Плоскость

Вся история с яхтой была шита белыми нитками с самого начала, но понял он это значительно позже, когда голова перестала кружиться от ощущения того, что сбывается его розовая мечта, которую он давно зачислил в несбыточные. Прохиндеи действовали достаточно осмотрительно. Если бы ему предложили новенькое, с иголочки, 40-футовое судно по такой смешной цене, то он несомненно заподозрил бы неладное. Но ему показали (правда только на фотографиях) скромную 20-футовую лодку, уже разменявшую свой второй десяток лет стажа. Однако это судно могло похвастаться обновленным такелажем и дизельный мотором, что было редкостью для яхт такого размера. К тому же он становился не единственным его владельцем, а на пару с "той женщиной". Это его несколько обеспокоило, ведь при всем своем пиетете он не собирался связать с ней свою жизнь. Но его успокоили, сказав что это формальность и он сможет выплатить компаньонке ее долю в течении двадцати лет. Ему лишь надо будет вернуть "ту женщину" обратно на Сейшелы, после того, как они окончательно оформят договор и судовые документы в Дар-эс-Саламе, где и находится судно. Цена половины яхты была невелика, но не настолько мала, чтобы вызвать подозрение. К тому же эта сумма удобно укладывалась в рамки его скромных накоплений. Уже значительно позже он догадался, что аферисты откуда-то знали, сколько денег у него на счетах и все очень тщательно рассчитали.

Но тогда он ничего не заподозрил и новенькие, с иголочки, самолеты эфиопских авиалиний быстро перенесли их в неформальную столицу Танзании, задержав ненадолго в недостроенном аэропорту Аддис-Абебы. Сразу же на выходе из аэропорта Дар-эс-Салама их встретил болезненно худой чернокожий юноша, который, непрерывно улыбаясь и неумеренно размахивая руками, усадил их в обшарпанный джип. Выпустив облако черного дыма, машина судорожно рванулась вперед и по обе стороны понеслись мрачные бараки, заводские корпуса, полуразвалившиеся хибары, шикарные магазины, нарядные офисные высотки, снова магазины, опять хибары и бараки. Наконец, когда все это сомнительное великолепие сменилось утопающими в зелени приземистыми особняками, прореженными башнями гостиниц, джип выскочил к океану и заехал на охраняемую территорию. Это был яхт-клуб, называемый в просторечии “мариной”, но выглядела эта марина необычно. Здесь, как и полагается, были мастерские, скромные подъемные краны и эллинги, а вот причалов не было совсем. Все яхты: и большие и маленькие, и известных моделей и самодельные, и одно-килевые и катамараны, все они стояли на якорях в заливе, образую негустой лес мачт. Его будущее судно стояло дальше всех, но шустрая шлюпка доставила туда его и "ту женщину" за считанные минуты.

Все это время "та женщина" умильно улыбалась и, лишь только стоило ему задуматься, нежно касалась его умелыми пальчиками в самых неожиданных местах. Поэтому задуматься ему так и не удалось, хотя стоило бы. К этому времени его уже начали обуревать неизбежные сомнения и мысль об отказе от сделки прочно засела в его одурманенном сознании. Однако вид маленькой яхточки подействовал на него, как адреналин на тяжело больного. Суденышко называлось "Алисия" и выглядело великолепно. Несмотря на тропический климат и непонятную предысторию, за "Алисией" явно неплохо ухаживали и недавно красили, a такелаж не демонстрировал явных следов ржавчины. Кроме того, двигатель был много новее самого судна и представлял из себя настоящий морской дизель, хотя и слабенький, но с охлаждением морской водой, что выгодно отличало его от тарахтящего бензинового мотора с воздушным охлаждением, вечно перегревающегося и ненадежного. Кроме того, что было немаловажно в условиях отсутствия причалов, к "Алисии" прилагалась малюсенькая надувная шлюпка, закрепленная на носу, и навесной мотор. В дополнение ко всему, на кормовом релинге были закреплены в обоймах небольшой гарпун-острога и короткий спиннинг. Найдя в кокпите маску и поднырнув пару раз под днище Алекс обнаружил и само днище и киль во вполне приличном состоянии, что было уже совсем великолепно. Не плохо было бы, подумалось ему, вознести хвалу Министерству Транспорта его страны, которое требовало от будущих шкиперов совершенно ненужных, как им тогда казалось, знаний. А вот теперь оказалось, что изучение двигателей и конструкции судна было вовсе не лишним. Правда, на яхте не оказалось рации, но на коротковолновую рацию он и так не рассчитывал, УКВ все равно не поможет в океане, а вблизи цивилизации можно обойтись и сотовым телефоном.

