Льдинка

– Понятно, – шепчу я. Если подсчитать, то мне уже больше века, значит, мои шансы создать семью с каждым днем тают. – Роксана, а у вас с Зодом уже есть дети?

– Нет, – качает головой вампирша, и я вижу, как меня есть ее лицо, становясь грустным. – За пятьдесят лет я так ни разу и не забеременела. С каждым днем это все больше и больше расстраивает меня.

– У тебя же впереди еще достаточно времени, – стараюсь поддержать ее я. – Ведь ты уже нашла свою пару, а это все же очень важно.

– В этом ты права, – улыбка возвращается на ее лицо. – А ты не хочешь найти свою?

На этот вопрос я могу лишь неопределенно пожать плечами. Сейчас я не готова даже себе ответить, чего я хочу от жизни.

– Наверное, я пойду, – стараюсь произнести, как можно беззаботней.

– Хорошо. Отдыхай. Я итак тебя нагрузила сверх меры, – отвечает мне Роксана, делая вид, что не заметила моего состояния.

***

Где находится кабинет, я запомнила сразу же. И если б раньше я держалась от него подальше, то теперь сама бегу туда. Мне никто не отвечает, когда я стучусь в дверь. Заглянув в комнату, понимаю, что никого в помещении нет. Я тихонько проскальзываю внутрь. Подожду короля здесь.

Я улавливаю его аромат. Этот запах кажется мне родным. Есть такие запахи, которые ни с чем не спутаешь. Ты можешь уехать из дома на долгие месяцы, а потом вернуться и только благодаря одному запаху почувствовать, что ты дома, а вроде бы раньше и не замечал этого. Вот этот запах именно такой… родной. Я чувствую, что я дома. Наконец-то я там, где должна быть.

Сажусь на диван. Напротив него на стене висит огромный экран телевизора. Беру пульт, нажимаю кнопку и… я снова там.

– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Мое сердце пропускает удар. Они сделали запись и отправили ее Маркусу. Я вижу себя… я знаю, что это я, хотя меня не узнать. Мое лицо посиневшее и опухшее. Я голая и вся в потеках засохшей крови. Под ребрами в области сердца сине—черные пятна. Мое тело все в синяках. На животе виден ожог от клейма. Я подвешена за руки, как забитый скот.

Чувствую, как тошнота подкатывает к горлу.

Запись повторяется.

– Так будет с каждой из ваших женщин! Это только начало!

Я прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. По моему телу пробегают мурашки. Я замечаю, что голос на видео искажен. Он был другим, когда я была там. Что это может значить? Запись обрывается и прокручивается снова.

Дверь кабинета так резко открывается, что я вскрикиваю, отскочив от экрана, к которому неосознанно подошла. Маркус двигается быстро. Он выключает телевизор, и его взгляд обращается ко мне.

– Ты не должна была это увидеть! – выплевывает он со злостью.

– Я… я думала это просто телевизор, – шепчу я. Мое дыхание прерывается. Меня бьет дрожь. – Я не знала.

Он делает шаг ко мне, а я отшатываюсь от него будто от огня. Мне жутко страшно. Я боюсь его.

– Марианна, я не причиню тебе вреда… малыш.

Я мотаю головой, отступая назад, хотя Маркус не двигается, наблюдая за мной.

– Нет, пожалуйста, просто дай мне уйти отсюда, – шепчу я.

– Тебе нельзя оставаться сейчас одной.

– Пожалуйста…

Маркус нехотя отступает в сторону.

Я вылетаю из кабинета и мчусь в свою комнату. Перед глазами все расплывается из-за слез. Я закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и плачу. О Боги! Я стала слабой. Они сломали меня. Они меня уничтожили. Они хотели и Маркуса сломить. Они хотели подорвать его власть. Я подхожу к кровати, сажусь на край. «Дыши, Марианна. Дыши, девочка».

