Женская месть

Воротов и Кудряшов, сидевшие по-прежнему на кухне, встретили его усталым молчанием. 8.25. Летнее раннее солнышко вовсю светило в окна.

– Щас, командир,– Кудряшов слегка потянулся, – щас опечатаем все. Печать при тебе?

Полицейский кивнул.

– Звонка ждем, – пояснил задержку Воротов, – ребята одну дамочку обещали вычислить. Перезвонят – и поедем.

– Я вот что еще хотел сказать, – робко начал капитан,– труп, принадлежащий гражданке Коляде…

Воротов поморщился, Кудряшов усмехнулся.

– Он очень тяжелый, труп-то, – продолжил Мальцев, – Потерпевшая женщина в теле была.

– Вывод напрашивается? – подмигнул Кудряшов.

– Напрашивается, – расплылся в счастливой улыбке полицейский, – если это убийство, то убийцей должен быть физически крепкий мужчина.

Соловьиная трель звонка не дала капитану развить свою гипотезу. В дверь звонили. Воротов удивленно показал на часы – 8.30. Кудряшов вопросительно глянул на капитана.

– Может, что забыли? – прошептал тот.

Кудряшов мягко проследовал в прихожую. Встал боком и резко рванул дверь на себя, прикрываясь ею, как щитом.

– Ау, Алевтина-а-а, – запел на пороге теплый баритон.

В дверном проеме нарисовался небольшого росточка человек, имеющий фантазию в свои “хорошо за сорок” носить пиджак в крупную клетку и платок в огурцах – на шее. В руках у пришельца был букет роз, в глазах – игривая веселость.

Воротов выглянул с кухни и приветливо пригласил:

– Проходите.

Улыбка стерлась с лица пришельца. Кудряшов обнаружился за его спиной и закрыл дверь.

Пришелец растерянно обернулся:

– А где Алевтина? – губы его двигались беззвучно.

– Где ж ей быть? – сурово произнес Кудряшов, – Прошу. – И указал широким жестом вглубь квартиры.

Человек с платочком на шее засеменил, следуя указанному направлению. Завидев форму капитана, попятился. Кудряшов мягко подтолкнул его в спину:

– Чай не бандита увидел – полицейского, чего пугаться?

Воротов, поколебавшись секунду, достал свое удостоверение и представился.

Пришелец потянул носом воздух:

– А чем здесь пахнет? А что, собственно, случилось?

– Нам бы хотелось знать ваше имя,– Кудряшов продолжал стоять у него за спиной.

– Леонид.

На круглом, чуть тронутом мефистофельской бородкой лице, заискивающе заплясали глаза.

– Почему же вы, Леонид, больше не спрашиваете, где Алевтина Григорьевна? – Кудряшов мрачно выдвинулся вперед.

– Я не знаю… Я жду, когда вы мне скажете.

– Это Алевтина Григорьевна позвала вас в столь ранний час в гости? – Кудряшов забрал из рук Леонида розы. Нашел вазу. Налил в нее воды. Водрузил в спасительную влагу цветы. Поставил на стол. Громко тикали часы с кукушкой. Воротов подошел к ним и остановил маятник.

Леонид зачарованно следил за этими неспешными манипуляциями.

– Располагайтесь, – со значением произнес Воротов.

Леонид без сил рухнул на стул.

– Где-то я вас видел, – пристально вглядываясь в пришедшего, заподозрил Кудряшов.

– Передача о тайнах взаимоотношений между мужчиной и женщиной,– польщено ответил Леонид и несколько расслабился.

– Точно! – Кудряшов обрадовался так, словно миллион выиграл.

Леонид тут же обрел уверенность в себе:

– Я хотел бы знать, – резко начал он, но, опомнившись, перешел на вежливо мягкий тон: Я бы хотел все-таки узнать, что случилось? – Он полез во внутренний карман пиджака, достал удостоверение: Моя фамилия Долгов. Я сотрудник клиники неврозов. Кандидат медицинских наук! Меня Алевтина Коляда в гости пригласила. Где она?

Кудряшов внимательно, словно пограничник на паспортном контроле при пересечении границы, рассматривал удостоверение личности. Капитан сурово хмурил брови, пощипывал задумчиво свои пшеничные усы. Воротов безучастно молчал…

Известие о смерти Алевтины, казалось, не произвело на Долгова сильного впечатления. Его взволновало гораздо больше то обстоятельство, что Алевтина умерла такой страшной смертью.

– Боже мой,– сказал он механическим голосом, – упасть с такой высоты… – В глазах Долгова стыл неподдельный ужас, – Вы считаете, что это самоубийство?

Воротов отфутболил вопрос обратно.

– Не знаю, – подумав сказал Леонид, – суицид и Алевтина? Она, конечно, была очень напряжена в последнее время. Но у нее был не тот характер, чтобы принимать все близко к сердцу. Впрочем, психика у нее, как легко понять, была неустойчивая.

– Она была вашей пациенткой?

– Упаси Бог. Но представьте себе человека с абсолютно адекватной психикой, который сделал бы гадание своей профессией… Я вам как психотерапевт, как психиатр говорю – тут кроется некий внутренний комплекс. Опасный и разрушительный для личности.

Долгов приготовился было продолжить, но Воротов прервал его:

– И все-таки, – медленно проговорил,– Не находите ли вы, Леонид Михайлович, что ходить в гости в восемь утра – это, пожалуй, рановато…

Сафьянову снилось, как раздраженно, металлически резко лязгает кастрюлями на кухне жена. Сон плавно переходил в явь. Андрей открыл глаза и отчетливо понял: та, что всегда не в духе и вправду громыхает кастрюлями. “Специально, – подумал тоскливо, – что за жизнь?.. "Глянул на часы – восемь. “Опять день пропал. Не выспишься – пропал день”.

Андрей заявился домой под утро. Он знал, чем это ему грозит. Но Оксана сегодня почему-то не врывалась в кабинет, как бывало обычно, когда Андрей не ночевал дома. В таких случаях она всегда начинала с отточия, быстро и грубо выпихивая из себя: “Ну что? Нагулялся? Натрахался? Котяра вшивый…”