И все же, некоторые сомнения оставались. Алекс всегда считал себя разумным человеком и никогда (или, почти никогда) не стремился к экстриму. Поэтому, переход через океан на не приспособленном для этой цели судне его не вдохновлял, несмотря на всю его тягу к романтике. Правда, речь шла лишь о переходе до Сейшелов, около 900 миль через океан. Не мало, конечно, но за неделю-две можно пройти. А там "Алисия" станет на стоянку в благоустроенной марине и будет ждать его следующего отпуска. Как славно будет стать яхтовладельцем на экзотических островах, думал он, и как это поможет в отношениях с девушками. "Алисия" выглядела надежно, а прогноз погоды не обещал сюрпризов и он успокоился. Однако сюрпризы не заставили себя ждать, правда с совершенно неожиданной стороны.

Через пару часов, когда Алекс уже облазил все, что мог на судне, клубная шлюпка привезла новых гостей. Двое из них были одинаково чернокожими, но кардинально отличались друг от друга. Первый был бесконечно изящен, упакован в светлый летний костюм и запросто мог бы сойти за своего даже на ковровой дорожке фестиваля в Монте-Карло. Он представился адвокатом, не называя своего имени, и Алекс насторожился. Второго чернокожего, в джинсовых шортах, майке неопределенного цвета и босого, адвокат представил как Салима. Сам Салим предпочел промолчать. Возможно, такой типаж и был обычным для здешних мест, но выглядел он до нельзя подозрительно, да к тому же Алексу показался странным его несфокусированный взгляд, но времени присматриваться ему не дали, потому что инициативу тут же перехватил третий из гостей. Этот персонаж был почти белым, но судя по густому буро-красному загару, жил в Африке давно, если не тут и родился. В легкой повседневной одежде, бейсболке и летних туфлях на босу ногу, он выглядел бы совсем европейцем, если бы не глаза на выкате и оливковый цвет лица, намекающий на Ближний Восток. Араб или израильтянин, подумал Алекс, но заговорить на иврите не решился. Почти европеец оказался владельцем судна и продавцом. Его тоже представил адвокат, назвав при этом "Господин Васиф" и Алекс поздравил себя с тем, что не озвучил свой иврит. Второй паспорт у него был канадский, так что можно было надеяться, что лишних вопросов не возникнет. Сам господин Васиф очень пытался держать себя демократично, но получалось у него плохо. Впрочем, Алекса не слишком смущала проскальзывающая в речи араба надменность, так как можно было надеяться что долго общаться им не придется. Значительно больше его беспокоил холодный немигающий взгляд неулыбчивого продавца, от которого становилось неуютно. Сразу стало понятно, кто здесь хозяин, особенно тогда, когда Васиф барским жестом подозвал адвоката. Они отошли на нос "Алисии" и араб начал требовательным голосом задавать адвокату какие-то вопросы. Арабский Алекс знал с пятого на десятое, нахватавшись во время армейской службы, к тому же это явно был какой-то местный диалект, густо замешанный на суахили. Поэтому, как он ни прислушивался, ему удалось разобрать лишь слова: "голова" и "ответственность", сказанные арабом громко и с угрожающими интонациями в голосе. Было похоже, что "господин Васиф" предлагает адвокату за что-то ответить головой, хотя скорее всего это сочетание существовало лишь в буйном алексовом воображении. Адвокат, в свою очередь, прижимал руку к тому месту, где полагалось быть сердцу и, хотя тихих слов разобрать не удалось, было ясно, что он всячески заверяет хозяина в том, что беспокоиться тому не о чем.

