Новый вид. Проводник

– Ты чего переполошился? Плановая проверка перед экспериментом. Гоше, наверное, уже сообщили.

– Меня тошнит, – пробормотал Антон.

Мама обеспокоенно взглянула на него.

– Ты совсем зеленый. Иди, я тебя посмотрю.

Она поднялась, поправила халат, подошла к сыну и хихикнула. Из ее уха выползла ярко-желтая многоножка и стала пробираться по щеке к носу. Антон заорал…

…и проснулся весь в поту. Шея затекла от неудобного положения: я спал, положив голову на стол.

Часы показывали половину девятого вечера.

Горячий душ смыл кошмар, оставив чистое воспоминание. В голове прояснилось. Я вновь и вновь прокручивал в памяти эту временную петлю, в которую попал ребенком. После этого случилось еще что-то, но оно пока пряталось в черноте.

Ровно в 21.00 я набрал номер. Мне ответили тут же, после первого гудка. Мужской голос назвал адрес и добавил, что меня встретят и проводят, куда надо.

СЕРГЕЙ

В кабинет заглянул дежурный.

– Из Заборья Коля Загайнов звонил. Там мужики труп выловили.

Капитан полиции Мика Шебеко (нет, конечно, не Мика, а Михаил Николаевич; но он здесь родился и вырос, и для всех в районе, похоже, так и останется Микой, при всем к нему уважении) оторвался от бумажек.

На берегу озера толпился народ. Мика чертыхнулся. Любопытство погубило кошку, как говорится в английской старинной поговорке (почему – кошку?), а здесь оно – это самое любопытство – сильно осложняет следствие. Где бы что ни случилось, тут же набегает толпа, не оставляя надежды найти хоть какие-то следы.

– Разойдитесь! – надрывался участковый Загайнов. – Мика, наконец-то.

– Все отошли, – вот он умел так сказать, что его сразу слушались. И притихли, и отошли подальше. А ведь только двадцать девять лет капитану Шебеко против его, Загайнова, сорока двух.

Облепленное тиной тело девушки лежало на берегу.

– Наташа Хромова, наша, из Заборья, – вполголоса произнес Загайнов. – Но так запутаться… Немыслимо.

Тело было, как в кокон, завернуто в рыбацкие сети.

– Кто нашел?

– Вон стоят.

Чуть в стороне от всех, понурившись, маялись трое мужиков со следами похмелья на мордах.

– Эй, мужики, подойдите, – позвал Загайнов, те подошли и встали, переминаясь с ноги на ногу и стараясь дышать перегаром в сторону от полицейских.

– Рассказывайте, как дело было, – Мика достал блокнот и приготовился записывать.

– Порыбачили, етить твою… Я думаю, моя сеть. У меня ее с заднего двора когда еще сперли, осенью поди. Там, глянь, починка моя приметная.

Мужики, начав рассказывать, слегка оживились, словно сбрасывая с себя часть жуткого груза.

– Неужто кто ее…? Может, она сама того, запуталась? Никто из нашей деревни такого злодейства сотворить не мог.

– Как же, «запуталась»! Так запутаться, знаешь, вертеться надо, будто вьюн. Завернули и утопили, точно.

– Типун тебе, Федор, на язык! Буди пришлый кто. А так – неее… Точно, сама утопла.

– Хватит галдеть, – Мика начал терять терпение. – Давайте по делу. Где в лодку сели, куда поплыли, где сети нашли, все по порядку.

Мужики повели Мику и Загайнова по берегу к зарослям ивняка. Там еще дымилось кострище.

– Вот тут мы, значит, на нашем месте с вечера обосновались, чтобы прямо с утречка и того…

– Сети поставить, – ехидно встрял Загайнов.

– Ну, – согласился самый бойкий из горе-рыболовов. – Еще только светать начало, мы и поплыли, значит. Даже не похмелялись, вот те крест! – вдруг вспомнил он важную деталь. – А тут у Ваныча весло застряло. Ни туда, ни сюда. Ваныч дернул, подалось. Мы багром. Край, значит, подцепили – сети. Потянули. Думаем, может, недавно кто поставил, так с рыбой и возьмем. А тут… рука. Мы звонить, а сами к берегу. Когда причалили, народ уж набежал, да и вы сразу подъехали. Вот и все.

– Где это было?

– А вон, видишь, дерево в воде. Оно аккурат справа от меня было. Там и зацепили.

Загайнов вдруг бросился куда-то, крикнув на ходу: «Бабоньки, держи ее!».

По пыльной дороге бежала женщина, странно загребая ногами и кренясь на один бок. Ольгу Павловну перехватили, не давая увидеть носилки с утонувшей дочерью, захлопотали, обняли и почти понесли назад, к деревне, несколько женщин.

Носилки с телом уже погрузили в машину. Эксперт подошел к Мике.

– Следов насилия, на первый взгляд, нет. Все подробности после вскрытия. Но, сам понимаешь, вода. Ни отпечатков, ни других следов, скорее всего, не будет.

Сергею мешало странное ощущение в голове, будто что-то колет над левой бровью тонкой иглой: не столько болезненной, сколько назойливой. Он сидел на заднем сиденье машины, глядя в бритый затылок водителя, и думал. Или ему казалось, что думал. Мысли путались в полусне, становились похожими на туман, который застилал дорогу и не давал разглядеть хоть что-нибудь дальше десятка метров. Деревья смыкались над дорогой живым туннелем.

– Ну и глушь, – пробормотал водитель.

Его жена, дремавшая рядом, завозилась.

– И здесь люди живут, – пробормотала она. – Далеко еще?

– До города километров пятнадцать осталось. Странно. Тут деревня рядом с трассой должна быть.

– Проскочили, наверное. Задумался, зазевался, как всегда, и знака не заметил.

– Может быть, – миролюбиво заметил водитель, которому не хотелось с самого утра начинать перепалку. На это будет еще целый день. А сейчас поскорее бы выехать из леса на открытое пространство, где утреннее солнце наверняка уже рассеяло этот чертов туман.

– Мне в Заборье, – Сергей очнулся, встряхнул головой. – Можно где-нибудь здесь тормознуть, я мимо озера пойду. Спасибо.

Машина остановилась, водитель вышел, зачем-то попинал заднее колесо, потянулся. Сергей положил деньги на сиденье, и отправился по тропинке через лес.

Солнце взошло и развеяло остатки туманных клочьев над водой. На зеркальной глади появлялись круги: наверное, кормилась рыба. В камышах раздался резкий всплеск. Сергей от неожиданности вздрогнул. Боковым зрением он заметил что-то на водной глади и резко обернулся. Скорее всего, крупный карп. А звук показался таким громким из-за странной тишины кругом: не слышно шума большегрузных фур с трассы, ни стрекота кузнечиков или жужжания пчел и слепней, ни пения птиц – ничего. Только неприятное ощущение взгляда в спину.