Язык Ветра: Запрещенная организация

– И вот тогда-то мы и замуруем их в цитадели. В этом и будет заключаться роль Карея.

– Я сомневаюсь, что на собрание соберется больше десяти-двадцати, угрожающих нам стражей, – подметил Арчек. – И если и…

– Нам нужны только те, кто будут на совете, собранном по такому случаю, – оборвал его Леден.

– Я понимаю это, брат – отвечал Арчек, стараясь миновать жесткость собеседника, – я лишь хочу сказать, что лохеия Маар даже и на половину не состоит из таких стражей, с которыми в подобных ситуациях регламент или авторитет может вынудить старших офицеров советоваться. Вот запрём мы там даже сотню, куда деть еще тысячу? Вопрос как бы вот в этом. А так план конечно звучит хорошо, чуть поработать над ним и всё будет!

– Да, – сказал Леден, давая понимать всем своим недовольным видом, что абсолютно осознает сырость плана. – Собственно для такой проработки вы тут и собрались.

Леден всегда всё знал лучше всех, и Арчек делал скидку, осознавая характер мнимого гения. Поскольку Арчек был крайне эмпатичен, ему приходилось совать множество лишних слов для смягчения своих предложений, чтобы Леден ни в коем случае не посчитал их за упрёк и уж тем более за напыщенность и конкуренцию. Леден не любил, когда ровесники учили его. Он всегда всё знает лучше всех.

– Заперев мозг всей лохеии мы получаем доступ к остальному телу, – медленно констатировал Леден. – И это еще одно преимущество, которое мы выигрываем за счет их превосходства.

– Обезвреживаем пешек, вынимая королей… Недурно… – искренне оценил Райзгак.

– Если весть дойдёт до них задолго до прибытия, то как же мы сумеем удерживать офицеров взаперти во время всего хода диверсии? – поинтересовался Арчек.

Разглядывая чертежи, Райзгак указал на черный квадрат вверху комплекса Маар.

– В цитадели. Мы запрем их в их же собственной буферной зоне…

– Правильно, – подметил Леден. – И это ещё одно достоинство Маар, которое обернется против них. Цитадель.

– Место, предназначенное для больших шишек, – подхватил Элео, – в том числе и для членов сената, которые обязательно должны прибывать туда время от времени. Крепость внутри крепости. Она защищена, особенно прочной и гладкой стеной, по которой ни взобраться, ни пробиться.

– Самое главное – сделать всё чётко по таймингу, – подвел итог Леден. – Обезвредить крысу. За тридцать градусов до вторжения пустить дезинформацию о прибытии монарха. Собрать всех офицеров в цитадели, начать совещание и запереть их там. За десять градусов до въезда всё должно быть готово.

Карей одобрительно кивнул.

– Где нам с Эбвэ нужно вас ждать?

– Эбвэ сообщит о крысе заранее, и твоей задачей будет запереть ее в карцере, – уточнил Леден. – Крайний срок на определение крысы будет перед обедом в смену диверсии, в то же время её необходимо сразу и изолировать. Из карцера не будет доступа ко внешнему миру. Он расположен глубоко под землёй, окруженный подземными водами, – Леден кинул взгляд на Райзгака и тот развернул чертеж.

На чертеже был изображен вертикальный разрез Маар: от верхней точки главной башни (которая образовывала угол достроенных стен цитадели), разрез уходил к фундаменту, таким образом можно было разглядеть низ башни, где размещалось подземное пространство, заполненное водой. И только узенький, как трубочка, путь, горизонтально протягивался внутри подземных вод. Это и было потайное пространство с карцерами.

– То есть карцер по-вашему сможет выдержать неофита? – уточнила Йиви.

– Неофит, окажись он в карцере – становится оторванным от внешнего мира, – пояснял Леден. Он указал на подземные воды на чертеже. – Вот, это подземная река. Она занимает почти всё пространство под скалой, на которой стоит комплекс. Мало того, там присутствует течение. И только один пролёт ведет вниз – иначе говоря, никакого сообщения с внешним миром.

Леден указал на вертикальный спуск, тянущийся от верха стены цитадели к самому низу чертежа.

– И что там? – спросила Джуса.

Райзгак изменился в лице. Его лоб нахмурился.