Формальности не заняли много времени, подпись продавца уже была проставлена на контракте и Алекс подписался не раздумывая, чтобы сразу отмести бессмысленные подозрения и забыть про них. Сделку, после передачи ключей, обмыли тут же с помощью принесенной гостями бутылки шампанского, причем мусульмане, за исключением Салима, пили наравне с неверными. Алекс никогда не любил шипучие напитки, но взглянул на "ту женщину", пожал плечами и пригубил свой бокал, благо большего от него и не требовалось. Безымянный адвокат обещал немедленно оформить судовые документы и для этого забрал паспорта. Ну а Алексу предложили заняться закупкой провизии. В дальних переходах он никогда не был и эту сторону морских путешествий представлял слабо: поэтому весь вечер и половину следующего дня думать ему было некогда, а надо было закупать консервы, крупы и воду. Перевозить все это на маленькой шлюпке было непросто и к вечеру Алекс уже валился с ног. Что касается "той женщины", то она исчезла сразу после завершений сделки, отговорившись делами в городе и он, занятый погрузкой, сразу про нее забыл.

Когда, на следующий день, он последний раз причалил к "Алисии" с грузом овощей и бананов, то с удивлением увидел на палубе безымянного адвоката в компании Салима. Было не совсем ясно как они попали на судно, скорее всего на клубной шлюпке.

– У меня для тебя новости, Алекс – без предисловий начал адвокат – Твоей спутнице пришлось срочно вылететь на родину. Так что придется тебе идти в океан без нее. Она просила извинить ее и пожелать тебе семь футов под килем. Я верно выразился?

Новость должна была безмерно удивить, но как ни странно не удивила: наверное он был готов к чему-то в этом роде. Более того, она даже обрадовала Алекса, ведь теперь сомнительное путешествие с сомнительной попутчицей и на сомнительной яхте (не обижайся, "Алисия", спохватился он, но ведь ты действительно не предназначена для океанских переходов) теряло смысл.

– А зачем мне теперь на Сейшелы? – спросил он, сдерживая радость – Оставлю “Алисию” здесь до следующего сезона и тоже домой.

– К сожалению, не выйдет – поморщился адвокат – У твоего судна временная регистрация. Через не более чем месяц его необходимо зарегистрировать в Сейшельской Республике. Есть и еще одна деталь. В соответствии с правилами временной регистрации, право судна на пребывание в Танзании истекает через двадцать часов. Поэтому я осмелился выполнить все формальности в порту и в твоем паспорте уже стоит выездной штамп.

С этими словами и с гнусной улыбочкой на лоснящемся лице он уже протягивал Алексу его документы.

– Как же я пойду через океан в одиночку? – возмутился тот – На "Алисии" нет даже автопилота.

– Ну что ты такое говоришь, Алекс? – приторно удивился адвокат – Кто же отпустит тебя одного? С тобой пойдет Салим.

Услышав свое имя, босоногий Салим лишь меланхолично кивнул.

– Салим родом с Занзибара и знает здешние моря, как свои пять пальцев. Верно, Салим?

Занзибарец медленно повернулся и опять кивнул, улыбнувшись в никуда так отрешенно, как будто ему не было дела ни до чего. Это убеждало плохо, но Алекс понимал, что выхода у него нет, а к сердцу уже подступал мерзкий холодок, верный предвестник неприятностей. Адвокат перекинулся еще несколькими фразами с Салимом и, к великому облегчению Алекса, покинул "Алисию" на внезапно появившейся клубной шлюпке. Салим, по-прежнему не произнеся ни слова, помог поднять и принайтовить шлюпку, снять и упрятать навесной мотор. У Алекса даже закралось подозрение, что его спутник или нем или не понимает по-английски.

– Ты можешь стоять вахту? – спросил Алекс, только бы что-нибудь спросить.

– Да, капитан – лаконично ответил занзибарец, глядя куда-то в сторону.

Теперь ничего иного не оставалось, кроме как отправиться в путь. Алекс попытался отбросить все сомнения и подозрения ввиду их полной бессмысленности в настоящий момент и пошел поднимать якорь.

