Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 2. Жить вопреки

– Будьте вы прокляты, – шептали за ним женщины.

Я же просто плакала, прижимаясь к Николаю, не в силах произнести ни слова. Красивые дворцы, Эрмитаж, Петергоф, набережная Невы, наше наследие, наша история, искусство нашей страны беспощадно уничтожалось темной вражеской силой, которой казалось, было мало человеческих страданий.

Наш поезд увозил нас все дальше и дальше, в неизвестность. Но мы хотя бы были свободны. Потому что кольцо вокруг Ленинграда сжималось, и мы чудом успели выбраться из него.

До свидания город, который я полюбила. До свидания все, с кем я была там знакома, моя школа, ученики, коллеги. И снова прощай моя названная мама. То, что она не переживет эту войну я не сомневалась. Слишком пожилой она была.

Под стук колес, от покачивания вагона, я уснула в крепких руках Николая, который обнимал меня и прижимал к себе. Я чувствовала его защиту, поэтому могла себе позволить расслабиться. Я знала, я верила, он сделает все для меня, а сейчас еще и для своего ребенка. Было немного страшно, что Господь послал нашего малыша в такое трудное время, но я утешала себя тем, что рядом со мной мой муж, который любил меня, которого полюбила я. Он сильный и справиться с любыми невзгодами. С ним, я как за каменной стеной. Мои родители были правы, только о том, что они сделали для меня, я не знала.

Глава 2

– 1 —

С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Николай кутал меня, как мог, приносил еду, которую покупал или выменивал на станциях и горячую воду, и даже иногда чай. Но все остальное время был рядом, все время спрашивал, как там малыш. Я отвечала ему, что с таким заботливым папой нашему малышу очень хорошо.

Николай так же помогал и двум женщинам, который были с его завода. Девочка все время плакала, иногда капризничала. А мужчина громко храпел, когда спал или тяжело дышал, когда сидел рядом с нами. Но для меня все это было не важно. Главное, что мы были в относительной безопасности, я была не одна, под защитой своего мужа.

Немного пугали длинные остановки. Николай старался мне ничего не рассказывать, чтобы не пугать и не тревожить, но я все равно слышала, что взрывом разорвало рельсы и теперь их заменяют. Хорошо, если поезд останавливали на какой-нибудь станции, а не в поле, где дул холодный пронизывающий ветер. Поезд шел на север, и каждый раз, просыпаясь утром, я видела, как меняется местность, и ощущала изменение погоды. Я уже потеряла счет дням, сколько мы были в пути, казалось, что мы проехали уже всю страну, а все никак не доедем до своего пункта назначения.

Когда Николай выходил на перрон и возвращался в наше купе, мы все с надеждой смотрели на него, ожидая хороших новостей с фронта, или что-нибудь о нашем городе.

– Блокада, – однажды сказал Николай. – Ленинград взяли в кольцо. А наши войска отступают.

Я заплакала вместе с женщинами, а мужчины еле сдерживали свои слезы.

Однажды рано утром нас разбудил крик женщины, которая ехала с нами вместе в купе. Николай приказал мне сидеть на месте, но я услышала какой-то хрип и хотела вскочить, но он усадил меня на место и рявкнул, чтобы я не высовывалась из под одеяла, а сам побежал к начальнику поезда. Мы стояли на остановке. В купе забежали санитары, которые стали стаскивать мужчину с полки и перекладывать его на носилки. Ни смотря на недоедание, он все еще был крупным, санитары и Николай, который помогал им, кряхтели от напряжения. Его вынесли из купе, а я помогала женщинам успокаивать девочку, которую одна из них напугала своим криком.

Когда Николай вернулся, мы все вопросительно посмотрели на него. Он отрицательно помотал головой, что обозначало, что мужчина скончался, так и не доехав до конца пути. Женщины заплакали, а я прижалась к мужу еще сильнее.

– Коленька, – прошептала я и посмотрела на него. Он увидел в моих глазах страх.

– Нет, Ева, – сказал он, – со мной такого не случиться. Этот мужчина был болен, а я здоров. Мне нельзя болеть, ведь я в ответе за свою семью.

Он приподнял мое лицо и, так как мы были в купе не одни, легонько поцеловал меня в губы.

– Все будет хорошо, – прошептал он, и я заулыбалась ему в ответ.

Мы продолжили свой путь. Женщинам стало немного легче, потому что на освоившейся полке спала теперь девочка. Николай спал со мной, согревая своим телом и крепко прижимая к себе. В такие минуты я улыбалась, даже во сне. И вот что было странно. Вокруг был холод, недоедание, страх, война, а мне было все равно. Для меня важно было, что Николай был рядом со мной, любил меня, а я его. Я еще не сказала ему этих слов, хотела это сделать, когда мы приедем, чтобы все было красиво. Я представляла себе этот вечер, его реакцию, и жмурилась от удовольствия. Мне казалось, что поезд не едет, а ползет, так поскорее хотелось и сделать это. Я все время спрашивала у мужа, когда мы приедем, и ему ничего не оставалось, как отвечать мне, что скоро.

Так мы и ехали, я в своих грезах, Николай в заботах. Он еще на остановках бегал и проверял оборудование, которое везли на север, потому что был ответственным за него. Вот и в этот вечер, все было так же, как и в предыдущий. Мы попили горячего чаю, посетовали на войну, и легли спать. Николай обнимал, прижимал меня к себе и шептал мне слова любви, иногда целуя в шею. Я тихонечко хихикала, и шептала ему в ответ, что он у меня самый лучший.

