Язык Ветра: Запрещенная организация

– Отпрыск Рессана решает сотрудничать с республиканцами из-за того, что был загнан в угол?

Как можно было судить по хрупким интонациям, полковник обращался к юноше, но тот хранил молчание, вопрос вернулся к старику и нашёл своё место в некоем смаковании собственной гордости, выраженной в двух незамысловатых кивках.

Вместо мальчика, в качестве ответа последовало запоздалое удивление Рэта:

– Вам разве разрешено говорить с монархом?

– Полагаю, что нет никаких проблем, раз уж я делаю это в вашем сопровождении. Какие тут могут быть проблемы, если все у вас на виду? – покладисто ответил начальник.

– Собственно проблема начинается там, где об конституцию вытирают ноги, – строго обрубил Рэт.

– Полагаю, что общение, как свод команд, законом не регулируется. Главным образом новые поправки акцентируют внимание непосредственно на переговорах с ветхой фракцией. А провести заключенного к его койке совершенно не требует особых ордеров, генерал-майор, даже если по пути придётся попросить заключенного выставить руки для наручников, или скомандовать что бы выше поднимал ноги, перед проходом через высокий порог.

Сделав отстранённый вид, Рэт пропустил мимо слова старика, считав его объяснения достаточными, чтобы оправдать содеянное.

– К тому же, мальчишка мне ничего не ответил, – сказал начальник, держа на лице достоинство.

– А что, я разве не сказал? У мальца к нам ультиматум.

Начальник поднял брови.

– Он предлагает обмен: отпустить всех заключенных, на одного себя, покладисто служащего на интересы республики. Тогда, по его же словам, он сдастся без серьезных угроз.

Договаривая, Рэт издевательски посмеивался, что было легко понять по содержанию случившегося: мальчик был скован в наручники, стоял в центре неприступнейшей тюрьмы во всем Западе, с ним поймавший его цепной генерал, один из немногих, сильнейших, довереннийших представителей власти.

Ехидность Рэта чуть успокаивала тревогу Гасэя, но после старик вновь взглянул на монарха; их глаза пересеклись. По телу прошёл огонь, щекочущий нервы. Уже было не так смешно, и не было ясно, шутка ли всё это, блеф… А главное, малец и правда знал, что делает?

Глава 18

Пропускной пункт

Офицер каторжной стражи раздавал команды, перенаправляя одних стражников к поезду, других разгоняя по постам. Осознав, что скоро указания дойдут и до него, Карей решил не медлить. По мнению рекрутов он был великим импровизатором, так что вероятно на него и были поставлены карты.

Входить в контакт с Элео сейчас было бы глупой неосторожностью: Импульсатией, потому что было неизвестно, был ли пойман неофит, а он проследил бы лийцур. А физический контакт был опасен в связи с чуткостью двух старших офицеров: Генерал-майора Рэта и начальника Гасэя. Один неверный взгляд со стороны Элео, и затаятся подозрения. А Элео при всей его сноровке и монаршем превосходстве, все же в первую очередь был подростком, уж никак не шпионом. Это могло навредить плану.

Скрываясь за толпами, Карей пробрался к пределам вокзала. Кто-то из офицеров накричал на него за неторопливость, на что он лжесмиренно ускорился. Разумеется, в нынешней потасовке никто не проследил того, что ему приказа отдано не было, а в таких обстоятельствах глупо упустить возможность приблизиться к поезду.

Первая партия заключенных спускалась из вагона. Какой-то парень, девушка, взрослый мужчина… Никого из наших, – проследил Карей. С наружной стороны вагонов выстроились шотеры, которые вероятно прибыли взводом вместе с генерал-майором.

Заключенных выстраивали в линии, в сопровождении стражей. По одному их вели от досмотра к тюремному корпусу, приписывая на выходе из досмотровой одну из трёх повинностей: дурак, убийца, революционер. Наблюдая за этим, Карей чуть ли не упустил важной детали: в поезде не оказалось никого в серой униформе. Ни водитель локомотива, ни следящие за порядком стражники в первых пяти вагонах не находились. Пока что весь персонал, прибывший с поездом, показал бордовые униформы шотерии. И даже на пропускных пунктах, над каждым сидящим стражем, стоял один из шотеров, и указывал что писать в паспорт заключенного.