"Алисия" выбралась из залива и уже давно шла под парусами, а Занзибарский залив и не думал становиться океаном. Проложенный курс должен был разминуться с южной оконечностью Занзибара в десятке миль, а пока что вокруг сновали местные "дау", представляющие из себя простые шаланды с косым реем на съемной мачте и треугольным парусом на нем. Ветер вяло натягивал паруса "Алисии", которую Алекс направил в крутой бейдевинд, чтобы не идти галсами и дау обгоняли ее, причем было совершенно непонятно, как они ловят ветер. Пассажирские или рыболовные, эти дау, казалось смеются над "Алисией", не только обгоняя, но иногда и подрезая ее по курсу. Алекс плюнул и, оставив Салима на румпеле, спустился в каюту, чтобы еще раз проверить курс по карте на планшетнике. Курс, как и ожидалось, был прямым как стрела и упирался в Сейшелы: учитывать течения Алекс в силу своей неопытности не собирался, намереваясь корректировать курс по мере продвижения. Он уже было развернулся, собираясь подняться в кокпит, но внезапно остановился. Что-то было неправильно, какая-то мелочь резанула на уровне подсознания, промелькнула и исчезла, послав невнятный сигнал. Медленно повернув голову обратно, он остановил взгляд на обшивке. Да, это явный дефект, которого раньше не было, ведь он внимательно осмотрел "Алисию" перед покупкой. Мягкий пластик выбился из-под декоративной алюминиевой полосы. Но это ерунда, дело поправимой, нужна лишь отвертка. Отвертка нашлась в ящике с инструментами и он без труда подцепил пластиковую панель, собираясь заправить ее под алюминий. Неожиданно, панель с легким щелчком отскочила и то что обнаружилось под ней ему очень и очень не понравилось. С изумлением и все нарастающей тревогой, он вытащил из неожиданного тайника два десятка плоских пластиковых мешочков, скрепленных липкой лентой в цепочку и содержащих белый порошок. Он вытягивал их один за другим и с каждой секундой его сердце проваливалось все ниже в грудную клетку. Разложив мешочки на койке, он порвал отверткой один из них и лизнул языком побелевшее лезвие. Кончик языка немедленно онемел, но Алексу показалось, что от ужаса онемело все его тело. Как-то раз в студенческие годы он попробовал кокаин и теперь у него не оставалось никаких сомнений. Наконец-то все встало на свои места: и исчезновение "той женщины", и удачная сделка и роль Селима. Понятна была и его роль, роль ничего не подозревающего "мула", перевозящего опасный груз. В обшивке соседнего борта обнаружилась еще одна цепочка пакетиков, всего их было около сорока, считать не хотелось.

– Эй, капитан! – крикнул Салим – У тебя все в порядке?

Какой тут порядок! Но в горле пересохло, ответить он не смог и молча полез вверх по ступенькам. Поднявшись в кокпит и держа левой рукой обе связки пакетиков, он впервые увидел эмоции на бесстрастном до того лице Салима. Зато какие это были эмоции! Там было и удивление, и досада, и ужас и чего только не было на этом лице. Салим закричал что-то тонким голосом на незнакомом гортанном языке и тут-же перешел на английский.

– Это не твое! – кричал он – Нельзя!

– Что это?! Что?! – орал Алекс столь-же вразумительно, размахивая двумя связками, из одной из которых на палубу сыпался белый порошок.

– Нет! – Салим уже не кричал, а хрипел – Нет! Не надо! Умоляю!

Внезапно он бухнулся на колени и протянул руки к Алексу в безмолвной мольбе. Пожалуй, ему не стоило проделывать такие телодвижения в тесном кокпите на качающейся двадцатифутовой яхте. Об этом Алекс подумал много позже, а в этот момент, испугавшись метнувшегося к нему Салима, он отпрянул, потерял равновесие и схватился левой рукой за леер, выпустив из нее обе связки. Селим за его спиной издал совершенно нечеловеческий вопль, но Алекс еще несколько секунд продолжал тупо смотреть на исчезающие в волнах мешочки и лишь потом перевел взгляд на занзибарца. На того вдруг снизошло какое-то странное спокойствие. Салим молчал и смотрел на своего капитана совершенно отрешенным взглядом, как будто внешний мир снова перестал его интересовать. Алекс посмотрел вокруг. Шедшее по правому борту дау приблизилось, наверное любопытствуя узнать о чем спорят полоумные яхтсмены. Треугольный парус провис, а моряки и многочисленные пассажиры в неимоверно пестрых одеждах опасно навалились на левый борт, прислушиваясь к перепалке.

