Поклонница Фредди Меркьюри

Поклонница Фредди Меркьюри
Марина Ю. Никулина

«Поклонница Фредди Меркьюри» – роман, посвященный взрослению и нравственному выбору главной героини, Веры Ланской. В тихом провинциальном городке, где жила Вера, не зная печали и забот, произошли трагические события, заставившие ее переехать в Москву. Несмотря на все трудности, вставшие на пути девушки, она остается верной идеалам своего детства и юности. А музыка ее рок-кумира – символа жизнелюбия, творчества и энергии – помогает ей в решении непростых жизненных проблем.

Марина Никулина

Поклонница Фредди Меркьюри

© Никулина М.Ю., 2023

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2023

Глава 1

Я родилась в маленьком городке, каких в России тысячи. Хотя сейчас, может, и меньше, потому что они постепенно вымирают. Вымирает и мой городок: работы нет, жилья нет, учиться негде, развлечений для молодежи тоже нет, зато алкоголь в избытке. Старое жилье ветшает, новое никто не строит. Ну, может, и строит – тот, кто очень богат. Но к нам богатые не приезжают, а наоборот. Все, кому удается разбогатеть (все знают, какими способами), валят отсюда кто в Москву, а кто и в Грецию, Турцию, Чехию. Но я люблю мой городок: тихий, уютный, с небольшой живописной речушкой, протекающей прямо в городе, со старинными церквями, пусть облупленными и разрушающимися, но действующими. Мое детство и юность прошли в этом городке – как я могу не любить его! Мое детство я с полным правом могу назвать безмятежным: единственная дочь любящих родителей, у меня было все, что я могла попросить, а запросы у всех в нашем городке были довольно скромные. Главное, что у меня были прекрасные родители, самая милая в мире бабушка, верная подруга, любимая мною школа, в которую я всегда шла с радостью, и дома три кошки и две собаки. Да что еще надо для счастья?

Как можно забыть вечера, когда мы с ребятами-одноклассниками на берегу нашей речушки сидели, споря о выборе профессии, иногда чуть и до драки не доходило, но все же не доходило, и потом мы молча сидели, слушая, как тихо плещется вода в реке, как плывут летние белоснежные облака в синем небе, как умиротворяюще шелестит листва на прибрежных кустах. Как мы ходили по мостику через нашу речушку к старинной ротонде, превращенной в магазин для туристов, в которой если что и покупают, то очень редко. Там работала наша соседка, мы с подружкой приходили к ней, когда уже все экскурсии уезжали, она садилась с нами на лавочку, и мы все так же любовались нашей речкой, крутым противоположным берегом, церковью, колокольный звон от которой разливался по всей округе.

А наш старый деревянный дом! Запах нагретого солнцем дерева, мерный звук ходиков на кухне, застекленная веранда, на которой так часто собиралась вся наша семья, друзья, мои одноклассники! Я только сейчас поняла, какой уютной была моя жизнь, какой защищенной, беззаботной! Как часто в нашем заросшем саду я сидела в гамаке и читала, а моя любимица Муська сидела рядом в высокой траве и лениво провожала взглядом бабочек, шмелей, мошек, пролетавших мимо нее, и на ее мордочке явственно можно было увидеть блаженство и успокоение. Она прыгала ко мне и накрывала своим пушистым хвостом-веером мою книгу, а я начинала ее гладить, а она пела мне свою нежную песню-урчалку.

Так я жила в своем уютном мирке, с обожающими меня родными, которым я платила ответной любовью и заботой, ни о чем не задумываясь, зная, что моя жизнь будет идти прямо и ровно: закончу школу, поступлю в институт, буду работать в своем городе, заботиться о близких. Конечно, я мечтала и о любви, но мне она представлялась довольно абстрактной: почему-то я воображала себя в Венеции, что я плыву в гондоле на свидание с любимым человеком, и на мне белое платье и золотые туфельки. Особенно отчетливо я представляла туфельки. В своих мечтах я видела, как бегу в этих золотых туфельках по площади Сан-Марко, голуби взлетают, сияет солнце, сверкает голубая лагуна и… на этом мои фантазии заканчивались, может быть, потому, что из передачи про Венецию, которую я как-то раз увидела по телеку, я больше ничего не запомнила. Представить своего избранника я не могла. Ну никак он не возникал, как я ни старалась напрячь воображение! Правда, я не переживала из-за того, что у меня не было кавалера, в поклонниках у меня недостатка не было, они все учились в нашей школе и казались мне такими примитивными, что на их предложения погулять или сходить в кино (на большее их мозгов не хватало), я всегда отвечала отказом.

