Чудотворцы

– Не понимаю! Мы же можем сокрушить любую армию. Что нам теперь слоны Антиоха! Да что нам все слоны Ойкумены!

Симон повторил как эхо:

– Вот именно поэтому он здесь… Нам даже пришлось отдать на поругание соломонов Храм и пережить вавилонское рабство, потому что на другой чаше весов была гибель мира. И из Храма Ковчег исчез не перед вавилонским нашествием, а много раньше. И не от Навуходоносора его прятали, а от тех из нас, кто еще не был готов…

Публий слышал это "не готов" уже не в первый раз, но теперь выяснялось, что не он один был не готов.

– Не готов к чему? – подал голос Йонатан.

– К тому, чтобы использовать страшную силу Ковчега исключительно на благо – обычно невозмутимый Симон вскочил на ноги и сейчас почти кричал свистящим, прерывающимся шепотом – Но что есть "благо"? Для одного это надел для каждого землепашца, кусок хлеба, Храм, наши обычаи и законы. А для другого… ?

Он сделал паузу. Все неотрывно смотрели на него и, казалось, забывали дышать. Публий судорожно втянул в себя воздух.

– А для другого – продолжал Симон, вбивая слова как гвозди – Это уничтожение еще одного города, потом – еще одного. А что потом? Выжженные поля, мертвые города и богоподобные победители на развалинах? Ах, как трудно от этого удержаться. Не всегда это удавалось Давиду, и не всегда Соломону, но все же они удержались на грани, не преступили ее. А другие? Неужели, Апфус, ты не понимаешь, для чего были нужны коэны? Как ты думаешь, почему лишь Великий Коэн, да и то лишь раз в году, мог поднимать "капорет"? К счастью, тогда еще нельзя было стать Первосвященником за золото или в результате интриг. Да мне плевать, что Менелай не потомок Аарона, а вот то, что его назначил проклятый Базилевс, это не дает мне покоя, это жжет мне грудь. А теперь представь нашего Менелая властителем Ковчега? Представил? Представил?

– Хорошо – начал молчавший до сих пор Иуда – Менелаю мы Ковчег не отдадим. А нам? Нам ты доверяешь? С ним мы могли бы не только освободить Иудею, но и завоевать весь мир. Ты доверил бы Ковчег мне?

И снова все смотрели на Симона. Что он ответит? Ждал порывистый и нетерпеливый Элеазар-Аваран, ждал властный Йонатан-Апфус, ждал порою яростный, а теперь неестественно спокойный Иуда-Маккаба, ждал тихий Йоханан-Гаддис. Ждал и Публий.

– Я не доверил бы его и самому себе – тихо сказал Симон – Но тебе я доверяю. Ты его возьмешь?

Теперь все смотрели на Иуду. О чем он думал? Об армиях, которые он мог бы сокрушить бледно-оранжевыми молниями? О стенах Аскалона и Птолемаиды, проседающих, расплавленных, неистовым огнем? Об иудейском флоте, штурмующем стены Александрии, Афин, Помпеии? Или же, он думал совсем о другом? Иуда улыбнулся и сказал:

– Мне не надо завоевывать этот несчастный мир. Он и так принадлежит мне… Я не возьму!

Симон обвел глазами братьев:

– Может быть кто-нибудь из вас хочет…?

Элеазар отвел глаза и отрицательно покачал головой, Йоханан спокойно улыбнулся, а властный Йонатан тихо сказал: "Нет". Тогда Симон повернулся к Публию:

– А ты?

Теперь все маккавеи смотрели на него. И, твердо смотря в глаза Симону, Публий ответил:

– Я, пожалуй, предпочту строить баллисты.

Йонатан с сомнением проворчал:

– Ты ему веришь, Тасси?

– Нет, конечно – сказал Симон – Но ты не беспокойся: мы его утопим в море на обратном пути.

Глядя на испуганное лицо Публия, маккавеи дружно захохотали, и это разрядило мрачную обстановку. На обратном пути к Мицпе, он слышал, как Элеазар спросил у Иуды:

– Интересно, почему отец показал это место именно ему?

– Потому что он – Тасси – был ответ.

