Следы следов

Здесь, конечно, должен быть какой-то счастливый финал, что дома вернулись к людям и люди снова поселились в домах, – люди ждали этого счастливого конца, должен же он быть в истории, – но ничего подобного не случилось, дома все так же странствовали незнамо где, да ладно бы дома, это уже и домами нельзя было назвать, это не пойми что – где-то нет комнат, одни лестницы, где-то нет стен, только окна, где-то нелепое нагромождение крыш, где-то колонны сплошь, а то вообще видели дома, там бесконечный лабиринт, и все стены в картинах, сплошь. Ну и как в таких домах жить, как там жить, там и спать негде, и помыться негде, и холодно, и вообще.

Кто первый догадался сажать дома на цепь – конечно, не большие дома, а еще маленькие, не выросшие домики – остается загадкой. Тем не менее это отлично помогло решить проблему, теперь дома никуда не убегают и не пытаются себя перестроить, хотя, конечно, случаются и побеги, куда без этого. Так что следите в оба, чтобы они как миленькие сидели на привязи, особенно чтобы их не увел никто. А то дома сейчас хитрые пошли, да что дома, они даже не похожи на дома, с ракетными реактивными двигателями, они уже собираются подниматься в космос, где это видано, дома – и в космос? А нам что, самим дома строить?

Так что смотрите в оба, чтобы не подобрался к ним никто, дома какую угодно форму принимать могут…

…самый массовый побег домов был зафиксирован в третьем году восьмой эпохи полной луны, когда дома на привязи отпустил и увел дом, принявший форму человека – совершенно не отличимого от настоящего…

Исиду-Огасавара идет в свою каюту

…да что вы себе позволяете, говорит Кермадек, что вы себе позволяете, мы приняли ваше приглашение, уважаемая Пуэрто-Рико, мы пришли на ваш лайнер, хороший, кстати, лайнер, и кухня отличная, только что вы тут устроили, уважаемая Пуэрто-Рико, что значит, связи нет, что значит, не движемся, что значит, не можем стать на якорь, дна нет, должно же быть где-то это дно! Вы нас зачем всех сюда заманили, уважаемая Пуэрто-Рико, зачем, спрашивается? Но позвольте, уважаемый Кермадек, уж не вы ли предлагали как-нибудь всем встретиться вместе, и даже предлагали встретиться у меня! Глупости, говорит Кермадек, не было такого, это вы все выдумаете, да вы всегда все выдумываете, что вы еще можете…

…вечером собираются в ресторане на палубе, все, все – желоб Атакама, Южный Сандвичев желоб, Японский желоб, желоб Исиду-Огасавара, желоб Кермадек, Курило-Камчатский желоб, впадина Тонги, во главе стола Марианская впадина – хотят собраться как-нибудь без Пуэрто-Рико, как бы не так, вот и Пуэрто-Риуо на другой стороне стола, приветствую, дорогие гости, и все такое. Ту-то Кермадек и вскидывается, тут-то Кермадек и сердится, срывается на крик, да что такое вообще, что вы себе позволяете, вы нас сюда заманили – и тут же осекается, когда видит в глубине тумана в сумерках…

– …право по борту!

– …обнаружен океанический лайнер, трехпалубный… огни не горят…

– А что видно, что видно?

– Да ничего не видно, хотя постойте-постойте, вот, ба… да он же проржавленный весь, как будто ему лет двести, не меньше…

– Рико, у вас тут никакие корабли не тонули?

– Да у Рико здесь кто только не тонул, там на дне кладбище целое, если вообще есть какое-то дно…

– Дайте-ка я гляну…

– А своим биноклем обзавестись не судьба?

– Да погодите вы, дайте гляну… ага, так и есть…

– Что?

– Так я и думал, – говорит Кермадек.

– Да что, что же?

– Ничего не замечаете?

– Ничего, а что?

– Да как же! Название! Транш, Транш, это наш корабль!

– Постойте-постойте, он не может быть нашим, наш же… стоп… или может… Ну-ка, уважаемая Пуэрто-Рико, вы что задумали?

– Да ничего я не задумала, я сама не знаю, что там!

– А ведь пожалуй, Пуэрто-Рико права… она и правда не понимает сама себя…

Впадины хлопочут, впадины смотрят на бесконечно далекий лайнер, который покачивается на беспокойных волнах, гадают, как до него добраться, а где шлюпки, а шлюпок нет, вот так, совсем хорошо, Пуэрто-Рико, вы хоть думаете вообще, прежде чем гостей приглашать, вот встали мы посреди океана, шлюпок нет, связи нет, и дальше что?

…Курило-Камчатский желоб еще раз проверяет, чашку, да точно ли она так хорошо держится на волнах – как нелепо, как странно выглядит, говорит Исиду-Огасавара, глубочайшие океанические впадины плывут в чашке, в одной-единственной чашечке, взятой из сервиза. Ой, да перестаньте сомневаться, сердится Атакама, а то потонем все от ваших сомнений. Покчиваются на волнах, все трое, Атакама испуганно вскрикивает, Курило-Камчатский желоб шикает на неё тише, тише, потопите, вот так, осторожно, теперь поднимаемся на борт…

– …а где все?

