Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 2. Жить вопреки

Гудок, раздавшийся снизу, перебил его. Николай выглянул в окно.

– Все Ева, нам пора, – сказал он и взял меня за руку.

– Давай присядем, хотя бы на дорожку, – я села на стул, увлекая его за собой на соседний.

– Только быстро, – сказал Николай, – мне тоже жаль уезжать с нашей квартиры, поверь мне, но так нужно, – он поцеловал меня в висок. Машина загудела второй раз.

– Теперь точно пора, – я еще раз быстро оглядела нашу квартиру, в которой мы оставляли все, что нажили за эти годы. Николай взял наши чемоданы, и мы вышли с ним из квартиры, которую он закрыл, а ключ положил в мою сумочку.

Он почти бегом побежал вниз, и мне тоже пришлось бежать за ним. Николай закинул чемоданы в кузов машины, помог забраться сначала мне, а потом сел сам.

Машина тронулась, а я все пыталась оглянуться, чтобы еще раз увидеть наш двор, потому что не знала, будет ли он вообще существовать, вернемся ли мы в него еще.

– Антонина Николаевна! – вскрикнула я. – Коленька, родной, прошу тебя! – я стала теребить его рукав, уговаривая.

– Черт! – выругался тот и сказал водителю адрес дома, где жила моя вторая названная мама.

– Что я вам такси что ли, – заворчал тот, но поехал по указанному адресу.

– Антонина Николаевна! – заорала я, едва Николай помог мне выбраться из кабины. – Антонина Николаевна!

Я побежала к подъезду, забежала в него и стала бегом, перепрыгивая через ступеньки подниматься на ее этаж.

– Что случилось! – из своей квартиры выбежала пожилая учительница.

– Я уезжаю, – говорила я, тяжело дыша, – я уезжаю мама!

Мы кинулись к ней, обнялись и обе заплакали.

– Поехали с нами, – стала уговаривать я ее. – Я попрошу Николая, он возьмет вас, поехали с нами!

– Нет Евочка доченька моя, – она гладила меня по лицу, как когда то, прощаясь со мной, делала моя мама. – Я останусь тут, с детками, а ты езжай, береги себя родная, и ребеночка своего береги.

– Антонина Николаевна, – рыдала я. – Мамааа…

– Ева! – услышали мы с ней голос моего мужа. – Ева! Пора!

– Все иди, иди, – стала толкать меня к лестнице, Антонина Николаевна, но я все еще цеплялась за нее. Тяжело дыша, на лестничной площадке появился Николай.

– Берегите ее, – он обнял пожилую учительницу, а она его.

– А вы берегите себя, – сказал он. – Простите нас.

– Все, идите, идите! – почти выкрикнула она.

Николай схватил меня за руку и поволок вниз по лестнице. Я все еще плакала, меня трясло, в голове бились мысли, за что? Почему? Почему это происходит со мной снова?

Мы забрались с ним в кабину, и машина поехала к вокзалу. Я смотрела в окно на улицы и дома, которые были еще целыми. Мимо стала проплывать моя школа, окна которой мертво мерцали. Почти всех учеников эвакуировали, с кем могла я попрощалась. Особенно с Димой Кудрявцевым, которого я обещала называть по имени в новом учебном году, а получилось вот так. Он старался сдержать свои слезы, но не смог. И мы плакали с ним вдвоем, обнимаясь, перед тем, как он уехал. Я тогда долго гуляла по пустеющему на глазах городу.

Вокзал напоминал дурдом. Кричали дети, ругались мужчины и женщины. И было просто море народу! Все хотели попасть на этот последний поезд.

– Так Ева, – прорычал Николай, – нам нужно на перрон. Я держу оба чемодана, а ты держись за меня, крепко держись!

Я вцепилась в него, и опустила свою голову, чтобы не видеть этих людей. Николай сделал звериное лицо и потащил меня сквозь толпу. За нас стали цепляться, пару раз меня чуть не оторвали от Николая, но он прижимал свою руку, в которую я вцепилась, к своему телу, помогая мне держаться за него. От страха я стала немного подвывать, думая только об одном, как бы выбраться на перрон.

Но когда мы вышли на него, легче не стало! Николай упорно тащил меня дальше.

– Сиди здесь Ева, – сказал он, ставя оба чемодана. – Никуда не уходи, поняла меня?

Я кивнула головой не в силах произнести ни слова и села на чемоданы.

Он оглянулся и подозвал молодого солдата, который стоял возле одного из вагонов.

– Это моя жена, она беременна, я главный инженер завода, который эвакуируют, головой отвечаете за нее.

Солдат вытянулся и кивнул головой.

Николай побежал дальше по перрону, а мы с солдатом остались вдвоем, не считая снующих пассажиров.

– Вам страшно? – спросила я у солдата.

Тот посмотрел на меня. Совсем молоденький паренек, который был, скорее всего, курсантом, какого-нибудь из училищ города.

– Очень, – честно ответил мне он. Я протянула свою руку и погладила его по руке.

– Вы держитесь, – сказала я, потому что больше не знала, что ему сказать, ведь я уезжала, а он оставался здесь.

Он кивнул мне головой и нахмурился.

Николая долго не было, у меня уже затекли ноги и спина. Я крепко прижимала к себе сумочку, как самое дорогое, что у меня было. Солдат хмурился и хватался за свою винтовку, которая была в его руках, когда кто-то проходил слишком рядом со мной, охраняя меня.

– Так все Ева пошли, – ко мне подбежал мой муж, и я тут же встала с чемоданов. – Спасибо, – он пожал руку солдату, тот откозырял нам и снова встал на то место, с которого его позвал Николай.

Мы стали продираться на свои места. Народу было много, Николай тащил оба чемодана и меня. Немного радовало и успокаивало, что вагон был купейным, видимо для высшего состава завода. Николай с трудом открыл дверь, затолкнул сначала меня, а потом зашел в него сам. В купе уже сидели две пожилые женщины и девочка, которая испуганно жалась к одной из них. Я плюхнулась на свое место, Николай сел рядом, вытирая дрожащей рукой пот со лба. Почти сразу же за нами в купе пролез полный мужчина, который стал, почему-то, кланяться, просить прощения у дам. Он сел рядом с Николаем, они поздоровались, пожали друг другу руки.

– Думал, не успею, – прошептал мужчина.

Вагон дрогнул. Вой и крики на перроне стали еще громче. Я прижалась со всей силы к Николаю.

– За что, за что, – шептала я.

Он гладил меня по спине и успокаивал, что все будет хорошо, мы вернемся, у нас скоро будет наш малыш. А на самом деле в его глазах стояли слезы. Это был его город. Город в котором он родился и вырос, в который вернулся с любимой женщиной и в котором мечтал растить своих детей. Который любил всем сердцем. А сейчас ему приходилось бежать, именно бежать из него, чтобы спасти не только себя, а свою семью, которой он дорожил больше жизни.

– Я выполню свое обещание, – прошептал он. – Выполню.

Когда поезд набрал скорость, мы увидели вспышки взрывов. Это бомбили наш город. Женщины и я заплакали. Плакали и оба мужчины, которые находились в этом купе.

– Будьте вы прокляты, – шептал мужчина.