Путешествие во внутрь страны

И все в той надежде, что вот он это с посошком в Киев пойдет-с, а прочие кредиторы волосы будут на себе рвать-с.

А он через недельку после этого коленца новый магазинчик открыл-с и новый домик купил-с!

Так Москва-то, извольте заключить, тоже-с подвиги может совершать-с! Вы нашу старушку понапрасну, значит, конфузите-с!

– Это выдумки! – резко вскрикивает «москвич», переходя неожиданно от умиления к раздражению. – Я не понимаю, к чему вы вздумали рассказывать здесь подобные бессмысленные анекдоты?

– Прошу прощенья-с, анекдот самый верный-с, – отвечает несколько оторопевший, но неподатливый купчик. – И коли вы заподлинно из Москвы-с житель, так вы сами можете заключить-с…

– Вот «струя братской любви» так струя! – замечает черноглазая девица и заливается таким веселым хохотом, что даже господин в золотых очках, все время читавший газету и по бесстрастности и неподвижности скорее походивший на произведение искусства, чем на живую тварь господню, и тот переводит глаза с газеты на нее и улыбается.

Из «москвича» вся маслянистость снова испаряется, он слегка багровеет и говорит неровным голосом:

– Во всяком случае… во всяком случае, язвы родины врачуются слезами, а не смехом! Положим даже, что анекдот господина шутника, нашего спутника, справедлив, положим…

– Извольте положить-с, не сомневайтесь, – перебивает купчик. – Вся Москва знает-с, все радуются-с!

– Радуются? – вскрикивает черноглазая девица. – Радуются?

Затем снова заливается хохотом, который окончательно отрывает от газеты господина в золотых очках.

– Язвы родины… – начинает «москвич».

– Чему ж они радуются-то? – перебивает черноглазая девица.

– А как же-с не радоваться! – отвечает ей купчик. – Ведь свое-с, родное-с! И не то чтобы там от каких англичан или немцов научился, а сам, своим умом дошел-с.

– Да ведь он…

– Так что же такое-с? Хотя там от него и претерпели-с убыток, а все нельзя не почувствовать, что он молодец-с, политик-с… Голова, что называется, не сеном набита-с! Ну, и лестно-с, что и нас, дескать, бог не совсем своим промыслом обошел-с!

– Не обошел! Не обошел! – хохочет черноглазая девица.

– Язвы родины… – снова начинает «москвич».

Но черноглазая девица его снова перебивает:

– Расскажите еще про московские подвиги!

– Занятно показалось? – спрашивает купчик с самодовольной усмешечкой.

– Очень занятно! И вы отлично рассказываете: так все и видишь перед собою.

– Помилуйте-с! Это один комплимент-с!

– Ей-богу, не комплимент!

– Как можно-с! Мы понимаем-с, что это один комплимент-с…

– Ну, хорошо, как хотите… Скажите, правда это, что в Москве разводят гуано?

– Что-с?

– Гуано.

– Такого не слыхал-с, не знаю-с. Давно-с?

– Недавно.

– От кого изволили слышать-с?

– От одного знакомого.

– Кто такой на прозванье-с?

– На что вам его прозванье? Дело не в прозванье, а в том, что у вас в Москве разводят гуано!

Купчик делается серьезен и, видимо, начинает подозревать, что девица намерена над ним поглумиться.

– Неужели не знаете? У вас в воспитательном доме, на чердаке…

– А! Это голубей-то-с приваживали?

– Да, да! Ведь тоже молодец!

– Хозяин-с!

– Так это правда?

– Правда истинная-с. Обидели его, обидели-с! «Москвич» яростно обращается к купчику и, шипя, спрашивает:

– Вы от кого эти сведения получаете?

– Слухом земля полнится-с, – отвечает купчик.

– Хорошо-с.

Это «хорошо-с» произнесено столь зловещим тоном, что купчик несколько смущается, но показывать смущения не желает и потому улыбается по-прежнему, пощипывая и поглаживая свою бородку.

– Ну, расскажите! – говорит ему черноглазая девица.

– Что ж рассказывать, – отвечает купчик, – сами знаете-с!

– Да я только кое-что слышала, я хотела бы поподробнее узнать! Пожалуйста, расскажите!

Купчик только улыбается.

– Да что вы, боитесь, что ли, кого?