Солнечный страж

– Она человек, – с удивлением произнёс он на эльфийском языке, а затем тут же перешёл на язык людей: – Откуда ты здесь взялась?

– Долгая история, господин Тэрон, – сказала я.

Повисла пауза, во время которой оборотень продолжал сверлить меня таким взглядом, будто он был следователем Инквизиции, а я – демоном, прячущимся в теле молоденькой девчонки. Мне хотелось поскорее одеться и оставить Гаэласа наедине с этим хищным орланом. Некромант уже был одет и позвонил в колокольчик, вызывая прислугу, когда обратил внимание, что гость напряжённо смотрит в мою сторону.

– Я уже сказал, – повторил он магистру. – Ей можно доверять. Какой завтрак ты предпочитаешь? Птичий или человеческий?

– К демонам завтрак, – отмахнулся Тэрон, в два шага оказываясь рядом со мной. – У тебя есть мозги, Гаэлас, или они протухли вместе с трупами из твоего подвала? Она ведь белая жрица людей! Эта девчонка – в ней белый огонь! Если кто-то на той стороне Предела узнает, что ты держишь её здесь в качестве наложницы, то перемирию на границе конец! Солнечные стражи не потерпят такого оскорбления и начнут убивать Хранителей!

Гаэлас улыбнулся и посмотрел на меня, словно хотел, чтобы я ответила сама.

– Уважаемый магистр… – Я всё ещё придерживала одеяло у своей груди, дожидаясь, когда мужчины предоставят мне возможность одеться. – Несмотря на то, что я попала сюда в результате обмана и похищения, Гаэлас относится ко мне как к подруге и гостье.

– Да, несомненно, – отводя от меня глаза, кивнул Тэрон. – Я видел.

Глава 13

Мой некромант был аристократом и учёным и, разумеется, умел держать себя в руках, но даже я видела, как взволновало его появление друга-оборотня. Магистр Тэрон был одним из преподавателей в академии города Трира, того самого, что оказался не по зубам Вольдемару Гвинте. Лишь много позже я узнала, что трирская академия была единственным местом в нашей стране, где до сих пор осторожно и не привлекая внимания продолжали изучать запрещённые искусства. Академия укрыла в своих стенах нескольких адептов Гильдии призывателей, а также тайно принимала выживших детей и подростков, в чьей крови обнаруживался тёмный дар. Однако сейчас, сидя в каминном зале и не притронувшись к еде, птичий оборотень не был похож на терпеливого учителя. Он едва сдерживал гнев и отчаяние, и я видела, как его слова меняли лицо Гаэласа.

– Ты прилетел не затем, чтобы отчитать меня за выбор любовницы, – тихо сказал некромант, и его вилка звякнула о край тарелки.

– Я принёс плохую весть, Гаэлас, – сказал оборотень, отбросив тонкой рукой накрахмаленную салфетку. – Келлард и Лиавен в Железной крепости.

– Что? – переспросил некромант, хотя даже мне было понятно: случилось нечто непоправимое.

Железная крепость – оплот Ордена Инквизиции, именно туда свозили тех подозреваемых, кто мог указать на членов Гильдии призывателей или полукровок, тайком живущих в человеческих поселениях. Об ужасах в тюрьме этой крепости мы с Раминой наслушались достаточно, разнося тарелки в «Усатом волке». Люди, эльфы, полукровки – никто не возвращался оттуда. Можно было только гадать, какими способами генерал Гвинта и его верные лейтенанты получали признательные показания. Да что там, даже гадать было не нужно…

– Где Велиор? – чуть разомкнув побелевшие губы, спросил Гаэлас.

Я знала, что сын призывателей, охранявших дверь между мирами, – мой ровесник, и теперь у меня всё внутри похолодело в ожидании ответа магистра.

– Мальчишка не смог удерживать барьер в одиночку. – Тэрон пронзил чёрными глазами некроманта и негромко закончил: – Он остался по ту сторону. В сумраке. Несколько молодых магов, которые в это время занимались исследованиями, также не смогли вернуться в наш мир.

– Значит, он, скорее всего, ещё жив, они все должны быть живы, – прошептал Гаэлас. – Тени не тронут их какое-то время.

