Короткие рассказы о любви

– Так лучше, поверь! Чтобы просто переспать, влюбляться совершенно необязательно и даже нежелательно.

– Понятно, – сказал Рома. Но тут Ната сама подошла и предложила:

– Рома, можно пригласить тебя выпить кофе в обед?

Петька радостно потер ручонки, когда она ушла на свое место:

– Отлично! Она явно запала на тебя.

В это время из бухгалтерии в кабинет к начальнице прошла Танечка. По пути она окинула взглядом новенькую, потом взглянула на Рому. Он продолжил работать, как ни в чем не бывало.

– Ого, – заржал Петька, – Танечка наша учуяла конкурентку. А до этого на тебя даже внимания не обращала. Вот же бабы, лишь бы быть лучше других.

В кафе Рома сидел, как будто проглотил кол, с совершенно прямой спиной и расправленными плечами. Но не потому, что стеснялся или чувствовал себя неудобно. Просто не любил пить кофе в обед, а спину держал прямой, с почти сведенными лопатками, попеременно напрягая и расслабляя мышцы, чтобы немного снять напряжение после долгого сиденья за компьютером на работе. Он давно применял такую, неприметную для посторонних, статичную гимнастику, рассказывал о ней Петьке, но не навязывал.

Ната ничего этого не замечала и поглядывала на него с улыбкой:

– Так приятно, когда парень смущается.

– А мне приятно сидеть с вами.

– Давай на «ты»?

– Хорошо. Тем более что все видели, как мы ушли вместе. Но хочу сразу кое-что сказать, чтобы предотвратить недопонимание между нами.

Ната удивленно взглянула, а Рома спокойно продолжил:

– У меня есть девушка, и мы встречаемся довольно давно. Просто сейчас у нас трудный период.

– Вот как? А мне сказали… Но, спасибо, что предупредил.

– Однако я хочу попросить тебя никому об этом не говорить.

– Конечно, я никому не скажу. А ты в курсе, что тебя считают девственником? И вообще ты для всех образец чистоты и невинности. Наверняка из-за твоей внешности. Сколько тебе лет?

– Двадцать три. Имею диплом филолога.

– Ничего себе! Я думала, тебе не больше 18-ти. Но почему ты только корректор?

– Это лучше спросить у начальницы. Главный редактор консультирует меня весь последний месяц и уверяет, что после Нового года меня переведут в редакторский отдел.

– Понятно. Наверно начальнице очень хотелось видеть тебя подольше молоденьким неискушенным мальчиком.

– У каждого человека свои резоны. Начальнице по моему личному делу прекрасно известен мой возраст. Знают ли другие? Не выяснял. Но не буду никого ни в чем разубеждать. Спросят, честно отвечу. Пока никто не спрашивал напрямую, людям приятней строить догадки. Здесь никто обо мне ничего не знает. О своей девушке я тебе первой рассказал.

– И твой приятель Петр ничего не знает?

– Нет. Моим приятелем считает себя он. У меня в конторе фактически нет друзей.

– Думаю, мы с тобой можем подружиться, – сказала Ната.

– Очень на это надеюсь, – ответил Рома.

Потом Ната рассказывала о себе, хотя Рома ни о чем ее не спрашивал. У нее было припасено много смешных историй из студенческой жизни. Рома в ответ сдержанно улыбался. Ната окончила педагогический техникум и даже поработала уже учителем русского языка. Но как-то не сложилось. Ната сказала, что ей не понравилась обстановка в чисто женском коллективе, сплошные интриги.

На следующий день была пятница. Васин уже с обеда делал заказы, чтобы их очередная пирушка прошла на высшем уровне. Танечку он опять пригласил к ним в компанию. Она единственная работала не в редакционно-корректорском отделе. Начальница согласилась, но с условием, что Танечка, или Васин за нее, купит и принесет для Ромы что-то из посуды.

Рома все прибрал в квартире, помыл полы, протер везде пыль. И приготовил кое-что из своей старой походной одежды на случай, если кому-то из гостей потребуется переодеться. Происходили уже пару раз конфузы. Например, один редактор, тщедушный Венечка, переел и перепил, и его вывернуло наизнанку, пришлось отдать ему банный халат. Рома тогда ничем не показал, что личные вещи, надеваемые им на голое тело, ему неприятно давать кому-то другому. Утром он заказал себе на Озоне еще пару халатов. А вечером от начальницы пришел посыльный и передал ему пакет с роскошным пушистым банным халатом, который стоил очень дорого. Рома сел в кресло и некоторое время думал, что же ему делать со всем этим. С халатом она тогда явно переборщила.

