Ведро, тряпка и немного криминала

Проблема не в водке, а в том, что мне почему-то не нравится Катькина кривая ухмылка.

Я открываю рот, чтобы спросить её, в чём проблема – а Катька не медлит, она хватает кухонный нож и тычет мне в ребра.

– Ай! Ты рехнулась?! – пытаюсь отшатнуться от этой маньячки, но она хватает меня за шиворот и снова прижимает нож к ребрам.

– Пей, солнышко, – ласково произносит «подружка». – Пей или узнаешь, почем пирожки по четыре копейки.

Никогда не понимала этот дикий анахронизм, но сейчас Катька явно имеет в виду, что если я не выпью пятьсот грамм водки, то получу «перо под ребро». С другой стороны, мой несчастный, непривычный к злоупотреблению алкоголем организм может эти поллитра не пережить. Наверно, на это как раз и рассчитывает моя бывшая коллега. А что? Смерть от водки – почти не криминал, и даже Хучик, наверно, не успел изучить меня так хорошо, чтобы знать – я не беру в рот спиртного ни при каких обстоятельствах. Мой максимум это однопроцентный кефир (говорят, в нём тоже есть пару градусов алкоголя). Вполне ожидаемо становится не по себе, и в пустой голове вертится нелепая мысль о том, что когда тебя хочет прибить единственная подруга, это не столько детектив, сколько банальное «мыло».

Впрочем, меня немного оправдывает тот факт, что изначально подруг было две, но одна погибла при загадочных обстоятельствах. А интересно…

– …как ты собираешься закалывать меня этим ножом? Он же тупой, как мой бывший муж. Я даже не помню, когда его точили в последний раз. В смысле нож.

Катька демонически шмыгает носом:

– Заколю, не боись. Тупым ножом тоже можно, только больнее, – она толкает меня на стул и доброжелательно добавляет. – Пей водку, умрёшь безболезненно. Вот щас нажрёшься и даже не почувствуешь свой отек Квинке.

– Зашибись перспективы…

Осторожно, чтобы не поймать ещё пару царапин, усаживаюсь за стол и ощущаю какой-то предмет в кармане домашних штанов. Похоже на телефон. Кажется, я машинально сунула его в карман после беседы с Хучиком…

Кстати.

Тихонько нащупываю кнопку звонка. У старых моделей там специальные рисочки, очень удобно.

Вот только гудок на исходящем вызове слишком громкий. Зараза!

Катька с матюками отнимает телефон, сбрасывает и, вижу, с трудом удерживается от желания отвесить моей скромной персоне воспитательных пинков. Экс-подруга явно не хочет портить побоями потенциальный труп.

Философски пожимаю плечами:

– А ты как думала, в сказку попала?..

Тут Катька срывается, начинает визжать, отвешивает мне оплеуху и тычет в зубы горлышко от бутылки. Не рискую противоречить – в таком состоянии она реально прирежет и не заметит – делаю глоток и захлёбываюсь тошнотворной обжигающей жижей.

Прокашлявшись, глубокомысленно замечаю:

– Ты, Кать, хотя бы пустырник попей. Убийца это очень нервная работа. Или у тебя это хобби?..

Катька широко распахивает глаза, начинает нервно смеяться, параллельно задвигая какие-то невнятные объяснения, что это всё ради сынишки. Угу, десять раз. Ребёнку в любом случае лучше жить в бедности, а не в детдоме, в который он попадёт, когда Катька сядет в тюрьму. А если не сядет, то мама-убийца – тоже не самый лучший вариант.

После второго глотка я начинаю ощущать неотвратимое влияние алкоголя. С одной стороны это вроде расслабленность, с другой – стало сложнее сосредоточиться, в том числе на собственном спасении.

После третьего глотка голова начинает слегка кружиться, и сразу же вспоминается, что я не закусываю, и что на непривыкший к алкоголю организм водка действует сильнее. А если с учётом недолеченой простуды – ещё сильнее. Типа одно лезвие бреет чисто, второе – ещё чище. Боюсь, совсем скоро я буду находиться в нетранспортабельном состоянии, и Катерине придётся самостоятельно вливать омерзительное пойло в мою бессознательную тушку.

Пока это не произошло, хотелось бы уточнить пару моментов. Бывает, у преступников появляется желание обсудить свои кровавые преступления, а несчастная жертва успевает сбежать… или к жертве успевают приехать менты.

