Тёмная сторона Ио

– Не пучь так глаза, пожалуйста, -шутливо укорила меня Госпожа Шрам. – Впрочем, я понимаю твою реакцию. Да, мы будем проезжать один из Пяти Великих Цитаделей. Это – пятая – Ио.

– И… мы зайдём в него? – всё внутри меня трепетало, я чувствовал, что должен туда попасть.

Цыганка улыбнулась:

– Я, вообще, не планировала такой дороги… Так мы сильно отклонимся к Скуну, а это ненужные мили. Мы же едем напрямик – точно на Галлару.

Мне показалось интересным, что птица, о которой мне рассказал Изнар, названа почти так же как и часть света. Не долго думая, я задал этот вопрос Меркуле:

– Об этом есть много легенд… у Степняков, вытесненных хавафблалусами – мореплавателями, пришедшими со Сваля. По иронии хавафблалусы обменялись домами со Степняками, но мы не об этом. Ещё есть истАрьская легенда – она мне нравится больше… вот её я тебе и расскажу!

Цыганка шустро свернула карту и убрала в сундук, покрытый великолепной резьбой: небесное тело, окружённое колоннами полярных сияний, а под ней город, окружённый тем самым сиянием, будто стенами и шпилями… боюсь, что я не смогу это описать в силу своего нищего словарного запаса… интересно, кто его сделал? И когда? Насколько точно передал детали Пятой Цитадели(я почему-то был уверен, что это именно она) и… откуда он у табора Госпожи Шрам? Впрочем, это наверняка одна из много того, что Хизро украл по молодости.

Усевшись поудобнее(очевидно, легенда была не маленькая), Меркула начала рассказ:

«Давным-давно, когда лишь джинны населяли Юпитер, бывший ещё бестелесным как облака и туман, в его невесомые недра слетела холодная комета, горевшая ослепительным перламутром. Когда комета лишь начала приближаться, всё юпитерские спутники и сам дом наш нынешний замерли, будто бы во льдах. И, воистину, небо тогда было затянуто розовым льдом, таким лучистым и ослепительным. Вот его и пробила комета, упавшая с необозримых и чёрных небес, так и получилось То, что мы называем Розовыми Льдами. Сама же небесная гостья замерла в одном мгновении от зыбкой поверхности и начал расти!

Росла Она вширь и вдаль, превращая лёд в прекрасный и нерушимый лазурный кварц, что заполнил всё пространство дома нашего, но часть кварца растаяла и появились моря, реки и озёра. Но и Розовые Льды тоже росли, растворяя своим ядовитым холодом кварц! И тогда Комета подняла стену – горы Истарь, и сделаны они уже были из чёрного гранита – камня более поддатливого для человека, но не восприимчивого к яду Льдов, но Льды были хитры и обошли эту преграду, а чёрного гранита у Кометы больше не осталось, но на помощь тогда пришли джинны, находящиеся тогда в своём полном и первозданном могуществе и остановили время во Льдах, тем самым остановив и льды.

Джинны были мудры и понимали, что Комета изменит их мир до неузнаваемости и, возможно, в том новом мире места им – джиннами, как и их магии – не будет. Но джинны были очарованы сей метаморфозой и смирились со своей судьбой и, вложив бОльшую часть своих сил и, соединив всё свое искусство и мастерство, создали галлер – прекрасных птиц, сияющих, подобно Великой Комете, ослепительным перламутром. И, воистину, в соей грации галлеры уступали только самой Великой Комете! Немало этих птиц, окропляющих слюной своею воздух надо Льдами, обновляя путы, что были наложены на время, создали джинны – более сотни! И были эти птицы вечны и бессмертны, посклольку на каждом восходе Солнца окропляли свои перья своею слюной, погружая себя в Великое Безвременье! Но джиннов этой слюной не окропишь, да и сами они были на грани истощения и не могли насытится той, дымчатой плотью Юпитера. Но Комета позаботилась о них и создала Великую и Необьяиную пустыню Ёак-кхан, чьими песками джинны смогли бы восстановить силы. И весь великий народ их поселился там и напитались их тела песками, конечно же не имевшими той силы, что имела Дымчатая Плоть. И обрели джинны тела: сначала из песка, а потом песок, изменяясь от их изначальной материи, превратился в глину. Теперь им стала нужна одежда, дома, а все заклинания и сказания им пришлось куда-то записывать. Но они быстро всему этому научились, прежде чем их оскудневшая память стёрла все безмерно древние знания.

