Треугольное лето

– …я любил её…

– …любили… и…

– …я… вы поймите… я хотел… чтобы она принадлежала мне… только мне… а она…

– Но это невозможно… весна принадлежит всем… всем!

Он бросается ко мне, лицо перекошено болью:

– Она моя, слышите вы? Моя! Это я любил её, это я… Да что вы вообще докажете, весна все равно до июня живет и умирает, ничего мне за это не будет, ничего!

Начинаю понимать:

– Так вот оно что… вот почему я опоздало на десять дней… вы умоляли весну задержаться, потому что любили её… она задержалась до десятого числа, она не хотела покидать вас… Но потом ей все равно пришлось исчезнуть… как вы не понимаете, глупый вы человек, что весна не может быть с вами вечно!

Хлопаю дверью, ухожу от него – прочь, прочь в тенистые улицы, бегом, бегом в леса, в поля, искать Юнону…

*

– Почему вы не приходите ко мне?

Вот так. Он останавливает меня на улице, он хватает меня за руку (лицо и правая рука у меня еще есть, а всего остального уже нет), он спрашивает:

– Почему вы не приходите ко мне?

Отвечаю как можно спокойнее:

– А я не хочу приходить к человеку, который убил весну.

– А лучше бы вы пришли… а то плохо ваше дело…

– Слушайте, я не обязано…

– …девочку-то нашли.

– И…?

– И. В реке нашли, мертвую.

Рушится мир.

– Вам лучше затаиться пока… люди на вас злы, очень злы…

– …ну что значит, злы, ну будут шипеть мне в спину, а-а-а-а, это то самое лето, в которое девочка утонула… Мы, знаете, не можем так, захотели, вышли на работу, не захотели, не вышли…

– …кто бы говорил…

– А что я, это вы меня на десять дней задержали с вашей весной!

– Да не напоминайте вы мне про неё, душу рвете! – он срывается на крик, тут же остывает, – нет, дело-то, конечно, ваше, только тут уже поговаривают, что вас казнить хотят…

– И что они мне сделают?

– Не, ну если вам так интересно узнать, так ваше дело, пожалуйста… мне и самому интересно посмотреть… Я вам помочь хотел, а дальше ваши проблемы… правда, чего я вообще лезу…

Уже хочу отмахнуться от него, тут же спохватываюсь, что если убили весну, то и меня угробят так же легко. А может, и не легко. Вспоминаю какие-то жуткие жути про средневековые пытки, прочитанные в местной библиотеке, поеживаюсь.

Так что вам лучше затаиться пока, – продолжает человек, – вот у меня дома хотя бы… осмелюсь предложить… не дворец, конечно, но жить можно…

…ужинаем.

Режем яблочный пирог.

Пьем что-то медовое, яблочное, пьем за упокой весны. Я понимаю, что здесь нужно что-то сказать, только я не знаю, что…

В половине одиннадцатого звонят в дверь, приходят люди, ищут меня, слышу обрывки голосов:

– …нет… его здесь нет… оно вообще ко мне не ходит, обиделось на что-то… Да куда вы меня тащите, да у меня вообще гастрит, ага, прихватило, да ничего, не надо врача, отлежусь как-нибудь, только вы уж как-нибудь без меня тут… а я если лето увижу, так непременно вам скажу…

Хлопает дверь.

Выжидаю.

Человек поднимается в комнату, тихонько кивает мне, все, все хорошо, они ушли…

– Спасибо, – шепчу я, – спасибо…

Он обнимает меня, я обнимаю его, я уже знаю, кому подарю последние теплые дни…

*

– …нет, там лета нет, – кивает почтенный Бишеп.

Почтенный Клаб недовольно смотрит на дом Даймонда, хмурится:

– Вы проверяли?

– Ну как… он вышел к нам, сказал…

– Мой дорогой Бишеп, мало ли что вам сказал Даймонд… вы проверяли его слова?

– А вы что предлагаете, обыскать дом?

– Именно так!

– Почтенный Клаб, в своем ли вы уме… как можно не верить на слово…

– …так можно не верить на слово. Лето пропало. Сами посмотрите, что на улице творится, это уже не лето, уже десять дней, как не лето, послезавтра сентябрь, а мы так лето и не нашли…