У красавиц нет души

Я отпихиваю мясо от лица, царапая мамину руку ногтями, но её это злит ещё больше. Лицо её красное, зубы крепко сжаты. Меня тоже душит злоба.

– Кобыла, уже сиськи вон выросли, я работаю целый день, а она не может мясо матери пожарить! – продолжает кричать мама.

Наконец, я вырываюсь от неё и бегу в ванную. Там я запираюсь на шпингалет. Чтобы успокоиться, я рассматриваю узоры на кафеле похожие на дым от сигареты. Дым, запертый в керамической плитке. Вот этот узор похож на усатого мужика из рекламы «Вегеты», а этот имеет отдалённые очертания лошади. Успокоиться не получается, и тогда я начинаю громко рыдать – так, чтобы мама слышала и ей было стыдно.

Когда горло начинает болеть от рыданий, и слёз, как не дави, больше нет, я выхожу. Мама сидит перед телевизором, умиротворенная и спокойная.

– Будешь есть? – не поворачивая головы, спрашивает она меня – я пожарила мясо.

Больше она не злится.

Мама – целый мир для меня. Она бывает моим лучшим другом и самым страшным карателем. Бывает, я сижу у нее на коленях, и она целует меня много-много раз. Она привозит мне красивые вещи и помогает с уроками. Я очень боюсь маминого гнева. Я стараюсь угодить ей, чтобы она не злилась. Лишь по одной линии губ, я умею предсказывать себе – с какой мамой мне предстоит провести день или вечер. С нежной, доброй – или наоборот.

Через пару недель на нашей кухне снова вечеринка. Я в воодушевлении. У нас вкусная еда, сегодня будет весело. Одна за другой приходят те же мамины подруги. Я, как всегда, протискиваюсь между ними. Мартини чуть зеленовато переливается в хрустальных бокалах, на столе модные оливки, бисквитный рулет и моя любимая сырокопчёная колбаса.

– Ты хорошо учишься? – у маминой подруги чуть заплетается язык.

Я киваю. Учусь я хорошо. Почти всегда пять, редко четверки. Мне нравится учиться, но больше всего на свете я люблю читать. Мама покупает мне книги, в которых я живу. Энид Блайтон, Чарльз Диккенс, Марк Твен уносят меня в другой мир. После них охватывает вдохновение – тогда я даже пишу свои собственные рассказы. Часто они похожи на прочитанные перед этим книги, но мама хвалит меня.

– Молодец! – тётя Наташа, гладит меня по голове – Ой, Светка, хотя на хер ей учиться? Она с такими ногами да с такой мордахой, себе мужика богатого найдёт! Да, Ленка, найдёшь?

Все смеются. Я тоже смеюсь. Конечно – я найду себе самого богатого мужика. Кажется, у тёти Наташи есть такой, она знает о чём говорит.

– Ой, девчонки, а смотрите чего я принесла! – тётя Наташа забывает про меня, встаёт из-за стола и, слегка шатаясь, идёт в наш крохотный коридор.

– Вот чего! – она гордо демонстрирует небольшую видеокамеру.

Я смотрю на камеру во все глаза. Недавно мама купила чёрный видеомагнитофон, который мы коротко называем видик, и кучу кассет. На кассетах я люблю смотреть мультики Дисней. По изображению постоянно идёт раздражающая рябь, а всех героев озвучивает один и тот же, будто простуженный, голос. Тем не менее, мне кажется удивительно крутым, что у нас теперь есть техника. А вот камеры я не видела ещё никогда.

– Оооо – радостно кричат все – Давай врубай!

Тётя Наташа нажимает на какие-то кнопки, а мама тем временем ставит кассету в магнитофон. На кухне громко начинает играть группа «Нэнси».

«Ах, какая женщина,

какая женщина,

мне б такую!» – кричат все, кривляясь на камеру.

Одна из маминых подруг расстёгивает декольте и показывает в камеру голую грудь. Мама подходит к камере и поворачивается к ней задом. Поднимает подол юбки, спускает трусы, и показывает в камеру голую попу. Тётя Наташа загибается от смеха так, что кажется, будто она кланяется.

«Девушка мечты,

в этот вечер не со мной осталась ты,

Я тебя нарисовал,

Я тебя нарисовал,

Только так и не познал твоей любви!» – громко орут все.

Я от хохота сползаю на пол. Мне смешно от того, какие они пьяные и весёлые. Я вижу, что им хорошо.

– Так, ну всё, убирайте телеса свои! – командует тётя Наташа – буду вас потом шантажировать!

