Льдинка

Он откидывается на спинку стула и глубоко вдыхает, возвращая напускное спокойствие.

– Знаешь, – небрежно бросает он, – надо было забрать тебя, как только ты родилась.

– Так почему не забрал? – спрашиваю я еле слышно.

Док приходит в бешенство. Безумство мелькает в его глазах.

– Не смог… даже не предполагал, что кто-то другой встанет между нами. Да даже если бы встал, ему бы ты не досталась… и не достанешься. Скоро ты будешь уже в моей власти. Да ты и сейчас моя…

Дверь в комнату резко открывается.

– А вот и наша проблема, дорогая, – ухмыляется Док. – Собственной персоной.

Маркус уверенно подходит ко мне, заставляет подняться и выводит из комнаты.

Я оборачиваюсь на пороге, в последний раз встречаясь со взглядом холодных глаз. Губы Дока искажаются в улыбке подобно оскалу. «Скоро», – читаю я по его губам. Дверь захлопывается. Мои глаза не сразу привыкают к полутемному помещению.

– С вами, – рычит Маркус на Зода и Дэвида, – я разберусь позже.

У нас есть несколько свидетелей в лице двух вампиров с собрания. Они пристально изучают меня. Их взгляды буквально забираются мне под кожу.

– Мы отвезем ее домой, – начинает Зод.

– Нет. Я сам.

Тон, которым это произносится, не терпит возражений. Хватка на моей руке лишь усиливается. Уверена, там будут синяки. Маркус дает распоряжения воинам, не отпуская меня от себя ни на шаг.

Я смотрю через стекло на Дока. Возможно, я вижу его в последний раз… лучше бы, если это было так. И он улыбается, сидя по ту сторону. Его взгляд направлен именно на меня. Мне становится жутко. Я понимаю, это еще не конец…

***

Маркус до боли сжимает мою руку. Понимаю, что он зол. По-настоящему. И именно на меня. Он молчит, пока мы идем к машине. Я хочу сесть на заднее сиденье, но он демонстративно открывает дверцу спереди. Не смотрит на меня, пока я сажусь во внедорожник. Я жду, что он начнет меня отчитывать, но он молчит всю дорогу. Только по тому, как побелели костяшки его пальцев, понимаю, что он желает, чтобы в его руках сейчас оказалась моя шея. Я сжимаюсь в комочек на сиденье. А может, правду сказал Док? Не поэтому ли Маркус не желал, чтобы я знала о его захвате? И эта недоговоренность. Что Адам имел ввиду, рассказывая про прошлое Маркуса? Мне становится дурно.

Обратный путь домой занимает, казалось бы, вечность. Внутри меня все натянуто. Правда, лучше бы Маркус бесился и кричал на меня. Его молчание невыносимо. Но я не могу заговорить первой… я просто боюсь.

Он останавливает машину прямо у входа. Улизнуть от короля не получается. Он успевает нагнать меня в дверях, берет под локоть и буквально тащит за собой.

– Позже, – кидает он встретившей нас Роксане. Его голос звучит устрашающе и леденит мою кровь. Понимаю, что возражать ему сейчас не стоит. И, вообще, хочу стать невидимкой.

Мы останавливаемся около двери на нашем этаже. Маркус что-то вводит на дисплее замка. «Новый код?» Я не успеваю опомниться, как он то же самое проделывает и с другими дверьми.

– Теперь ты отсюда не выйдешь, – кидает он мне на пороге нашей спальни, буквально отшвыривая меня от себя.

– Ты не можешь меня запереть!!!

– Лимит моего терпения, Марианна, имеет границы, – спокойно произносит он. – И знаешь, что? Ты уже давно его перешагнула, но я был чертовски слеп из-за своих чувств к тебе, чтобы это заметить.

«Вот как он заговорил?» Прекрасно!

– Ну, раз теперь ты это осознал, зачем меня держать взаперти? – подражаю я его манере холодной сдержанности. – Давай я уеду. Док пойман. Теперь мне ничего не угрожает.

– Ты не выйдешь отсюда, пока я так не решу.

– Один раз ты думал так же, правда?

