Пленники хрустального мира

Рене помнила, как ее руки касались мертвого тела возлюбленного, сердце которого давно перестало биться. Она до сих чувствует холод, исходящий от его окоченевших рук, незримую печаль, застывшую на его безразличном лице, и то, как он медленно начинает растворяться в темноте, уже навсегда покидая ее. Но она больше не спит, так почему же она продолжает ощущать этот мертвецкий холод, этот горьковатый привкус, медленно проникающий в ее сознание?..

Именно эта горечь заставляет ее поверить, сделать рискованный шаг, чтобы навсегда похоронить последние мысли о любимом. В глазах Рене застыла печаль, которую она уже не может скрыть, просто закрыв лицо руками.

Она понимала, это был всего лишь кошмар, один их тех глупых навязчивых снов, в которых нет и капли смысла. Всего лишь кошмар…

Ей нужно было успокоиться, прийти в себя, вернуться, наконец, в окружающую реальность, как бы трудно это ни было. Голова по-прежнему раскалывалась на части. Нужно было вернуться, нужно было поверить, что эти серые глаза до сих пор живы.

Едва найдя в себе силы, Рене, поднявшись со старенького диванчика, вышла в одинокий коридор.

Ноги ее были слабыми, точно ватными, но сейчас это было не важно. Рене хотела увидеть, удостовериться, что тот кошмар был лишь глупым безобидным кошмаром, как она всегда привыкла думать.

Обойдя все поместье, она не понимала, куда в нем делась вся жизнь. Казалось, она осталась абсолютно одна в этом крохотном мире, который медленно сводил ее с ума своим удушливым горьковатым запахом.

Все было пусто, одиноко и мертво… Когда она совсем отчаялась, поддавшись чарам своего кошмара, она без сил рухнула на каменный пол гостиной, разбив свои крайне хрупкие колени. Она задыхалась в горьких слезах, без конца произнося дрожащим голосом лишь одно имя, которое держало ее в этой реальности:

– Энгис, где ты?

Но вокруг была одна лишь тишина, оглушающая ее беззащитное сознание. Внезапно какой-то тихий звук разнесся по гостиной, заставив Рене затаить дыхание.

Подняв голову, она увидела своими заплаканными глазами, в которых от слез стоял небольшой туман, дорогое ей тело, безжизненно лежащее на диване. Подлетев к нему, она сжала его в своих крепких объятиях, пытаясь убедить себя в том, что это ледяное сердце еще билось, но оно томительно продолжало молчать.

– Ты не можешь?! Разве это может быть правдой?.. – Она в истерике ударила холодное тело по сильной груди, вновь ослепляя себя горькими слезами.

Она до конца не верила, что все, происходящее перед ее глазами, было реально. Однако тело молчало, и это молчание заставило ее отшатнуться, сделать пару шагов назад.

Что-то очень тяжелое свалилось на нее в эту минуту, и Рене не знала, как справиться с этим чувством животного страха, который буквально уничтожал ее.

Она видела, как что-то очень холодное скользнуло по стене, вмиг исчезнув рядом с телом любимого.

Выскочив на улицу, Рене бросилась в сторону сада с ее любимыми черными розами, но как же сердце ее тревожно застучало, когда она увидела вместо роскошных цветов поникшие бутоны, безжизненно склонившиеся над сырой землей.

Крепкие белые розы устилали весь сад белоснежным изящным ковром, безжалостно пожирая хрупкие души некогда жестоких черных цветов.

Не в силах унять колющую боль в груди, Рене была готова сделать свой последний ход, гордо бросив на беспощадное поле сращения свою поверженную душу.

Ледяной ветер играл с ее прядями спутавшихся пепельных волос, разбрасывая их в стороны. Холодный туман, окутавший все вокруг, нашептывал что-то таинственное, временами посмеиваясь над несчастной жертвой несправедливой игры.

Едва горьковатый воздух, касаясь пухлых алых губ, то обжигал их удушьем, то нежно целовал, навевая дурманящий сон. Красивое красное платье развевалось на легком ветру, словно жаркий костер, горящий среди старых хвойных деревьев и тьмы, которая всегда была жестока ко всему живому и мертвому.

Опустив глаза на прозрачную гладь холодного озера, Рене ощущала, как ровно бьется ее смирившееся сердечко, разбитое коварным обманом. Как бы ей хотелось проснуться сейчас в своей комнате, слыша, как в коридоре разносятся тихие шаги, опасающиеся разбудить ее невзначай, а после оказаться в знакомых, немного отчужденных объятиях ее горячо любимого наивного, доброго демона, который всегда ото всех отличался.

Она была готова пойти на все, чтобы снова услышать этот мягкий, ровный голос, ощутить на себе этот безразличный холодный взгляд…

Затаив дыхание, она медленно сделала шаг навстречу холодной пасти мертвого озера, внезапно ощутив его колючие ледяные объятия. Холод никогда не пугал ее и даже сейчас, когда он выпивает последние капли ее жизни, Рене улыбается, представляя, как знакомые руки крепко обнимают ее, не желая выпускать.

Рене казалась невесомой, хрупкой и такой беззащитной, изящно паря в прозрачной воде чистого лесного озера, что все сильнее затягивало ее в свои молчаливые покои.

Она видела, как темное дно притягивало ее к себе. Она отчетливо слышала, как оно тихо разговаривало с ней, обещая излечить ее истерзанные шипами черных роз руки.

Глаза ее медленно закрывались, и никто уже не думал о том, что некто схватит ее за руку, вернув искалеченное тело на сырую землю, устланную ледяным туманом.

Прижимая к своей груди бездыханное тело Рене, Лео задыхался от тоски и боли, взявших его под полный контроль.