– Капсулы метр на метр, – заключил он, – в которые ссылают провинившихся преступников.

– То есть, – говорила Йиви, в нотках голоса были слышны щекочущиеся нервы, —неофит – человек, который подобно монарху, способен управлять природой и воздействовать на законы мира, – почти по слогам говорила она. – Если его запереть глубоко под землёй, то всё будет лучше некуда? Я правильно поняла, вы рассчитываете, что он не воспользуется там своей силой, чтобы выбраться из карцера? Или в чём идея…

– Алийцур, которым наделены неофиты – это совсем не управление мирозданием. Но вмешательство в течение гармонии. Они воруют вектор жизни, вектор самой Гармонии. Они алийцурят хал – деструктируют, вносят хаос, – начал Карей, пытаясь пристыдить гордую самохвалку, которая также, как и он, была кабальеро, пусть только начинающим, но уже позволяла себе некорректные высказывания в сторону монархов. – Ди-Рио, не могли же вы забыть, что нет другой воли, кроме хаима – совершенной мечты Эмета, к которой стремится весь рок событий, соединившись в едином векторе… – обратился он к ней используя в речи фамилию её монарха, с приставным «ди», которое напрямую отсылало к статусу кабальеро в монаршем доме.

Йиви покраснела:

– Ты учить меня вздумал?!

– Вы сами присягнули на вассалитет или вас заставили? – обличающе заключил он, в своей невозмутимой манере.

– Да кто мог меня заставить! Ты! Жалкий…

– Тогда, соответствуйте вашей клятве. И держитесь Иуриса, хотя бы в вопросах чинопочитания.

Лучезарную разрывало напополам. Кровь кипела.

Все вокруг слышали, как её пристыдили. Когда кому-то удавалось такое, ей хотелось решать дела расправой. Однако Карей был слишком опасен, так что критическое мышление в ней все же перебороло звериный инстинкт, и позволило смириться с позором.

– Вы только взгляните, какой идеальный северянин нашёлся! – завершила она своё возмущение, так чтобы и самой не остаться в дураках. Во всяком случае так казалось ей, и того было достаточно.

Карей не обратил внимания на вызов блондинки, но перешел к пояснению изначального вопроса, к которому вообще-то итак собирался приступить, минуя нравоучения, которые по вынужденному долгу, озвучил перед оступавшейся кабальеро.

– Вопрос в чем: если неофит окажется в карцере, как это поможет его обезвредить, так?

Джуса покивала, обозначив этим изначальный вопрос Йиви.

– Конечно мы не можем заранее предположить в чем именно заключаются способности отдельного неофита. Равно, как и у каждого монарха есть своя предрасположенность к навыкам управления мироздания. Однако заключив его в карцере, мы лишаем его взаимодействия со внешним миром. Опережая выводы, скажу, что да, есть вероятность, что он выберется оттуда, даже при всех наших усилиях, отрезать карцер или затопить коридоры. Если его могущество в алийцуре окажется слишком велико, возможно не нам с ним тягаться. Но мы ставим все карты на то, что он останется в карцере по доброй воле, в качестве своего же спектакля, который сам и разыгрывает. Он играет роль обычного заключённого. И мы подстроим всё, чтобы он поверил в то, что провинился. Его заточат в карцер, а в это время наверху начнётся диверсия. Глубина карцера – сто пять и пять метров. Грунт – монолитный кварц, обогащённый прочными соединениями микромира. Если мы замуруем выход из карцера – мы обеспечим полную изоляцию от неприятеля. Даже будь он одним из бессмертных, плану нашему он не помешает.

Леден одобрительно отозвался о разъяснениях Карея, и лишь вновь добавил:

– Если мы однажды и правда решимся на это безумие, то всё должно работать как часики.

– Да, – согласился Элео. – Время наш главный союзник.

– Это не составит труда, – уверено кивал Карей.

Он покосился на Эбвэ. Лучше него никто не подойдёт под эту роль, однако он единственная шаткая переменная во всем плане. Если в чём и могут возникнуть сложности, пожалуй, крайнего искать не придется…

Шатен тяжело вздохнул.

Глава 16

Спешка

План диверсии:

100°– Начало рабочей полусмены в Маар

140°– Прибытие на святые источники.

170°– Завершение первой рабочей полусмены.