– Девчонки, пойдёмте в «Добрыню»? – отхохотавшись, предлагает вдруг мама – Лёшка звал сегодня.

Сразу становится грустно. «Добрыня» – это пивной ресторан в центре Твери. Сейчас они уйдут, я буду дома одна. Одна я почти всегда, и я очень люблю, когда приходят гости.

Все, кроме меня, начинают собираться. Мама и её подруги хохочут, брызгаются духами и продолжают петь.

– Давайте быстрей, нас Лёшка уже ждёт, у него там друзья какие-то из Москвы! – подгоняет всех мама.

– Ленуся! – мама поворачивается ко мне и дышит мне в ухо запахом мартини и сигарет – Ты помой посуду пожалуйста. А я тебе пирожное принесу!

Я киваю. Я бы и так помыла посуду, но за пирожное из «Добрыни» я сделаю это с удовольствием.

Вскоре все уходят, а я остаюсь один на один со столом, заставленным полупустыми стаканами и тарелками с размазанным майонезом.

«Дым сигарет с ментолом,

пьяный угар качает,

В глаза ты смотришь другому

Который тебя ласкает» – льётся музыка из магнитофона.

Подпевая, я начинаю складывать тарелки в раковину. Я знаю песни «Нэнси» наизусть, потому что мама часто слушает их. Ещё ей нравится группа «Божья коровка» и песня про «гранитный камушек в груди».

Я начинаю возить намыленной губкой по тарелкам. Чтобы помыть бокалы, я сливаю остатки «мартини» в один большой стакан. Вскоре я выключаю воду и сажусь на табурет, смотря на почти полный до краёв стакан. Заглядываю под стол – там, прижатая к поклеенной коричневыми обоями стене, стоит недопитая бутылка «Мартини». Рядом с собой я замечаю пачку сигарет и осторожно открываю картонную коробочку. Там болтаются две тонкие изящные трубочки.

Несколько минут я думаю, а потом решаюсь – вряд ли мама вспомнит о недопитой бутылке и сигаретах.

Я беру чистый бокал, переливаю «мартини» из стакана. Бокал выглядит очень красиво, мне приятно держать его в руке – так я чувствую себя по-настоящему взрослой. Собравшись с духом, выпиваю несколько глотков. Напоминает сироп от кашля, который мама даёт мне, когда я болею. Я выпиваю ещё несколько маленьких глоточков. Чувствую, как по организму разносится новое, приятное чувство. Я на несколько секунд замираю в восхищении. Как же назвать это приятное чувство? Будто по телу разливается восторг?

Зажмурив глаза, я залпом допиваю стакан. Через пару минут становится удивительно хорошо. Зрение менее чётче, в голову внезапно прилетает тысяча приятных мыслей. Так вот, почему мама и её подруги так любят пить вино или мартини. Восхитительное веселье. Мышцы расслаблены, а музыка как будто звучит громче, чем раньше.

Подтанцовывая под «Нэнси», я осторожно вытягиваю сигарету из пачки. Сердце замирает от собственной смелости. Неужели я сделаю это?

Я зажигаю газ на плите и аккуратно подношу кончик зажатой в губах сигареты к огню. Слышится шипящий звук – это горит мой волосок, случайно попавший в пламя. Чувствуется запах палёного. Убрав волосы за уши, я снова подношу сигарету к огню, затягиваюсь. Лёгкие наполняет жжение, горло сковывает сухость. Я начинаю кашлять, на глазах выступают слёзы.

С сомнением я смотрю на сигарету, но затягиваюсь снова, на этот раз неглубоко. Взрослые курят – значит, в этом тоже должен быть кайф. Вскоре я понимаю в чём кайф – от сигарет ты становишься ещё пьянее. Именно так. Перед глазами плывёт. Прекрасное химическое счастье.

Держа бокал в одной руке, а зажжённую сигарету в другой, я подхожу к зеркалу. Оттуда на меня смотрит красивая девочка – с блестящими от алкоголя глазами, тонким ровным носом и чуть большим ртом. Лицо узковато, но так будто бы даже лучше. Я помню разговоры маминых подруг – у меня удивительно длинные стройные ноги и грудь, про которую мама со смехом говорит – «подающая большие надежды».

Я танцую у зеркала, затягиваясь сигаретой и по глоточку отпивая мартини. Да, я правда красивая. Может я стану моделью? А может актрисой? Здесь, у зеркала, я уверена – именно так и будет. Наверняка, я удивительно талантливая.

По крайней мере, у меня точно будет богатый муж – решаю я.