Комета же продолжала изменять Юпитер: появилась плодородная почва, а на ней трава и леса, а потом появились первые звери и птицы – тоже творения Великой Кометы. Потом прилетели эльфы, давно бороздившие солнечную систему в поисках нового дома. Многим мудростям, доселе неведомым Детям Звёзд, они научились у джиннов, многократно преумножив собственные магические способности.

Немало удивились эльфы тому, что джиннов вовсе не интересовала картография и тогда они начали работу над собственными картами и давали названия всему, что видели, но, к сожалению, сейчас и эти названия утеряны. Кроме одного – Галлары – гнезда галлер.»

Голоса возвращались и с новой силой продолжали терзать меня своими жалобными воплями. Я открыл глаза, но кошмар будто бы не уходил – они всё ещё меня окружали. Со всех сторон на меня глядели сонмы блёклых глаз, постепенно гаснущих. Они были так близко, что, казалось, я могу дотянуться до них и сорвать решётки, но невидимая преграда во многие километры разделяла нас. А они страдали и они гибли, а я страдал и погибал вместе с ними.

Кто-то отвесил мне звонкую пощёчину – стены ужасной темницы Л.О.Р.Д.-а треснули и я вновь увидел те же алые ковры и заспанного Эрно, с масляным фонарём.

– Что… случилось… – хрипло прошептал я, потирая левую скулу.

– Это я тебя спросить хотел! – шикнул на меня цыган, чей сон я, очевидно, прервал. – Ты зачем башкой бился и орал?

– Кошмары снились… спокойной ночи… – отрешённо ответил я и, намекая, что разговор окончен, завернулся по самую голову в одеяло, но тут же проснулся Антарес, а – значит – сон меня ждёт не скоро и от расспросов мне тоже не скрыться.

Пока я возился с братом и всё-таки смог его уложить, Эрно, поставив фонарь на моё спальной место(а спали мы все на полу) и, облокотившись на стену, наблюдал за мной. Когда я начал убирать фонарь, цыган перехватил моё запястье:

– Издеваешься? – спросил я его.

Эрно насупился:

– Это ты издеваешься так шуметь.

Я закатил глаза:

– Ладно, прости меня пожалуйста, я себя не контролировал. А теперь давай всё-таки выспимся.

– Ты не понял, – цыган тем временем не унимался. – Расскажи, что ты видел?

Поджав губы, я ответил:

– Отпусти, – когда он меня больше не держал, я начал своё короткое повествование. – Я видел своих сородичей, впрочем, я их больше слышал и чувствовал, нежели видел.

– И что они делали?

– Умоляли…

На этом наша ночная беседа и кончилась и больше мы к ней не возвращались.

Со Скуна надвигались грозные зелёные тучи – это плохо. У Хизро тут же начало ломить кости, поэтому управлять повозкой было поручено Меркуле, так как Изнара лошади не выносили. Впрочем мы всё равно проехали не долго: лошади были слишком напуганы грозой, которая и правда была чудовищна(насколько я мог судить, находясь исключительно внутри повозки, где не было никаких окон, но шатало нас знатно и звуки уж больно страшные доносились извне).

Поэтому Госпожа Шрам решила соорудить стоянку в ближайшем лесочке. Я первым покинул фургончик, едва не столкнувшись с вымокшей до нитки Меркулой. Цыганка едва стояла на ногах и сил у неё не хватало даже самостоятельно зайти внутрь. Завалившись внутрь уже вдвоём с Госпожой Шрам я обнаружил, что ей уже приготовили сухую одежду. На время пока она переодевалась всех существ мужского пола выпроводили вон разводить костёр.