В последующие месяцы Публий строил боевые машины. Он и приданные ему плотники и кузнецы успели собрать и испытать четыре многострельных скорпиона и три баллисты, стреляющих камнями или свинцовыми шариками. Все машины были колесные и с упряжью, так что их могли тащить мулы. На баллистах Публий сконструировал рычаг упора, позволяющий стрелять либо по настильной, либо более крутой траектории. Вместе со своим новым помощником, Ниттаем, они долго пристреливали баллисты на местности, пока не научились более-менее точно попадать в деревянные щиты, с учетом веса камней в ложке баллисты. Публий работал с утра и до ночи, разодрал в кровь руки, и нередко даже вслух называл это "рабским трудом". Но в глубине души он чувствовал, что люди отказавшиеся от могущества Ковчега заслуживают хотя бы такого оружия. Они с трудом успели подготовить свои машины, как оказалось, что враг уже у ворот Ершалаима. Лисий, сам возглавивший огромное войско, разбил свой лагерь около Бейт-Цура, в полудневном переходе от города. Заблокировать его армию Иуда не мог, и сирийцы без труда наладили сообщение с гарнизоном Хакры, где порой слышны были радостные вопли, долетавшие в тихую погоду до Мицпе.

Однажды Публия пригласили на совещание в шатер Иуды, разбитый им на полпути от Мицпе к Хакре. Войдя, он невольно взглянул на притолоку, но розового бутона там не обнаружил: иудеи не были знакомы с римским обычаем проводить секретные совещания "под розой". Карта была разложена на земляном полу и вокруг лежали три небольших ковра, а не походные скамьи, но во всем остальном обстановка была настолько похоже на совет стратигов в Йокнеам, что Публий невольно усмехнулся.

– Что смеешься, инженер? – недовольно проворчал Йонатан – Нам сейчас не до смеха. Макабба, сколько их на этот раз?

– Лазутчики сообщают о шести десятках пеших хилиархий и еще пять тысяч конных.

При слове "лазутчики" Публий вспомнил Агенора. Последние месяцы его не было видно ни в Мицпе, ни в лагере.

– Наверное немного привирают – продолжил Иуда – Но нам от этого не намного легче. Три из этих хиллиархий набраны в Самарии и наполовину состоят из предателей. Посмотрим, как они будут биться.

– А у нас?

– Я собрал семь тысяч отчаянных бойцов, и еще тысячи три подойдут завтра же из Израиля и Идумеи. На этих тоже можно положиться. Конных у нас лишь три сотни легко вооруженных. Эти годятся только для разведки и связи. И, вот еще что. На этот раз нам не удастся заманить их в ловушку. Этот Лисий, несомненно, умен и наши горы его тоже кое-чему научили. Поэтому завтра нам придется биться в ровном поле.

– Где ты видел ровное поле около Бейт-Цура? Там же сплошные холмы.

– И на них уже стоят посты эллинов.

– Что же ты решил?

– У нас есть преимущество – нас меньше. Поэтому они будут атаковать. а мы защищаться. Надо это использовать, но как именно – пока не знаю. Буду решать завтра. Вы мне верите?

– Несомненно, Иуда – впервые с начала совещания Симон заговорил.

– Теперь ты, инженер – Йонатан повернулся к Публию – Смогут ли твои машины остановить фалангу?

– Ну, если не остановить, то хотя бы задержать – почти заискивающе взмолился Иуда – Нам нужна брешь в фаланге.

Публий задумался, представил себе стену щитов, летящие кучно шарики и камни, и ответил:

– Опытную фалангу мы не остановим. Но брешь сделать сможем. Если у них щиты бронзовые, то с двух десятков шагов сделаем, а если кожаные – то и с сорока.

– И еще кое-что – добавил Иуда – Мы не умеем биться в строю, у нас нет фаланги, да и нас просто мало для этого, поэтому на нас могут послать гетайров, и их наскока мы можем не выдержать. Ты сможешь использовать свои машины против конницы?

Публий задумался.

– Хорошо ли у них подкованы кони? – спросил он.

– Вообще не подкованы – ответил Симон, заметно оживившись – Здесь тебе не Италия с ее мощеными дорогами.

– Тогда мне понадобятся гвозди.

– Сколько?

– Сколько найдется, чем больше – тем лучше. А еще – двадцать локтей сосновых досок… Пожалуй, даже двадцать пять. И еще – троих плотников и кузнеца в помощь.

– Что ты задумал?