– Я вам не "мул" – неуверенно сказал Алекс.

– Нет, ты не "мул" – безучастно согласился Салим.

Непонятно было о чем он думает и думает ли вообще. Но вот на его лицо вернулась какое-то выражение, хотя Алекс, хоть убей, не смог бы распознать эту эмоцию. Салим поднялся, сделал шаг навстречу и заговорил.

– Ты не "мул", ты дурак – теперь он шипел – Ты даже хуже чем просто дурак, потому что ты уже мертвый дурак. Ведь не было же никакого риска. Там, на на этих гребаных островах, все кому надо уже получили свое и никто даже не собирался осматривать твою гребаную лодку. А хуже всего то, что я теперь тоже мертвец.

Салим говорил очень странно, делая паузы в самых неожиданных местах. Казалось он забывает слова и потом, с большим трудом, вспоминает их. Зрачки его расширились, стали похожими на кошачьи и глаза занзибарца стали совершенно безумными. Да он же под наркотой, подумал Алекс. Боже, с кем я связался! А Салим уже угрожающе раскачивался, встав одной ногой на фальшборт и держась за ванту мачты. Алекс схватился за противоположную ванту и их глаза встретились. В это время румпель, который давно уже никто не держал, ушел вбок, "Алисия" привелась к ветру и стаксель начал хлопать. Увидев это, Алекс бросился на корму и выправил руль уже не обращая внимания на Салима. Тот медленно, с видимым усилием повернул голову, снова уставился на Алекса и сделал шаг к нему, не отпуская ванту.

– Не подходи! – закричал Алекс.

От неожиданности он выпалил это по-русски, но Салим даже и глазом не повел. Он отпустил ванту и сделал еще один шаг по узкой полоске палубы, потом другой.

– Они убьют тебя. Но вначале они убьют меня. Меня они обмажут медом и привяжут к муравейнику. А тебя они заставят смотреть. Потом с тебя сдерут кожу, но не сразу, а по частям. и, разумеется, они снова заставят тебя смотреть. О, белая человеческая кожа так хорошо ценится в Чаде. Жаль только, что ты не толстый, ведь ее продают на квадратные дюймы.

Салим произнес эти жуткие слова спокойным и равномерным тоном, без каких-либо эмоций, как о деле решенном, которое и обсуждать-то не стоит, а нужно лишь довести до сведения неосведомленного придурка.

– Стой, где стоишь! – проорал Алекс, перейдя на английский.

Сразу стало заметно, что Салим его не слушает. Он не смотрел на Алекса и не похоже было, что он вообще куда-то смотрел, потому что его безумные глаза глядели в разные стороны. Салим сделал еще один шаг и Алекс отступил назад. Теперь отступать было некуда – спина уперлась в кормовой релинг "Алисии". Судорожно оглянувшись, он увидел гарпун и выдернул его из гнезда.

– Не подходи! – снова закричал он, выставив перед собой гарпун, как оружие.

На этот раз он вопил по-английски, но и это не произвело на Салима никакого впечатления. Он сделал шаг, ни за что не держась и чудом удерживая равновесие на качающейся палубе. И только, когда острие гарпуна уперлось ему в грудь, его глаза сфокусировались и в них появилось осмысленное выражение. Оторвав взгляд от острия он посмотрел на Алекса, улыбнулся и что-то тихо сказал на незнакомом языке. А потом он перестал улыбаться и крикнул знакомое:

– Алла-а-акбар!