– Возможно, – согласился оборотень, впиваясь желтоватыми пальцами в подлокотники своего кресла. – Но они заперты в междумирье. Никто из учеников не способен самостоятельно перейти границу, для этого нужна сила магистра. Потому я здесь. Пока двое наших друзей поджариваются на сковородке у Инквизиции, ты и я – это всё, на что могут рассчитывать Велиор и другие адепты.

Некромант поднялся из-за стола и теперь нервно расхаживал туда-сюда мимо остывшего с ночи камина. Я отхлебнула холодного уже чая только для того, чтобы чем-то занять руки. Мне нечего было сказать: рядом с опытными теневыми магами я была всего лишь девчонкой с крохотным комочком дара внутри. Бесполезного белого огня, который никак не помог бы проникнуть в сумрак или вырвать пойманных магов из лап Инквизиции.

– Ты летал к Железной крепости? – спросил наконец Гаэлас.

– Да. – Тэрон хрустнул суставами, отчего у меня по спине пробежали мурашки. – Крепость окружена магическим заграждением. Они называют это святым кругом Ксая. Огненная преграда, связанная магией крови. Распознаёт таких, как мы. Ни сбежать изнутри, ни прийти на помощь снаружи.

– Паршиво, – ответил некромант, задержав на мне взгляд.

Я дрожала от холода и чувствовала себя чужой и даже немного виноватой. Мой дар позволил бы мне войти в святой круг, но какой толк от одной девчонки против солдат Инквизиции? Да и не было у меня крыльев, чтобы лететь на ту сторону Предела…

– Время дорого, мой друг, – сказал магистр, постукивая костяшками пальцев по дереву. Я только сейчас поняла, что он нервничает в ожидании решения некроманта.

Гаэлас продолжал смотреть на меня, и сквозь его застывшее лицо и нахмуренные брови я видела того мужчину, который недавно ласкал меня в своей спальне. Я чувствовала, что пришло время для какого-то последнего шага, а за ним – как он там говорил – изменится душа? Я была как-то связана с тем, о чём он теперь размышлял.

– У меня есть несколько портальных камней, – хрипло проговорил он. Эти слова будто цепляли его за горло, и их трудно было выдыхать. – Я заберу Велиора и укажу дорогу остальным.

– Дорога мёртвых опасна, – и магистр по-птичьи склонил голову набок.

– Другой нет, – решил Гаэлас. – Это единственное, что мы можем сделать сейчас.

– Отчего же, вовсе не единственное, – усмехнулся Тэрон и откинулся на спинку кресла. – Есть ещё магия крови. И даже юная, полная энергии жертва для ритуала.

Я вздрогнула. Тогда я ещё не знала, что птичьи оборотни имеют привычку говорить прямо всё, что им взбредёт в голову. Человеческие иносказания и намёки сбивают их с толку. Они всегда прямолинейны и честны, отчего в их жизни бывает мало друзей, ведь далеко не всем нравится каждый день выслушивать правду, сказанную будничным тоном.

– Плохая шутка, Тэрон, – сказал некромант.

– Значит, ты выбираешь живую женщину взамен мёртвой? – вдруг улыбнулся оборотень, вылезая из-за стола. – Живого мальчишку взамен умерших?

Не знаю как, но я чувствовала, что эльфу больно слышать эти слова. Он вцепился в спинку моего стула, готовый, как мне показалось, растерзать магистра – так, чтобы от него остались только пух и перья. И тогда я встала и обняла его, изо всех сил пытаясь согреть своим огнём, – его била внутренняя дрожь. Но он оставался спокойным снаружи.

– Да, – сухо сказал он, погладив меня по спине. – Пойдём, время дорого.

***

После того дня, когда мы с Лейсом тайком пробрались в подземелье и отодвинули заслонку, чтобы посмотреть на залитую светом комнату с гробом посередине, я больше не подходила к той лестнице. Я попросила прощения у некроманта и твёрдо решила, что никогда не спрошу его об этой таинственной комнате. Может быть, думала я, когда мы уже стали очень близки, Гаэлас когда-нибудь и сам захочет приоткрыть мне эту завесу, но он до сих пор не решался. И по какой-то одной ему ведомой причине перестал спускаться в свой подвал каждый вечер и выходить оттуда в мрачной задумчивости. Теперь мы направлялись туда втроём, и я понимала: это тайна Гильдии призывателей, она предназначена только для посвящённых. Глупо было пытаться разгадать её путём подглядывания в окошко или замочную скважину. У двери я обернулась к эльфу и прошептала:

– Мне, наверное, не стоит…

– Ты нужна, – сквозь зубы ответил некромант.