В любом случае мне не помешает притвориться пьянее, чем есть на самом деле – может, экс-подруга расслабится и… см. выше.

– Слышь, Кать! Может, расскажешь, из каких соображений ты всех поубивала?…

Вот оно, тлетворное влияние этилового спирта! Простая фраза «из каких соображений» уже даётся с трудом и почему-то вызывает у Катьки легкий ступор:

– Кого?.. – от неожиданности маньяческая подруга опускает руку с ножом. Тут-то бы и воспользоваться моментом, но я, как и водится в истории, торможу и вместо того, чтобы изображать Джеймса Бонда, начинаю послушно перечислять Катькиных жертв.

– Всех: Дениса Костылёва, его сестру, бедного дворника Павлыча, Гальку, потом Ярослава Костылёва, хотя говорят, что он застрелился, потом физика и меня, правда, ещё не совсем…

С каждым именем Катькины глазки все больше расширяются:

– Рехнулась?! Я не мясник!..

Торопливо собираю в кучку разбегающиеся мозги:

– Ладно, допустим, что деток прикончил сам Костылёв. Но дворник и Галька точно на тебе!..

– Я. Не. Убивала. Дворника, – чеканит бывшая подруга и снова суёт мне бутылку.

Глотаю, отфыркиваюсь, вытираю выступившие слёзы и снова гну свою линию. Бывших уборщиц просто так не заткнуть! Особенно когда они уже слегка пьяные…

– Но Галька-то на тебе! Не отпирайся!.. её могла убить только ты! Галька заметила, что Костылёв бродит по школе, и позвонила ему из учительской! Потом она написала тебе записку, чтобы ты задержалась после уроков, и поделилась своими подозрениями. Но к тому времени тебе уже позвонил Костылёв, и ты запаслась сердечным средством. Подсыпала его в Галькину чашку, подождала, пока бедняга выпьет, и ушла по каким-то делам! Мы гадали, почему дверь оказалась закрыта на щеколду – наверно, именно ты и велела Гале её закрыть! Я, мол, сейчас отойду, а ты посиди. Менты рассказали, что эта сердечная гадость очень быстрого… ммм… действия. Думаю, ты дождалась, когда Гальке станет плохо, выключила свет на щитке и ушла…

Бледная Катька залепляет мне новую пощёчину – наверно, её стоит расценивать как признание?

От этой мысли становится весело, и я начинаю тихонько хихикать.

– Ты ничего не курила? – мрачно вопрошает экс-подруга. – Давай, ещё два глоточка, и я от тебя отстану.

А, впрочем, почему бы и нет? Помирать, так с музыкой! ещё никогда не загибалась от алкогольного отравления. Катька, конечно, надеется на отек Квинке… хрен ей, а не отёк. Перебьётся.

Храбро подношу бутылку к губам, мимоходом отмечая, что координация движений уже не та. То есть я и раньше не отличалась газельной… газелиной… в общем, грацией газели, а тут вообще чуть не уронила злополучную бутыль.

– Держи прямо, пьянь, – бухтит Катька, и от этой фразы становится жутко обидно. Вообще-то я не брала в рот ничего алкогольного больше двадцати лет, да и до этого не особо бухала. Если бы не «подружка» с ножом наперевес, я бы ещё с полсотни лет не пила. А она: пьянь. Обидно.

Ловлю себя на низком, мелочном желании вцепиться Катьке в волосы. Хм… Стоит ли отказывать себе в такой малости, если я имею все шансы поймать в живот нож, когда Катька поймёт, что я не планирую задыхаться после водяры?..

Увы. Мне не удаётся реализовать сие благородное намерение – звонит телефон. Катька берёт аппарат в руки и демонически шипит:

– Он перезванивает!.. Кстати, кто это? Подписан как «Мопсик»!

– Мой кавалер!

На самом деле это свежепереименованный Хучик, но Катьке лучше об этом не знать. Может, она разрешит взять трубку и сказать ему пару слов. А то кавалеры, они народ приставучий, если просто сбросить вызов, могут и не отстать. Или приехать, если решат, что с «прекрасной дамой» в лице экс-уборщицы что-то случилось.

Катерина явно думает так же. Она приставляет нож к моей шее:

– Бери трубку и без глупостей!

О как! «Без глупостей!». Очень хочется попросить её убавить градус пафоса – в конце концов, тварь я дрожащая или право имею?.. Право, чтобы меня убили без идиотских мелодрам.