Но… вот всегда бывает такое «но», потому что любая идиллия не может длиться долго, и моя беззаботная, беспечная жизнь тоже не могла не закончиться.

Однажды, когда я сидела у ротонды с моей лучшей подружкой Анькой и мы лениво перекидывались словами, к нам подошла цыганка с грудным ребенком на руках. Цыгане были не редкостью в наших краях, к ним привыкли, знали, конечно, что они попрошайки, но особого страха никто обычно не испытывал. Но в этот день Аня, как только увидела приближающуюся женщину в пышных разноцветных юбках, вскочила и стала тащить меня за руку:

– Пойдем скорей! Уходим! Цыганка!

А я так пригрелась на солнышке, казалось, все было так спокойно, что мне не захотелось никуда уходить.

Анька убежала, на прощание покрутив пальцем у виска, а я осталась сидеть, как сидела. Цыганка подошла ко мне, стала выпрашивать деньги. Я смогла рассмотреть ее повнимательней: молодая, с правильными чертами лица, с золотыми кольцами в ушах, чисто одетая – как будто она сошла со сцены театра «Ромэн». На руках – грудной ребенок, замотанный в какое-то тряпье. Я сразу подумала, ее ли этот ребенок. Сразу вспомнились страшилки, что цыгане воруют детей. Мне стало не по себе. Денег у меня не было, я так ей и сказала. Она стала опять просить:

– Смотри, ребенок, не во что завернуть, заболеет!

– Ну нет у меня денег, что делать!

– Отдай шарф!

У меня на шее был очень красивый шарфик, мама ездила в Прагу и привезла мне в подарок.

Я и сказала ей:

– Не могу, это подарок мамы, я его не отдам!

– Ну дай хоть что-то!

Я уже пожалела, что не убежала вместе с Анькой. Наверно, она гораздо умнее меня. Но ребенка мне было жалко, что поделать!

Я сказала женщине:

– Подожди здесь, я сейчас тебе принесу деньги.

Она ответила:

– Если не принесешь, прокляну!

Я побежала к нашей знакомой, что жила на другой стороне реки. Только бы застать ее дома! Слава Богу, на мой резкий звонок она открыла.

– Тетя Лена, одолжи денег, срочно, пожалуйста!

– А что случилось?

– Да ничего не случилось, меня человек ждет, срочно деньги нужны, я отдам!

– Да у меня много-то и нет, – недоуменно произнесла тетя Лена, но пошла в комнату и через минуту вынесла мне тысячу рублей. Это было много, но я схватила деньги и понеслась к ротонде.

Цыганка еще была там, я протянула ей деньги, злясь на свою глупость, и сказала:

– Деньги не тебе, а ребенку! Купишь ему одеяло нормальное и шапочку!

Она молниеносным движением сунула деньги за кофту, задержала мою руку в своей и сказала:

– Сильная ты, но берегись, зло на тебя сделано, если переборешь его, добьешься всего, чего хочешь, но многое потеряешь, а счастливой станешь, когда глаза раскроешь и научишься… – она пробормотала что-то и повернулась ко мне спиной.

Я раскрыла не глаза, а рот после этих ее слов, по спине пробежал холодок, да, я испугалась и как бы приросла к месту. Я закричала вслед:

– Научусь? Чему? Чему научусь?

А она как ни в чем не бывало пошла по мосту, откуда я только что примчалась, шла, покачивая бедрами, всем видом своим демонстрируя превосходство над окружающими.

Я опять уселась у ротонды, пытаясь успокоиться и понять смысл сказанного цыганкой. Да не может она ничего знать про мое будущее, чушь какую-то сказала, какое зло, что я потеряю, чему я должна научиться. Нет, бредятина! Она говорит это всем, наобум, и так туманно, что эти слова можно отнести к событиям жизни любого человека. Да, может, правильно Анька сделала, что убежала. Теперь мучайся над этой бессмыслицей. Или какой-то смысл есть в словах цыганки? Я была наслышана про цыганский гипноз, про их хитрость, но мне казалось, что в моем случае что-то другое. Все же задела она меня своими словами, задела!

Я медленно поплелась домой, обдумывая, как я буду отдавать долг. Потом решила сказать родителям все, как есть, как я всегда и поступала. Я знала, что меня поддержат в любой ситуации. Родители были очень добрыми, всем старались помогать, и я знала, что слов осуждения я не услышу. Я очень любила их, любила бабушку, мамину маму, гордилась их профессией.