Накануне пятницы, в четверг вечером она пригласила Рому к себе в кабинет:

– По поводу твоей должности. Конечно, я в курсе, что тебе не нужна никакая подготовка со стороны Васина для работы редактором. И про твой диплом с отличием я также прекрасно информирована. Но как только ты получишь должность редактора, я не смогу доплачивать тебе за переработку 50% от оклада корректора и персональные премии не смогу давать из своего фонда. Твой доход сразу снизится. Ты готов к этому?

Рома молчал.

– Надеюсь, ты понимаешь, почему я не переводила тебя в редакторы? Это собачья работа, с них руководство постоянно сто шкур снимает, за концепцию, за соответствие жанрам и стилям, за контроль сроков и анализ материала, за то, что реализации падают. Конечно, редактор звучит более престижно, чем корректор, но… Если вдруг тебе потребуется уволиться, я сделаю так, что в трудовой у тебя будет значиться должность редактора. И характеристику тебе дам соответствующую. Потому что фактически 90 процентов твоей работы составляла и составляет именно редактура, а не корректура текстов.

– Я очень благодарен вам, – сказал Рома, – Если вы цените меня не просто как корректора, а считаете фактически одним из редакторов, то я согласен с любым вашим решением.

– То есть на моё усмотрение?

– Да.

– Тогда с сегодняшнего дня твоя стажировка у Васина завершена.

Вечер пятницы никого не разочаровал. Народ возбужденно обсуждал насущные проблемы, все пили и ели, ходили на лоджию курить и целоваться – все как обычно. И только Васин все приставал к начальнице:

– Ну почему вы не хотите перевести Жданова в редакторы? Почему вы так жестоки? Это же самодурство!

– Пусть это самодурство. Я имею на него право, мои полномочия вполне позволяют мне это, – отвечала начальница.

Напившись, даже Петька не выдержал:

– Признайтесь, Вера Николаевна, вы просто влюблены в него и хотите, чтобы он как корректор находился в подчинении именно у вас!

– А разве ты, Анисимов, не влюблён в него так же, как и я? – усмехнулась начальница. Петька от удивления чуть не упал со стула с открытым ртом.

Васин поддержал Петьку:

– Ты ведь тоже понимаешь, она точно неравнодушна к нему!

За столом стоял привычный шумок разговоров. Кроме этой троицы в тему должности Ромы никто больше не вступал. А Танечка, сидевшая как бы на водоразделе, молча отпивала по глотку вино из фужера. Иногда она поглядывала на Рому, который сидел сегодня рядом с Натой и слушал ее нескончаемые смешные случаи из жизни.

Целоваться с Васиным Танечка сегодня не пошла. А когда Рома удалился в кухню, чтобы пополнить запасы хлеба и закусок для стола, Танечка также проскользнула туда. Правда, она оставалась там не более минуты и сразу вернулась на место, так что никто, и даже Васин, не заметил ее короткого отсутствия за столом.

На ночь у Ромы осталось шесть человек. Ему пришлось разложить кухонный диванчик и лечь там. Но вовсе не от этого у него испортилось настроение. А от слов Танечки, которые она бросила ему в лицо. Очень несправедливые слова, он совсем не заслужил их. Разве мог он отвечать за действия и чувства к нему начальницы. Ему было жаль эту женщину, и он не отвергал ее заботу о себе, потому что знал, что эта забота сродни материнской. Когда-то он случайно услышал в другом отделе, что она, будучи замужем, потеряла еще не рожденного ребенка. И очень быстро после этого муж бросил ее. В редакционном отделе, где находились также и корректоры, и куда обращался выход из кабинета начальницы, явно никто не знал об этой истории.

Когда Васин и Петька сегодня нападали на нее, ему хотелось встать и заткнуть их, но он побоялся своими действиями еще больше навредить ее репутации. Поэтому молчал, опустив голову. Хотя, встретившись с ней глазами, он увидел ее улыбку. А потом, когда он шел в кухню, она незаметно коснулась его руки и пожала ее. Это была благодарность за его сдержанность.