…И резко навалился всем телом на острие гарпуна. Алекс вскрикнул, выпустил гарпун и отпрянул, втиснув спину в релинг так, что прочный метал, казалось, прогнулся. Как раз в этот момент "Алисия", увалившись под ветер, накренилась. Салим строго и даже, как показалось Алексу, немного укоризненно посмотрел поверх его головы, осуждая не то его, не то "Алисию", и медленно повалился вперед и вправо, за борт. В полете он повернулся и Алекс успел заметить, что гарпун, пройдя сквозь тело, вышел под лопаткой и натянул потную майку на спине. Тело Салима шлепнулось в воду и мелькнуло в волнах раз, другой, третий, удаляясь, а он все не мог оторвать от него взгляд, как будто занзибарцу еще можно было помочь. На дау послышались резкие крики, захлопал парус и лодка, быстро сменив галс, побежала на северо-восток, к Занзибару, подальше от неприятностей и людей, протыкающих друг-друга гарпунами…

Когда Занзибар остался сзади по левому борту, ветер изменился и "Алисия" весело побежала по пологим океанским волнам. Только теперь Алекс немного пришел в себя и ему удалось наконец собраться с мыслями. Покойный Салим был, несомненно, конченным наркоманом, но даже самый конченный наркоман не будет накалывать себя на гарпун без веской причины. Алекс вспоминал холодные глаза Васифа и понимал, что такая причина у его рулевого была, а его страшный рассказ скорее всего даже не был преувеличением. Ну, ты и влип, Алекс Кушнир, думал он. Интересно, как будет смотреться моя кожа и что с ней сделают? Неужели пустят на сапоги? Ситуация казалась безвыходной. Вернуться в Дар-эс-Салам и сдаться полиции? Вряд ли ему удастся даже дойти до полицейского участка. К тому же у него было серьезные сомнения в честности танзанийских служителей закона, которые, скорее всего, не преминут сдать его Васифу, тем более что десяток свидетелей с давешнего дау с радостью поведают о том, как он проткнул гарпуном своего товарища. Там, на северо-востоке, на Сейшелах, его тоже не ждало ничего хорошего. Доказательств у него не осталось, а сейшельская таможня, если верить покойнику Салиму, была куплена Васифом. Поэтому, все на что он мог надеяться, так это на то, что в сейшельской тюрьме наркоторговец его не достанет. Впрочем, больших надежд на это тоже не было. Можно было еще найти где-нибудь израильское консульство и попросить помощи. Это, возможно, было бы реальным выходом из положения, если бы не те свидетели на дау. Нет, никакой консул не сможет защитить человека, обвиненного в убийстве.

Разве что это будет консул в очень далекой и очень непричастной стране. А кто непричастен? Наркотрафик идет в Европу, это понятно. Наверное, в этом замешаны многочисленные туристы, вроде таких придурков как ты, бездумно расслабляющиеся на белом песочке в компании раскрепощенных дам. Нет, только не Европа. Какая Европа, ты, идиот? До нее ведь еще надо дойти через охваченные войной акватории и Суэц. Нет, про Европу следует забыть. Африка тоже не подходит: ни Кения, ни Мозамбик, ни ЮАР. Назовите меня параноиком, думал Алекс, но я уверен что в каждой из этих стран либо у "господина Васифа", либо у его покровителей есть свои люди. Мелкие территории, вроде Коморских островов (Алекс с усилием вспоминал карту) или даже Реюньона тоже не подходят: там любой пришелец будет на виду. Мне нужна большая, но малонаселенная страна, думал он, такая, где можно появиться в затерянной рыбацкой деревушке, не привлечь внимания на дорогах и в столице и незаметно добраться до израильского консульства. Мадагаскар, ну конечно же Мадагаскар! Лемурия, блаженная страна милых полосатых зверьков и добродушных мальгашей. Вроде бы еще Гитлер собирался сослать туда евреев. Ну вот, значит там обязательно найдется израильское консульство или даже посольство в городе со странным названием Антананариву. Логики в этих рассуждениях было мало, но он и не искал логику.

Было и еще одно соображение. Картплоттера на скромной "Алисии", конечно же, не было, а планшетник, заряжающийся от бортового аккумулятора, большого доверия не вызывал. Поэтому Мадагаскар подходил как нельзя лучше хотя бы в силу своих размеров: был хороший шанс не промахнуться, после того как из всех средств навигации останется только компас. Только надо будет зайти на остров с востока, чтобы избегнуть Мозамбикского пролива с его интенсивным морским трафиком и непредсказуемыми течениями. Решено! Он развернул яхту на юго-восток и ослабил шкоты, ловя ветер в галфвинд. Автопилота на "Алисии" не было, но ему удалось заклинить румпель той же злополучной отверткой. Сколько ему придется провести в море? И хватит ли воды? Он благоразумно запасся водой на двоих с большим запасом и при известной экономии ее хватит месяца на три. К тому же, можно будет собирать дождевую воду, по крайней мере он слышал, что так делают. Так началось его безумное и безрассудное одиночное плавание…