Мои родители ветеринары, этим и объясняется количество кошек и собак в нашем доме. Иногда их бывало и больше. Хорошо, что дом наш, построенный еще прадедом, большой, двухэтажный, окруженный заросшим садом, мог вместить большое количество животных. Не только кошки и собаки, но и кролики, крысы, хорьки, змеи побывали в ветеринарном центре моих родителей. Некоторых, тех, кому нужен постоянный уход, забирали к нам. Родители любят животных, к ним приходят люди и днем и ночью, и они никогда никому не отказывают в помощи. Я с детства помогала родителям, как говорится, всегда была на подхвате: то подержать животное во время процедуры, то поменять повязку, а позже отец стал доверять мне делать уколы и ставить капельницы. Мои дорогие папа и мама были уверены, что я продолжу их дело, стану ветеринаром. В нашем маленьком городке они были известными людьми, всеми уважаемыми и ценимыми, и отблеск этого чувства падал немного и на меня.

Глава 2

Прошел месяц после встречи с цыганкой, и я и думать забыла про ее слова, долг давно отдала, родители деньги дали и восприняли мой рассказ как должное. И жизнь моя потекла дальше по наезженной колее: учеба, помощь родителям в клинике, дружба, спорт, чтение. К чтению меня пристрастили бабушка и отец, мама в меньшей степени. У нее времени не хватало читать мне, когда я была маленькой, но сама она читать тоже любила, читала за едой, перед сном, вопреки всем советам медиков.

У нас была большая библиотека. Множество поколений нашего рода (кстати, в прошлом дворянского, хотя я считаю, что это не повод для гордости) собирали книги. И бабушка, и родители, и я продолжили этот процесс, в результате повернуться в нашем огромном доме было негде. Ну и что? Меня это волновало мало. Я зачитывалась книгами советских времен, которые мне подсовывала бабушка, с упоением прочитала «Открытую книгу» Каверина, и с еще большим упоением прочитала трилогию Германа «Дело, которому ты служишь». После этого я заявила, что хочу стать хирургом. Отец только посмеялся: «Хорошим хирургом может быть только мужчина, потому что для этого нужны крепкие нервы, сильные руки, выносливость, физическая и моральная, а самое главное – умение быстро принять решение и реализовать его, несмотря на все то, что тебе советуют другие врачи. Нужна интуиция, нужно чувствовать больного, его боль так же, как свою, и при этом уметь отстраниться от эмоций: от жалости, сострадания, потому что это только мешает. Ты не сможешь». Отец решил, что его отповедь отпугнет меня, но я была его дочерью: я стала воспитывать в себе все то, о чем он сказал. Я тогда училась в восьмом классе. Первое, что сделала – записалась в секцию карате. Я решила, что надо уметь наносить удары и принимать их. В том возрасте я особенно не задумывалась над своей внешностью, и мысли, что мне могут сломать нос, повредить глаз или пальцы, не посещали меня. Я думала, что научусь отражать удары без ущерба для внешности. Жаль, моя подружка меня не поддержала: Анька ходила на танцы, и из солидарности с ней я тоже стала ходить. К тому же я знала, что родители, узнав о танцах, смогут примириться и с карате.

Я старалась больше помогать в клинике: частенько я наблюдала, как отец безжалостно, одним легким движением, кастрирует кота или пса, следила за точностью и выверенностью всех его движений. У него ни разу не дрогнула рука, ни одной паузы, ни одного момента нерешительности. Так же сурово и бесстрастно он удалял опухоли животным. Сначала он думал, что я не смогу присутствовать при таких операциях, но он ошибся. Я старалась доказать и ему, и себе, что скоро смогу не только смотреть, как это делается, но и делать это самой. Я ухаживала за животными после операций, ни кровь, ни гной, ни экскременты не вызывали у меня брезгливости. Я накладывала повязки, мазала раны мазью, стараясь довести свои движения до того совершенства, с которым это делал отец.

Однажды принесли кота с жутким абсцессом: его надо было вскрыть, иначе серый пушистый красавец кот мог погибнуть. Отец молниеносным движением сделал разрез, выдавил гной, смазал внутри раны мазью и сказал мне: «Завтра будешь делать сама укол и смазывать рану». Я обомлела. Кажется, я даже побледнела. Даже не знала, что сказать.

Когда мы вынесли кота хозяевам и отец объяснил, что дальше надо делать, я пришла в себя. Наверное, я наконец-то поняла, какое бремя собираюсь на себя взвалить. Я попросила: «Ну можно я завтра еще посмотрю, а потом уже буду делать?» Отец, усмехнувшись, согласился. Он не верил, что я когда-нибудь смогу это делать, по крайней мере, пока не вырасту.

На другой день после школы я прискакала в лечебницу, чтобы еще раз понаблюдать за работой отца.