата… И что она себя накручивает? В качестве партнера и администратора он объективно хорош. Очень хорош. Похоже, она просто привередничает…

От размышлений её отвлекла девушка в серой беретке и клетчатой юбке:

– Скажите, Вы – Вики Вельд?

– Да, – она холодно кивнула.

– Там Ваш муж. Он просил Вас срочно подойти.

– Зачем?

– Я не знаю, – повела плечами девушка. – Он просто описал мне Вас и попросил быстро Вас найти и передать, что бы Вы срочно подошли к нему. Похоже, у него какие-то неприятности, но я точно не знаю…

– Час от часу не легче, – недовольно проронила Мила, достала мобильный и набрала номер Шона, но абонент был недоступен. Видя, что вдалеке показался приближающийся поезд, она шагнула к сопровождающему их водителю: – Подождите меня здесь. Я узнаю зачем я так срочно понадобилась мужу и сразу вернусь, – и дождавшись его утвердительного кивка, обернулась к девушке: – Ведите меня к нему.

Идя вслед за девушкой вдоль вокзальных коридоров, Мила пыталась погасить внутреннее раздражение. Вот что такого могло у Шона случиться, чтобы просить её прийти, да еще и срочно? Выяснить, что из демонстрационных материалов можно оставить? Так ничего нельзя. Они все нужны! Все продумано и менять сценарий на ходу она не станет, даже если придется заплатить за перевес.

Девушка остановилась перед небольшой дверкой с надписью «служебное помещение» и распахнула дверь:

– Вот. Он тут Вас ждет.

Мила решительно шагнула внутрь, и в то же мгновение откуда-то сбоку на неё кто-то навалился и прижал к лицу большую мокрую тряпку, пахнувшую чем-то сладковато-приторным. Она попыталась вырваться, закричать, но силы были явно неравны, и вскоре она безвольно обмякла, провалившись в поглотившую её сознание темноту.

– Вот что за неразбериха! Полная некомпетентность! Никакой организации. Надо будет написать жалобу на имя министра, – не скрывая раздражения и громко возмущаясь, Шон Вельд подошел к водителю и в недоумении огляделся: – Алекс, где миссис Вельд?