К концу четвертой недели Алекс уже совершенно не представлял где находится. На борту не оказалось никаких карт, кроме бесполезной карты глубин Занзибарского пролива. На третью неделю окончательно сели аккумуляторы судна, а скромный запас солярки следовало беречь, поэтому зарядить планшетник не было никакой возможности. Астронавигацию на курсах шкиперов не преподавали, да и все равно не было у него нужных инструментов. Оставались лишь две лоции Индийского Океана, каким-то чудом попавшие в рундук. Но этого было явно недостаточно для определения местоположения. В конце второй недели слева по курсу промелькнул низкий, едва заметный на горизонте остров. Это мог быть один из южных Сейшельских островов или Коморы и Алекс даже не стал к нему приближаться. В какой-то момент следовало сменить курс и пойти на запад или на юго-запад, чтобы не пропустить Мадагаскар, но Алекс всячески оттягивал этот момент. Прежде всего он боялся промахнуться и уткнуться в материковый Мозамбик, худший для него вариант после Танзании из всех африканских вариантов. Но была и другая причина. Летний муссон постоянно дул в корму и "Алисия" довольно резво шла в бакштаг, делая положенные ей семь узлов или около того. Очень не хотелось менять комфортабельный галс, тем более что океан вел себя скромно, давно раскаялся в недолгой буре и гнал ровную двухметровую волну. И все же повернуть следовало. Поколебавшись еще два дня, Алекс переложил румпель и направил "Алисию" на юго-запад.

Прошла еще неделя, а земли все не было и Алекс забеспокоился. Воды оставалось еще почти на месяц, а вот еда начала заканчиваться. В первый же день он перебрал продукты и обнаружил непонятно зачем взятый им мешок муки. Пришлось печь блины на газовой горелке, благо все равно следовало использовать недолговечные яйца, а жарить яичницу было бы расточительством. Но вместо жидкого теста для блинов у него получилось нечто совершенно несуразное, наверное потому что он решил экономить жидкость и плюхнул слишком много муки. При выпекании этой субстанции получались даже не оладьи, а бесформенные лепешки, впрочем, вполне съедобные. Это было, пожалуй, и к лучшему, потому что выпекать блины во время качки – опасное занятие. На третий день прокисло молоко, несмотря на клятвенные заверения текста на упаковке. Впрочем, лепёшки можно было выпекать и на забортной воде, что он и продолжил делать, причем их вкус почти не изменился, лишь приобрел легкий привкус йода. К концу второй недели кончился газ в последнем баллоне и горелка стала бесполезной железякой, а остатки муки – бесполезным грузом. Так хорошо упакованные мешки с рисом тоже оказались лишними, тем более, что в них завелись долгоносики. Впрочем, он бы не отказался и от риса с долгоносиками, но варить было не на чем. Та же участь постигла и макароны. Оставались галеты (с теми же долгоносиками) и последний десяток банок тушенки, которую можно было есть и холодной. Спиннинг давно уже волок за кормой леску с блесной, но на нее никто не покушался, да и не был он уверен в том, что может есть сырую рыбу. На третью неделю после поворота, несмотря на жесткую экономию, кончились консервы. Вода тоже начала заканчиваться. Но самым неприятным было то, что заметно похолодало: "Алисия" явно промахнулась мимо Мадагаскара, а, возможно, и мимо Африки и теперь уверенно держала курс на Антарктиду. Очень не хотелось поворачивать на север, но выбора не было и Алекс малодушно отложил капитуляцию до утра. Спалось плохо, пустой желудок требовал свое, было нестерпимо страшно и, перед тем, как заснуть, Алекс твердо решил плюнуть на всех васифов и спасать свою шкуру в первой же подвернувшейся стране. С этой мыслью он и попытался заснуть.