Влиятельный же человек, этот Рэт, подумал Карей, покосившись назад на площадь, где уже не было ни Рэта, ни Элео ни начальника.

На миг адреналин ударил в голову. Глаза забегали в поиске их. Он попытался убедить себя в том, что способен предсказать куда увели Джустизию. Более чем на девяносто процентов это будет карцер. С пятью процентами той погрешности, что на период допроса это может оказаться цитадель. Остальное останется в непредсказуемом диапазоне, как например если Достопочтенный решит сопротивляться, или его попытаются покалечить… Мало вероятно, но последняя неисследимость заставила его мысли суетиться шустрее. Поскорее закончу здесь и вернусь в карцер за двумя сразу, —заключил он.

Десятка два заключенных покинули вагон, оставшись в ожидании у досмотрового пункта. Глаза кабальеро забегали в поисках знакомых лиц. Перед входом в тюремную зону, за двумя другими заключенными, стоял Джади, и это не могло не радовать — Значит, все же остальные тоже здесь. Карей оглянулся по сторонам, одновременно пробираясь украдкой к посту. Он намеревался перехватить Джади у другого стражника.

Когда очередь дошла до Бурёнки, он уже разглядел в проталкивающемся стражнике Карея. Не подавая лишних слов, шатен во вражеской форме, взглядом, дал знать тому, что его часть плана тоже пошла наперекос. На что Джади кивнул: у нас есть план! – значил этот кивок.

Это хорошо, заключил Карей.

– Джади? Твоё имя еще страннее, чем прошлого, – подозрительно покосился стражник, на пропускном пункте.

– Ты пиши молча, время не ждет, – строго обрезал его стоящий над ним шотер Рэта.

– Документов на этих заключенных суд не выносил, по какому праву они здесь, никто не понимает. Толком даже паспорта не у всех есть. На каком основании все это?

– Тебе уже все объяснили. Это особый случай. Разглашать лишнего вахтёру никто не станет. Пиши!

– Вы скажите, что писать, раз из воздуха берём! – недовольно огрызнулся стражник, скрежеща зубами, от того, что его, государственного служащего вооруженных сил, приравняли к вахтёру.

– Этот за убийство. Особо тяжкое, – диктантным голосом объявил шотер.

Стражник цинично оглядел Джади, пока записывал что-то. Взгляд юноши был холоден.

– Молодой такой… – проворчал страж раздражённым голосом. – Убийство… И кого?

– Это несчастный случай, – отмахнулся Буренка.

Мужчина поднял голову. Его не устраивала доблесть, которую пародировал заключенный.

– За несчастный случай сюда не приводят, урод. Кого?

– Разве у вас есть такой пункт в протоколе? – огрызнулся юноша.

– Довольно. Номер присвоил? – оборвал их шотер. – Тогда следующий.

Джади, как и все прочие был скован в наручники, отведенными руками за спину. Шотер схватил его за шиворот и откинул в сторону выхода, к стражнику, который и должен был сопроводить его в камеру.

– С этого хватит. Дай ему самых сладких соседей, – обратился шотер к стражнику, пока тот хватал заключенного.

– Извините?

– Его в зверинец, – пояснил шотер.

Карей подошел сзади, пытаясь надавить на стражника, чтобы тот передал ему заключенного.

– Ожидай своего задания, – жалобно ответил тощий страж.

– Просто передай его мне, – приказал Карей, отдёрнув того за плечо.

Увидев на униформе старший чин, страж передал Бурёнку Карею, а сам встал в конец очереди.

– Шагай! – крикнул Карей, ведя Джади спереди. – Что случилось? – спросил он, дойдя достаточно далеко, чтобы посторонним не был слышен голос.

Глаза Бурёнки заблестели азартом:

– План поменялся, Карей.