– Никуда эти ветки не годятся! – ворчал Хизро. – Они только дымить и будут!

– Кончай ныть уже, – оскальбился Изнар. – Выбора у нас всё равно нет! Если, конечно, наш остроухий товарищ не наколдует нам огонь!

– А может и наколдует! – выдал я, неожиданно для самого себя и, не дожидаясь какого-либо ехидства в сою сторону, пошёл к тому месту, где должен был располагаться будущий костёр.

Это оказалось куда сложнее, чем изменить растение, поскольку я не имел чёткого представления о том, что я должен изменить, дабы получить пламя из неоткуда, а – главное – как я его сохраню. Напустив на себя несколько слоёв невозмутимости и равнодушия, я пошёл подбирать тот сырой хворост. И вот, рядом со мной внушительная кучка древесины, которую я должен обезводить. Сначала я взял в руки одну ветку, внимательно её изучил, после чего закрыл глаза и начал искать воду. Что ж, я её нашёл и как я её удалю?

И тут я решился на то, что совсем недавно меня ужасало – изменение себя. Впрочем я просто поднял температуру на ладонях и таким образом смог высушить несколько деревяшек. Нетвёрдой походкой, похожей на то, как ходил пьяный Йохан, я направился искать мужчин Меркулы. Нашёл я Изнара:

– Огонь я не наколдовал, но хворост высушил… – и перед глазами потемнело. Узловатые руки цыгана подхватили меня за плечи. Перед полным забвением я успел почувствовать, как он закинул меня – точно мешок – себе на плечо и, грязно бранясь, понёс куда-то.

Очнулся я внутри фургончика, укутанный в плед. В глазах всё ещё мелькали фантасмагоричные линии и цвета – обрывки ведения, которое я не смог запомнить. Звериный голод придал мне сил, заставив выбраться на улицу, где всё ещё бушевала гроза. Костёр благополучно был разожжён, хоть и был небольшим, впрочем, этого хватило чтобы согреть всех наших возниц. С минуту постояв в дверях, я вспомнил про Антареса, которого нашёл спящим в колыбельке. На улицу я его выносить не собирался – там слишком холодно.

Когда я сидел возле огня, грея молоко(а его, кстати, осталось всего ничего) для брата, раздался оглушительный хлопок. Меня слегка качнуло взрывной волной и я чудом не расплескал ужин Антареса. Молодые цыгане изумлённо крутили головами, не понимая, что произошло, старшие члены табора продолжали невозмутимо есть или переговариваться о чём-то. Вскоре я услышал, как плачет мой младший брат и, перелив молоко в бутылочку, пошёл к нему. Антарес буквально разрывался от истерики – ор был оглушительный. Меня охватила паника. Поставив бутылочку с ещё не остывшим молоком в угол колыбельки, я подхватил брата на руки и принялся баюкать.

Только когда он успокоился и поел, я смог поесть и сам, умяв две порции подостывшей похлёбки. Взрыв повторился ещё раз и вновь мне пришлось долго успокаивать Антареса.

– Какой-то твой брат сегодня беспокойный… – невозмутимо заметил Изнар, делавший черновые линии на кости галлеры.

– Заболел, может? – предположила какая-то молодая цыганка, кормящая грудью ребёнка, укутанного, как минимум, в два пледа.

– Нет, Илир, не болен он, – вдруг подал голос Хизро.

– А тебе-то по чём знать? Я же мать – я чувствую!

Старик проигнорировал её последнюю реплику:

– Он плакал из-за взрывов.

– По мне так оно очевидно… – осторожно заметил я и сразу же приковал к себе взгляды всех цыган, кроме Хизро(даже Изнар отвлёкся от кости). – Но вот… почему другим младенцам на них всё равно?

Илир вновь хотела вставить своё слово, но Хизро её опередил:

– Это из эльфийской цитадели. Остатки магии. Как тебе известно, гроза идёт со Скуна, который проклят… – внезапно цыган зашёлся в приступе влажного кашля. К нему тут же подскочил ска-анец, но старик отогнал его, справившись с приступом своими силами.