Язык Ветра: Запрещенная организация

– Безусловно это моё право на воображение, господин, его даровал мне Эмет, – дрожащим голосом парировал Гасэй.

– И его же, Эмет поручил покорить воле Гармонии.

– Но я имею свободную волю.

– Даже так, твои слова наполнены невежеством, кабальеро, и ты будешь судим, если не раскаешься сейчас же.

– Когда мы видим облако на западе, то говорим, что будет дождь, и, действительно, идет дождь. И когда дует южный ветер, говорим: будет жарко, и так и бывает. Достопочтенный! Мы знаем, что означают приметы Омоэ и Агито, так почему же мы не можем знать, какое настало время? Почему же мы не можем сложить два числа и получить ответ? Почему вы путаете непочтение с расчётами. Почему вы сами не рассудите, в чем истина?

Рессан помедлил с ответом, тогда Гасэй набрался еще большей храбрости:

– Нам необходимо возобновлять поиски мехака, хотя бы потому что его добыча поможет людям слезть с монаршей шеи.

Монарх сожалеюще прикрыл глаза левой рукой и спросил:

– Полагаю твой хаэллэён, Шаббита, уже дал знать тебе решение еще до меня…

– Достопочтенный нассих, это вопрос мирового масштаба. Как бы ни было, манхиг не уладит его. Наши дети не увидят счастливого будущего если не предпринять ничего… – было ясно по лицу Джустизии, что вот-вот он прервёт его, так что Гасэй с плачем завопил. – Прошу, дайте свободу народу Запада!

– Кабальеро! – взорвался монарх, отведя рукав от лица.

– Гармония созидается и без лийцура! Мехак – это наша альтернатива, наша возможность к существованию, – поспешно говорил Гасэй, применяя всё дерзновение, которым обладал.

Сердце его было искренним, он верил в успех своего дела, и в предстоящую катастрофу. Однако устои монархов не за что бы не потерпели подобных перемен. Он знал это, но была надежда, что всё же что-то получится.

– Пути твои – не наши пути, – отвечал Рессан. – Твои мысли не обузданы и лукавы, хотя тебе доверены люди Длан-га-Гат, имения Шаббиты.

Голос его обретал властный обертон, звучавший, как громовой раскат. Было понятно, что нассих обратился к суду Времени. Гасэя охватил ужас:

– Я был искренен, – он пал на колени, – прошу, судите меня мерой милости.

– Я осуждаю тебя мерой твоей же власти, – Объявил Рессан.

Его голос достиг пределов в своём звучании, и уже наверняка походил на громовой раскат.

– Потому, как тебе было много доверено, ты будешь сильно бит!

– Господин, прошу вас… – в испуге застонал Гасэй.

Над головой монарха образовывался свет, а в его лучах кружили пламенные иероглифы незнакомых языков. Это было знаменитое сияние Лозы, в святости которой творились величайшие чудеса, и строжайшие проклятия.

– Тебе известно было ещё до того, как ты открыл уста, что деятельность по добычи мехака запрещена в соответствии с Вектором Гармонии, а не моей прихоти. Отныне если тебе будет доверено положение выше, ты не сможешь войти в это обетование. Если же ты возжелаешь большей власти, большей ответственности и управления большими людьми нежели сейчас, и ослушаешься моих слов, попытаешься взять больше власти, то заклинаю, что минервалы Времени проклянут твоё семя на погибель, и в ту солсмену твой первенец смертью умрёт, а чрево жены закроется. Потому что ты пренебрёг установленной властью, обращаясь за прошением ко мне, минуя своего хаэллэёна и его манхига, которые отвечают передо мной. Потому, когда ты ослушаешься слов, нассиха, в угоду манхига и других властей, будет с тобой суд по твоему лукавству, что слово нассиха, которым ты пытался оправдать своё коварство, встанет выше нежели поставленный над тобой розенн, манхиг и третий представитель. Да будет так!

В свету закружились письмена, совпадающие с провозглашёнными Рессаном словами. Значения символов Гасэю никогда не было известно, однако в тот момент, когда всё это происходило, и тексты проклятия переходили на него, он самим сердцем распознал истинные значения и природу этого закона, теперь уже впечатанного на сердце.

– А поскольку твоё прошение было обращено ко мне, но ты знал, что оно противоречит воли Гармонии, и пытался совратить меня против истины, то сказываю: твои глаза будут слепнуть от каждой луньи и зарена, проведенных без чтения Закона. – в глазах Гасэя запульсировала боль. Он давил ладонями на веки, повалившись навзничь. – Не смогут видеть и твои отпрыски если только не пребудут в Законе, ибо в Законе будут они жить. Только в четвёртом поколении моё слово отойдет от твоего семени.

Когда тот еще говорил, сзади подошла жена, и схватила его за руку. Он обернулся, встретившись с её встревоженным взглядом лицом к лицу. Шицо качала головой, держа другую руку на большом животе, где покоился их будущий первенец. В тот самый момент гнев Рессана был унят по ходатайству жены. Он завершил свою речь, вместе с которой свечение Лозы, и пламенные языки над головой исчезли.

– Потеряй свою душу ради неправды, и приобрети её в воле Гармонии, размышляя о Законе зареном и в луньи.

Осмысляя прошлое, старик пытался убежать от настоящего, где землетрясение вынудило его тюрьму нести убытки, а также раствориться во всевозможных предположениях будущего, что могли его ждать совсем скоро.

Он метался между: «Знает ли отпрыск Рессана о проклятии? – и, – Неужели он и впрямь обладает властью?»

Тряска продлилась не больше градуса, после чего из доклада стало известно: погибло двое стражников.

Картина административной зоны была плачевной, пусть и большая часть построек уцелела.

– Что с заключенными? – спросил начальник у держащего донос Даяка, командира спец-шестёрки.

– Все на месте.

– Это хорошо, – обрадовался старик.

– Пострадало не мало стражников, товарищ полковник. Не думаю, что мы сможем выдержать следующую волну, конечно, если она не окажется слабее…

Начальник недоумевающе вопросил:

– Извольте.

– Вы ведь слышали монарха, – Даяк указал на циферблат, что автоматически стало понятным намёком для Гасэя. – Через восемнадцать градусов отпрыск Джустизий обещал новую волну. Если она будет серьёзней нынешней, боюсь последующая за ней, третья, затронет уже и тюремные постройки.

Потными ладошками, Гасэй перебирал какие-то документы, пытаясь абстрагироваться. Рэт стоял над ним, и словно впитывал всё происходящее, в своё дедуктивное хранилище, – Понять только зачем ему всё это нужно? – думал начальник над мотивами генерала, при этом стараясь делать вид, будто присутствие Рэта для них вовсе не проблема.