Он всячески пытался заставить Рене открыть свои темно-зеленые глаза, до сих пор не веря в то, что опоздал. Он бы отдал все на свете, чтобы снова увидеть ее теплую нежную улыбку, чтобы слышать ее мягкий заботливый голос… Лео слишком поздно понял, что опоздал…

Глава 20

Серебряный перстень с черным камнем изящно смотрелся на моем пальце, невольно навевая на меня воспоминания о Чарлзе. Он никогда не снимал его, понимая цену своей безопасности, но я пожертвую сохранностью хрупкой души, оставив перстень на пыльном столе кабинета. Если и останется во мне хоть что-то от него, то я без труда смогу избавить это тело от его малейших следов присутствия.

Вейн, преступно наблюдая за мной из-за старых книжных стеллажей, вмиг опустила свои голубые глаза, впервые по-настоящему отразившие в себе глубокую печаль. С недавних времен ее что-то очень сильно начало тревожить, и она все чаще стала задумываться о каких-то таинственных вещах, понять которые было непросто. О чем она думает сейчас, притаившись в темном углу кабинета? Я не знаю, да и не стремлюсь узнать лишь потому, что мне давно все равно на то, что творится у нее на душе.

Когда я собирался уходить из кабинета, она внезапно схватила меня за руку, заставив обернуться. Она молча смотрела на меня, точно не зная, что стоило ей сейчас сказать. И лишь тогда, когда раздался щелчок опущенной вниз дверной ручки, она, взяв меня за руку, взволнованно пролепетала:

– Ты не можешь просто так оставить его здесь. – На ее ладони лежал недавно оставленный мною перстень, который явно не давал ей покоя. – Иначе тело умрет.

Немного нахмурившись, я взял из ее ладони серебряный перстень, неохотно надев обратно. Мне всячески не хотелось признавать ее правоту, хоть Вейн была абсолютно права насчет этого.

В ее голубых глазах я еще никогда не видел ничего подобного. Затаив какое-то тайное чувство, они молчали, пытаясь глубже запрятать ее от моих глаз. Заметив это, я снова закрыл дверь, бросив на нее свой изумленный взгляд.

– Только ли тело тебя волнует? Мне кажется, не только оно одно.

Попятившись назад, она пыталась найти всякие отговорки, чтобы убедить меня в обратном, и тогда, когда она практически сдалась, со стороны бального зала раздалась волна новой, пленительной и безумно тоскливой мелодии.

– Значит, наивная маленькая Рене все-таки признала свое поражение, доверившись мне. – Колкая улыбка сверкнула на моем обескураженном лице. – Как же это глупо и цинично.

– Цинично? – дрожащим голосом сорвалось с тоненьких губ Вейн, которая впервые за долгое время начала испытывать какое-то легкое покалывание внутри своей холодной груди. – Она искренне любила всю свою жизнь, и ты считаешь это циничным?..

Оказавшись рядом с ней, я больно схватил ее руку, сжав так сильно, что она едва смогла сдержать слезы.

– Я создал тебя, не забывай, – едва слышно прошептал я, припав к ее уху, чтобы почувствовать, как по ее тело дрожит от пронизывающего насквозь холода, который впервые так сильно ее пугал. – И если вспомнить, ты всегда обещала быть на моей стороне, разделяя мои интересы, помогая мне достигать желаемых целей. Но если ты решила не согласиться со мной, Вейн, – услышав свое имя, она застыла, точно запечатлев самое страшное, что она когда-либо видела в своей жизни, – решила предать меня, то наш разговор будет коротким.

Мои ладони уже практически сомкнулись на ее тонкой шее, как что-то резко отдернуло меня.

Подавшись назад, я схватился за голову обеими руками, пытаясь унять несносную головную боль. Проникая в мое сознание, она яростно кричала, и ее крик, становясь все громче, оглушал меня, в какой-то момент обрезав последние ниточки, связывающие меня с окружающим миром.

Когда грустная музыка, наполняющая стены поместья никем прежде не испытанным чувством, резко оборвалась, тишина снова захватила все, что было вокруг нее, заявив о своих подлых намерениях.

Никто бы и не подумал о том, что в бальном зале, покрытом пылью и темнотой, жизнь внезапно оборвалась, отравившись самым беспощадным ядом, который только существовал в пределах необъятного, но очень беззащитного мира.

Черно-белые клавиши изящного темно-синего пианино молчали, навевая тихую грусть, о которой вряд ли кто-либо когда-то мог слышать, попросту прежде не испытав ее насквозь прожигающий взгляд на себе, точно на беспомощной жертве, которой уже некуда было бежать.

Все казалось вокруг умиротворенным, непоколебимым, но внезапно разбившаяся о каменный пол алая капелька крови, сползшая с тонких пальцев виртуозного пианиста, напоминала о его тайной любви к чарующему женскому сердцу, покой которого он всегда боялся потревожить. И даже сейчас, когда сердце внутри его груди перестало биться, разорвавшись на части, Лео не переставал думать о ней, вспоминая ее до боли нежный смех, улыбку, которые никогда не принадлежали ему. Но разве он мог об этом мечтать, однажды назвав ее своей музой? Ему было это просто не нужно, поэтому он был так беспечен.

Что со мной произошло? Голова раскалывается на части. Я не могу даже пошевелиться, не могу открыть глаза… Тело словно парализовало.

Я слышу, как где-то неподалеку раздаются какие-то странные звуки, чем-то схожие с тихими шагами, все дальше отдаляющимися от меня. Пытаясь сконцентрироваться на них, я замираю, не обращая внимания на свою беспомощность.

Через секунду я понимаю, что эти сомнительные звуки действительно были шагами, которые я уже едва могу различить. Они все дальше удаляются от меня, но я продолжаю слышать их, чувствовать чье-то незримое присутствие.