Я видела, мой дар видел, как Гаэлас борется с захлёстывавшей его тьмой. На месте, где у живого человека находится сердце, у него сейчас зияла чёрная пульсирующая пустота – и это не давало ему сделать вдох. Магистр Тэрон придержал его за плечо, когда дверь открылась и нам в лица прилетел вихрь из голубоватых снежинок. Фокусирующие кристаллы удерживали внутри комнаты особое ледяное заклинание: магия текла по замкнутому контуру и поддерживала мертвенный голубой свет и нужную температуру. Лучи волшебного света падали на изголовье гроба, закрытого не стеклом, как мне привиделось поначалу, а слоем прозрачного льда. Мне было страшно, но когда я взглянула на застывшего у гроба эльфа, дар не позволил мне стоять на месте – я подошла и осторожно взяла его руку в свою.

Из-под тонкого льда на меня смотрело синими застывшими глазами лицо прекрасной эльфийки. Её ресницы и губы покрывали крохотные кристаллики льда, в светлых волосах мерцали сапфиры и капли горного хрусталя. Мне бы хотелось сказать Гаэласу, как я понимаю его, как люблю, но что я знала о потерях – ведь даже собственных родителей я потеряла, будучи совсем маленькой. А эта женщина, на руке которой было эльфийское обручальное кольцо, была его женой, родила ему сыновей. Какие слова помогут облегчить его боль? Он сказал, что я нужна ему, – но что мне надо было делать?..

– Отпусти её, – сказал птичий магистр, видя нерешимость Гаэласа. – Прошло двадцать лет.

– Как один бесконечный день, – прошептал эльф и положил руку на ледяную крышку гроба. Его губы медленно читали заклинание, от которого лёд плавился, стекая струйками на платье эльфийки и нам под ноги. Я чувствовала, как и по моим щекам текут слёзы и щекотно скатываются на подбородок. Гаэлас коснулся губ покойницы, оставляя на них мокрый след, а потом наклонился и заглянул в её глаза. От тепла заклинания лёд на её лице тоже превратился в капли.

Гаэлас отстранил меня и порывистым движением выдернул из подставки главный кристалл, на котором собирались лучи всех остальных. Голубой свет погас, стало темно, как в склепе, но ведь это и был самый настоящий склеп.

– Свет, – сказал некромант, и магистр Тэрон сотворил в воздухе цепь сияющих зеленоватых огоньков.

А потом некромант взял меня за плечи и посмотрел мне в глаза:

– Сония… сделай это для меня. Я обещал ей, что ни костёр, ни тлен могилы не коснутся её прекрасного тела. Твоя душа чиста, как и твой огонь. А я… я не смог расстаться с ней. Надеялся когда-нибудь вернуть назад и её душу.

– Что? – всё ещё не понимая, прошептала я. – Что я должна делать?

– Твой огонь… – сказал он и медленно, как во сне, развернул меня лицом к мёртвой эльфийке.

Она вздрогнула. Её застывшие руки очень осторожно принялись ощупывать стенки гроба, губы шевелились, будто она силилась что-то сказать, но воздуха в лёгких не было. Голова чуть приподнялась на шёлковой подушке, а глаза – я видела, что они из льдисто-синих стали красными, начали наливаться тем болезненным огнём, какой горел у восставших скелетов в пустых глазницах. Мой дар был умнее меня, даже несмотря на то, что я не проходила обучения. Белый огонь всколыхнулся в моей груди, и я вскинула руки. Не было ни слов заклинания, ни звука – пламя просто вырвалось из моих ладоней и ударило эльфийку в грудь, откуда, словно подожжённое масло, тут же разлилось по всему телу. Ни запаха, ни крика, ничего – через несколько мгновений над гробом только поднималось облачко пара, а на белом шёлке среди хлопьев пепла блестели рассыпанные сапфиры.