Сон не шел. Алекс давно уже привык к качке и последние дни засыпал мгновенно, а вот сейчас почему-то не спалось. Он слушал, как океанская волна бьется в борт "Алисии" и в его голову приходили странные мысли. Почему-то он начал думать о том, как мореходы старых времен: финикийцы, поморы, варяги и греки уходили в море не представляя даже толком куда идут. Земля казалась им плоской и на дальнем краю Ойкумены был Конец Земли, ужасный, неописуемый словами, непредставимый. Никто не знал, что будет там, за границей изведанного и возможно, думали они, там нет вообще ничего, там кончаются все чувства и мысли. Или, еще страшнее, никакого края нет и можно идти вперед вечность, но так никуда и не прийти. И все же они поднимали свои паруса и, преодолевая холодный страх, плыли в неизведанное. А потом появился Аристотель, сказал умные слова и Земля стала конечной и познаваемой, а страх, казалось, исчез навсегда. Но он не исчез, понял Алекс, а лишь затаился. Вот как раз сейчас ему было страшно, страшно как никогда, потому что муссон толкал "Алисию" со скоростью в семь узлов прямо к Краю Земли, а качка мешала думать, путала мысли и лелеяла его страхи. Вдруг страх исчез, пропал, как и не было его, а вместе с ним куда-то исчезла мешающая думать качка. Но думать больше не хотелось и тогда Алекс понял, что спит.

Спал он беспокойно, ворочаясь с боку на бок на жесткой койке и ему снились безумные кошмары, которые он, к счастью, не запоминал. Наутро он проснулся от хлопанья парусов. Едва продрав глаза, он стремительно вскочил с койки: что-то было не так. Да что там, буквально все было не так. Еще вчера вечером его гнал на юго-запад крепкий муссон и "Алисия" с заклиненным румпелем уверенно взлетала на волну и легко скользила вниз. Теперь же ветра не было почти совсем, мачта смотрела вертикально вверх и "Алисию" почти не качало. Точнее, ветер был, но он никак не напоминал муссон. Это был легкий бриз, так хорошо знакомый ему по Средиземноморью. Провисшие паруса хлопали и медленно толкали "Алисию" в совершенно неожиданном направление: компас показывал юго-юго-восток, хотя румпель был по-прежнему заклинен. Впрочем, штиль мог повернуть его суденышко куда угодно. Сам же океан изменился напрочь, да и океаном-то перестал быть, легко раскачивая яхту мелкими, рваными волнами, которых не бывает в настоящем океане. И что-то еще было неправильно, но эта неправильность ускользала, играла с ним своей недосказанностью, пока он наконец не сообразил: было жарко, очень жарко. Вчерашняя прохлада, дыхание Антарктики, куда-то исчезла.

Алекс судорожно схватил бинокль и стал исследовать горизонт. Да, ну конечно же! Впереди по левому борту была суша, полускрытая туманом, из полосы которого виднелись покрытые зеленью вершины. Мадагаскар или Африка? Если это Африка, то наверное ЮАР, а там его могут ждать люди Васифа, но уходить обратно в океан, не зная своего положения, без еды и без воды, было уже верной смертью. Как легко действовать тогда, когда нет выбора! К берегу, решил он, разумеется, к берегу. Но бриз едва шевелил паруса и берег не приближался. Мысленно пожав плечами, Алекс включил двигатель, надеясь не только быстрее достичь суши, но и зарядить планшетник и выяснить наконец свое местоположение. Через полчаса планшетник начал подавать признаки жизни, но ловить сигналы позиционирования отказался. Это было более чем странно, однако будучи программистом, Алекс не доверял ни электронике, ни, в еще большей степени, программному обеспечению и махнул рукой на вредный прибор. Телефон, наспех заряженный, тоже не ловил сеть и это уже совсем не радовало. Тем временем берег заметно приблизился и прямо по курсу из низкой полосы тумана появилась лодка. Она шла встречным курсом, уже через пару минут ее можно было рассмотреть и Алекс не поверил своим глазам: то был "банка", хорошо знакомый ему филиппинский тримаран, похожий на огромного таракана. Он хотел довернуть поближе к тримарану, но "банка" сам сменил курс и начал сближаться. Только тут он заметил, что лодка гребная, с одним двухлопастным веслом, как на каное.