– Правда самый лучший, – шептал он и счастливо улыбался.

– Правда Коленка, правда, – говорила я ему в ответ, и слова любви, так и просились наружу. Но я терпела и не говорила их, потому что нарисовала себе красивую картинку, и хотела, чтобы все было именно так, как я задумала.

– Коленька, – шептал Николай, – как же я люблю, когда ты так называешь меня. И тебя люблю Ева, и малыша нашего.

Он погладил меня по животу. Я закрыла глаза, и счастливо улыбаясь, заснула.

Зато проснулась я в аду. Кругом все гремело, женщины орали, девочка ревела во весь голос.

– Быстрее! – заорал Николай. Он рывком поднял меня, и больно стукнув по груди, сунул в мои руки мою дамскую сумочку, а потом сунул в руку мой чемодан. – Береги это Ева! – крикнул он. – Это единственное что осталось! Береги! Слышишь меня?!

Я быстро закивала головой, все еще не понимая, что происходит. Он схватил меня за руку и поволок из вагона, расталкивая людей, которые тоже выскакивали из своих купе. Николай выпрыгнул первым, помог спрыгнуть на землю мне. Вокруг слышались взрывы, в их вспышках я увидела людей, которые бежали от поезда, который стоял. Николай тоже потащил меня к одной из воронок и толкнул в нее.

– Сиди здесь Ева и не высовывайся! – крикнул он.

– Коленька ты куда! – закричала я. – Не уходи Коленька!

– Я должен помочь другим! – крикнул он и снова побежал к поезду.

От взрывов, которые раздавались, казалось повсюду, я вздрагивала и попискивала, прижимая к себе сумочку и чемодан, потому что так мне велел Николай. Я не знала, сколько прошло времени, мне было страшно, и поэтому я решила вылезти из ямы и посмотреть, что твориться вокруг, и где мой муж. Помогая себе ногами, я выкарабкалась на поверхность и высунула свою голову. Люди все еще бежали от поезда. Я видела, как Николай помогает спрыгивать людям с вагонов, женщин он приобнимал, прикрывая их от земли, которая летела со всех сторон, и, так же как и меня, толкал их в воронки.

– Коленька, Коленька, – шептала я, – скорее, иди ко мне.

Он оттолкнул очередную женщину в воронку, повернулся, чтобы бежать в сторону поезда. И вдруг… Противный писк, который шел, откуда то с неба. Николай повернулся в мою сторону и наши глаза встретились.

– Я люблю тебя! – заорала я. – Коля! Я люблю тебя!

И вдруг он исчез. Прямо на моих глазах.

А потом взрыв. Меня откинуло взрывной волной и засыпало землей. Я провалилась в черноту, и больше ничего не ощущала и не помнила. Ничего. Даже того, что Николая, моего мужа, мужчину, которого я наконец-то полюбила, больше нет.

– 2 —

– Она живая, – услышала я сквозь пелену и застонала. – Вытаскивайте, вытаскивайте ее.

Я чувствовала, как меня куда-то тянут, и из последних сил прижимала к себе свою сумочку и не выпускала чемодан из рук. Потому что так сказал Николай. Мой Коленька. Я хотела произнести его имя, позвать его, но не смогла произнести ни слова. В ушах звенело, перед глазами все кружилось.

– Контуженная, – снова, как через вату услышала я. – Усаживай ее, вот на эту подводу. А как в сумочку свою вцепилась, – усмехнулся кто-то.

– Это единственное, что у нее осталось, – защитили меня.

Коленька. Родной мой, где ты. Я обводила мутным взглядом людей, которых собирали по всему полю, а кого-то тут же хоронили. Искала взглядом знакомый силуэт. Наверное, он помогает искать живых, раз его нет рядом со мной. Скоро он придет, снова обнимет, прижмет к себе, скажет что любит. Надо просто сидеть и ждать. И сумочка с чемоданом. Держать, изо всех сил держать. Коля строго настрого приказал.

Я еще судорожнее вцепилась в свои вещи, успокоилась и стала смотреть перед собой, немного покачиваясь и морщась от звона в ушах, который все не проходил. Постепенно, я стала слышать крики и стоны, женский плач. Коленька все не приходил, но я терпеливо ждала, знала, что не нужно ему сейчас мешать. Он освободится и придет сам.

Бородатый мужчина подошел к подводе, оглядел ее.

– Эта подвода полная! – крикнул он. – Но! – заорал он на лошадь, и хлестнул ее вожжами, которые взял в руки. Лошадь дернулась и медленно, качая своей большой головой, тронулась по просеке, увозя нас от дымящегося состава. Я сидела спокойно, все еще ничего не чувствуя и не понимая. Значит так нужно, что Коленька не пришел. Нужно ждать, просто ждать.

Я не знаю, сколько мы ехали, сначала по просеке в лесу, потом сквозь большое поле. Нас, уцелевших пассажиров, привезли в какой-то поселок. На улицу из домов высыпали люди и стали с интересом разглядывать.

– Чего встали! – заорал на них мужик. – Разбирайте, давайте, кого куда. Мне еще за остальными ехать.

Кто-то, взял меня за руку, помог спрыгнуть с подводы и повел в один из дворов. Я не поднимала своей головы, которая до сих пор гудела, и не видела, что это была одна из женщин, которая ехала с нами в купе. Вторая несла девочку на руках и шла за нами. Мы зашли в дом, женщина подвела меня к стулу и посадила на него. Старушка, которая жила в нем, разглядывала нас.

– Здравствуйте, – поздоровались с ней женщины.