Его глаза полыхают огнем злости. Он приближается ко мне, и мне ничего не остается, как отступить. Маркус сейчас напоминает мне о том кошмаре, в котором он сжимал мое горло.

– Ты. Останешься. Здесь.

Я поджимаю губы, неотрывно глядя в его почерневшие глаза.

– Или что? – шиплю я.

– Или ты вообще отсюда никогда не выйдешь.

– Катись к черту! – срываюсь я и подбегаю к двери. Я дергаю со всей силой за ручку, но мои попытки просто жалки. Я начинаю действительно паниковать. «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

– Зря стараешься, – бросает мне Маркус.

– Открой эту чертову дверь!!!

Каждое его движение размеренное и плавное, но я знаю, что это напускное. Он встает так близко, как это только возможно, прижимая меня своим телом к стене.

– Будешь хорошей девочкой, возможно, я подумаю над твоей просьбой, – шепчет он, нависая надо мной.

Во мне вспыхивает обида. Меня никогда так не унижали. Я работала в борделе, но даже там не позволяла пьяным мужикам опускать меня. Я себя уже не контролирую. Рука в порыве ярости поднимается сама по себе, оставляя на щеке Маркуса красный след.

– Я, черт возьми, не твоя подстилка! – кричу я ему в лицо.

На долю секунды вижу мелькнувшее в его глазах отчаянье. А потом он так же спокойно отстраняется и снимает блокировку с двери. И если бы только это. Он открывает ее, будто дворецкий…

Я вылетаю из комнаты, мчусь по коридору, зная, что он смотрит мне вслед. «Он выставил меня из нашей спальни! Он просто меня растоптал!» Мне больно! Я закрываю дверь своей комнаты. Странно, что на ней нет такого же замка с блокировкой, как в спальне…Маркуса.

Я пытаюсь отдышаться и не заплакать. На меня все давит. Все! Я хнычу и сползаю по двери вниз, беззвучно рыдая. Я стала слабачкой с ним. Испытываю к себе отвращение и начинаю злиться.

Размазывая слезы по щекам, подхожу к незаконченной картине. Срываю ткань, закрывающую ее от чужих глаз. «Зачем я ее рисовала? Зачем???!» Хочется уничтожить, растоптать, да что угодно, лишь бы стереть ее с лица земли. Только вот от своих чувств не избавиться.

Единственное, что поможет мне выплеснуть злость – это живопись, но понимаю, что сейчас не могу. «Черт!» Расшвыриваю одежду по всей комнате, буквально срывая ее с себя. «Будь все проклято!» Мне нужно куда-то деть эту энергию, которая переполняет меня. Если бы я была где-нибудь в лесу, то пробежала бы добрый десяток километров.

Холодный душ! Встаю под обжигающие струи. Тело покрывается мурашками. Хватаю ртом воздух. Стою там пока не приобретаю лиловый оттенок. Тело до боли занемело. Боль – это хорошо. Боль – сковывает меня, заставляет остудить кровь и не наломать дров. Хотя я уже постаралась в этом. Выхожу из кабинки и будто попадаю в тропики. Почему-то сразу представляю горячие объятья Маркуса. «Что он со мной сделал???»

Хочу выкинуть из головы его и все события прошлых месяцев. Хочу вернуться в свой домик на севере. Слезы застилают глаза, пока я лихорадочно ищу свою любимую пижаму – серые бриджи и свободная кофта. Натягиваю на себя, представляя, что все это было страшным сном, что я дома. Снова наедине со своими картинами.

Смотрю на постель как на врага. Это Маркус приучил меня спать в кровати. Самой мне нравится спать на полу. Я сама не заметила, как изменилась.

Картина привлекает мое внимание. Он не может отобрать у меня и это, а я уверена, что еще немного, и моей единственной страстью будет он. Я должна бороться. Сажусь на пол, обхватываю колени руками и смотрю, и смотрю на картину. Я ищу то, чего в ней не хватает. Я хотела изобразить те чувства, которые я испытываю, находясь в его объятьях. Что-то не так. Я не могу передать…мне не хватает… «Чего?»

Упираюсь лбом в колени и медленно раскачиваюсь. Прокручиваю в голове снова и снова свои ощущения. Я ищу и не нахожу. Значит, нечего изображать. Абсолютно нечего…