Я сама себе противна. Не могу найти опорную точку, не могу найти в себе ниточку, которая бы держала меня в этой жизни. Вся моя жизнь – это просто день за днем… годы, столетия. И я почему-то все еще жива.

Я забираюсь на кровать и лежу, закутавшись в одеяло. Становится жарко, скидываю одежду. Я ничего не хочу.

Никто не приходит. Я сама не знаю, хочу ли я, чтобы кто-то был рядом. Мне так одиноко. Мне всегда было одиноко и больно, но я держалась, потому что мне не на кого было положиться и некому было излить весь яд души. Сейчас мою плотину, отделяющую меня от внешнего мира, смыло, и я осталась стоять посреди своего разрушенного мирка. Слезы соленые и напоминаю вкус крови. Я плачу, уткнувшись в подушку. «Ничего нет. У меня абсолютно ничего нет».

***

Я кричу, когда к моему животу прижимают раскаленное железо. Запах горелой плоти вызывает тошноту, но мой желудок пуст. Это еще хуже, вызывая жуткие спазмы. Я ловлю воздух ртом. Чьи-то глаза смотрят на меня из темноты. Они меня пугают. Я снова кричу, когда нож входит в мою грудь.

Я открываю глаза. Я в темноте. Начинаю барахтаться и скидываю одеяло. «Это кошмар. Просто кошмар». Ставлю ноги на пол и сижу так несколько минут. Иду в ванную и перед зеркалом изучаю свое тело. Оно другое. Нет крови, нет синяков. Мое лицо чистое и без отеков. Я здесь. Сейчас. Прошлое должно остаться в прошлом. Мне нужен холод. Мне нужно заморозить все воспоминания. «Я смогу». Злюсь, и это лучше, чем жалкие сопли. Я смотрю, как глаза заволакивает кровавой пеленой, как удлиняются клыки. Я такая. Меня нельзя сломать, и я не позволю кому-то причинить вред Маркусу.

Я включаю горячую воду и становлюсь под обжигающие струи. Прикрываю глаза от удовольствия. Все закончилось и все только начинается. Провожу рукой по затылку. Кости еще ноют, помня каждый удар.

Внезапно ощущаю, что я не одна. Резко поворачиваюсь и замечаю, как тень мелькает по полу. Провожу рукой по стеклу душевой кабинки. В ванной никого, но я знаю, что он в комнате. «Гад!» Выключаю воду, заворачиваюсь в полотенце. Не заботясь, что с меня течет вода, шагаю в комнату. Вот он, стоит поодаль и смотрит на мои картины, как будто он ничего и не делал.

Маркус поворачивается ко мне. Я так зла… Дергаю полотенце, и оно летит к моим ногам.

– Черт! – рычит Маркус, отворачиваясь. – Ты что творишь?

– Ой, какие мы стеснительные! – парирую я. – Мог бы просто попросить меня раздеться, а не подглядывать!

Маркус вздыхает. Он поднимает руки вверх. «Сдается. Ну-ну».

– Шум воды не признак того, что ты находишься в ванной.

Я закипаю сильней. «Он мне не доверяет!»

– Я не нарушаю сделок. И тем более тех, условия которых я предложила сама.

– Оденься, Марианна, – спокойно произносит он.

– Нет ничего, что бы ты не видел, – возвращаю ему его же слова и направляюсь в гардеробную.

Я так зла, что мне требуется пара минут дыхательных упражнений, чтобы прийти в себя. Я не должна так с ним разговаривать. Он не виноват в моей слабости. Натягиваю первую попавшуюся футболку и… шорты не налезают на меня.

– Дьявол! Пропади все пропадом! – ругаюсь я.

– Марианна, у тебя все в порядке? – доносится до меня из комнаты.

Я стою в гардеробной, и меня просто распирает от злости. Я трясу шортами в воздухе, хотя Маркус меня и не видит.

– Нет! – рявкаю я. – Из-за тебя я в шорты не могу влезть!