– Да нет никого, зря мы сюда пришли…

– Что зря, надо же узнать, что случилось…

Луч фонарика скользит по темным залам, по каютам, выискивает хоть что-нибудь, не находит, все разбросано, дрались тут, что ли, или что похуже. Исиду-Огасавара идет дальше, сворачивает куда-то никуда, утыкается в спину сама себе… нет, это не опечатка, утыкается в спину сама себе, смотрит на свое собственное тело, безжизненно распростертое на полу у распахнутой двери номера…

…уже не владеет собой, протяжно кричит…

– …знаете, что, – говорит Курило-Камчатский желоб, – да вы погодите, не шарахайтесь, знаете что я заметил на этом втором Транше? А я заметил наши тела, да вы не отворачивайтесь, наши тела, всех, всех, кроме…

– …кроме Пуэрто-Рико?

– Как вы догадались?

– Это… это с самого начала было понятно…

– …но почему?

– Вот это нам и предстоит выяснить…

Это еще что, это что такое, спрашивает Кермадек, где, не понимает Пуэрто-Рико, да вот же, справа по курсу, это еще что за лайнер, что-то не нравится он мне… да вроде бы не должно здесь было быть никаких лайнеров, говорит Пуэрто-Рико, да не знаю я, откуда он взялся, ну давайте что ли сигнал отправим…

..шлют сигнал, получают ответный сигнал, будто бы отзеркаленный, черт пойми, что такое.

Дрейфуют в пустоте океана три корабля, три стороны призрачного треугольника…

А давайте снова в чашке, предлагает Атакама, ну и что, что страшно, интересно же, ну давайте, ну тихонечко, хоть посмотрим, что там такое. Спускают чашку на воду, плывут, Атакама испуганно вскрикивает, когда чашка начинает вертеться на месте, Курило-Камчатский шикает на неё, тише, тише, чашку перевернете… Атакама снова вскрикивает, когда нужно подниматься на борт, Курило-Камчатский подает ей руку, помогает подняться.

– Смотрите-ка… – не понимает Исиду-Огасавара, – а вон и Пуэрто-Риуо, как это он тут очутился, он же только что был там, с нами со всеми…

Курило-Камчатский почему-то одергивает её, чш-ш, чш-ш, не надо, чтобы они нас видели, не надо. Исиду-Огасавара не понимает, но на всякий случай настораживается, прячется за изогнутые колонны, лучше не попадаться. Смотрит, как мимо проходит Пуэрто-Рико, Кермадек, Южный Сандвичев желоб, Японсмкий желоб, Исиду Огасавара… что? Нет, это тоже не ошибка, вот, Исиду-Огасавара идет со всеми, и Курило-Камчатский, не торопясь отправляются к обеду, столы уже накрыты. Исиду-Огасавара смотрит на календарь на борту, видит тринадцатое число прошлого месяца. Куда вы, спохватывается Курило-Камчатский, стойте, а что будет, если они нас увидят, а вдруг что-то плохое случится.

Да как вы не понимаете, это же прошлое, это же наш лайнер, только в прошлом, если мы послушаем, о чем они говорят, узнаем, что было раньше, что было в нашем прошлом, из-за чего мы здесь вообще, а то я себя помню только с того момента, как оказались на лайнере посреди океана, а ведь было что-то до этого, было же! Так что давайте тихонечко прислушаемся, может, узнаем что…

Тихонечко прислушиваются, обрывки разговоров, а консоме сегодня особенно шикарно получилось, вы не находите, а канапе… Переходят на полушепот, пока нет Пуэрто-Рико, и как вы предлагаете от него избавиться, он же заподозрит, да ничего он не заподозрит, столкнуть в океан, и дело с концом. Что значит, жалко, а он сколько народу положил, их не жалко, вы хоть понимаете, сколько кораблей там, внизу, на дне лежит? Вот то-то же, так что довольно ему народ губить, пусть сам туда отправится…

Так вот оно что, спохватывается Исиду-Огасавара, вот мы зачем на лайнере собрались, осталось только и правда этого Пуэрто уничтожить, сколько смертей на его совести…

Скорее назад, спохватывается Курило-Камчатский желоб, пока они нас не увидели, а то и правда, если увидят, может случиться что-то нехорошее, непонятно, что, но нехорошее..

Тихонько идут к палубе, прислушиваются, никого ли нет, поворачивают налево, замирают – когда сталкиваются нос к носу с другим Курило-Камчатским, и другим Исиду-Огасавара… проходят мимо. Исиду-Огасавара спохватывается, да они же не видят нас, не видят, вот хорошо, обошлось, мы в разных временах, потому обошлось. И все равно, скорее назад, торопит Исиду-Огасавара, скорее, в чашку, и назад, а то что-нибудь случится, или чашки не будет, или мы потонем, пока доберемся до корабля, или еще что…

…вы не должны были ходить туда, что вы вообще себе позволяете, что тут вообще творится, – возмущается Пуэрто-Рико, я вас пригласила на лайнер, думал, мы с вами хорошо время проведем, а вы шастаете по каким-то не пойми каким лайнерам там, вдалеке, ну и что, что это тоже наш лайнер, наш, да не наш, нечего туда ходить вообще…