Пучина Сирены

Зефира сделала резкий вдох. Все еще обращаясь к Крестцу, она произнесла:

– Когда Буря прилетала в прошлый раз, она все рассказала вашим королевам. Зима думала, что тот двор предложит вам союз, ну или, в худшем случае, сделает вид, что никакого родства нет. Однако их ответ оказался… неожиданным. Зима пыталась договориться с ними, объяснить, что консорт уже нашел себе королеву и нет никакой нужды…

Буря прямо сказала:

– Они хотят его вернуть.

В зале повисла тишина, словно у всех разом перехватило дыхание. Крестец мрачно покачал головой, не веря своим ушам. У Бубенчика был такой вид, словно он не понимает и не хочет понимать, что происходит. Лицо Набата ничего не выражало. А Душа выглядела просто ужасно несчастной. Лун произнес:

– Скажите им, чтобы шли лесом.

Все повернулись и уставились на него так, словно с ними заговорил чайник. Словно они думали, что он будет сидеть молча и все проглотит. Лун повторил с большим нажимом:

– Скажите им, чтобы шли лесом.

Жемчужина уложила шипы. Нефрита потянулась к Луну, но он отдернул руку. Он кипел от ярости. Они солгали ему, Нефрита солгала, утаила от него такое.

Буря спросила Нефриту:

– Вы уже зачали выводок?

Нефрита сжала и разжала кулаки, но затем почти сдержанно ответила:

– Нет.

Буря откинулась назад и зашипела, отчасти разочарованно, отчасти недовольно.

– Что? – требовательно спросил Лун. – Какая разница, зачали мы выводок или нет?

Жемчужина сухо ответила:

– Будь у вас выводок, мы бы могли послать их лесом.

Зефира замялась. Переведя взгляд с Нефриты на Жемчужину, она сказала:

– Я понимаю, что вы думаете. Но вы же видели: у Изумрудных Сумерек столько консортов, что они не знают, куда их девать. Зима и подумать не могла, что хоть один двор захочет вернуть консорта, который уже нашел себе королеву и в целом неплохо устроился.

Лун спросил:

– Чего они хотят? Взамен меня? – Он вдруг понял, что его голос звучит на удивление спокойно, несмотря на ту бурю чувств, которая в нем бушевала.

Никто не ответил. Жемчужина произнесла:

– Ты… не совсем понял. – Нотки сочувствия в ее голосе чуть не добили Луна окончательно. – Мы не имеем права оставить тебя у нас.

Низким, сдавленным голосом Нефрита сказала:

– Нам придется полететь туда. Я официально попрошу их, чтобы ты стал моим консортом. Все будет хорошо. У них появился повод надавить на нас, и они решили им воспользоваться, вот и все. Не переживай.

«Вот и все. Не переживай». Подумаешь, это ведь такая малость – и поэтому Нефрита, Жемчужина и Душа лгали ему с прошлого прилета Бури. Лун посмотрел на другого консорта, который молча сидел за королевами. Если он принадлежал Зефире… «Они бы его представили. Они уже должны были его представить». Лун обратился к ней:

– А это кто? Он твой?

Зефира, не ожидавшая, что он с ней заговорит, дернула хвостом, но не ответила. Затем она выразительно посмотрела на Бурю.

Лун резко повернулся к Нефрите.

– Зачем его привели?

Она снова сжала и разжала кулаки и сказала:

– Ты все неправильно понял.

Лун зарычал, перевоплотился, одним прыжком очутился у края колодца и бросился вниз. Почти до самого дна он оставался в свободном падении и расправил крылья лишь в самый последний миг. Он приземлился на пол в приседе, перепугал воинов и арборов, которые бросились врассыпную, после чего промчался по узкому коридору, задел чешуйчатым плечом стену на повороте и выскочил из дупла.

Глава 4

Лун забрался высоко в крону исполинского древа, туда, куда обычно не залетали другие, и повис на хвосте вниз головой. Ветви здесь были у?же, толщиной всего в несколько шагов; они тянулись к небу и сплетались друг с другом в почти непроницаемый барьер. Почти непроницаемый. Когда дождь прекратился и в облаках образовался разрыв, Лун пролез между ветвями, чтобы полетать над лесом.

Он поднялся над облаками к яркому солнцу и стал греться в его лучах. Он долго кружил, прислушиваясь к далеким резким крикам небесных обитателей, что царили на этой высоте.

Когда солнце начало клониться к горизонту, облака снова сомкнулись, и Лун вернулся в крону древа. Миновав барьер из ветвей, он оказался в глубочайшем сумраке, где скопились клочья тумана, которые скрывали нижние платформы от его взора. Он повис на ветви и стал прислушиваться к трелям птиц и болтовне древесных обитателей.

На закате снова пошел сильный дождь, и Лун неохотно решил, что пора возвращаться. Вода, барабанившая по листьям и древесине, не только досаждала ему, но и скрывала шорохи и запахи хищников, которые могли к нему подкрасться. Конечно, если Луна съедят, то все его заботы тут же исчезнут, но к такому решению он был пока не готов.

Лун начал спускаться вниз, прыгая с ветки на ветку. Приблизившись к стволу, он увидел пятно света – на этаже консортов сиял проем наружной двери. Раньше ее никогда не оставляли открытой.

Почему-то этот намек полностью лишил Луна спокойствия и душевного равновесия, которые он только-только смог восстановить. Раздраженно зашипев, он спрыгнул к дверному проему и приземлился на небольшой выступ перед ним.

Лун осторожно заглянул внутрь. На стенах играли теплые, красноватые отблески светящихся ракушек, а сама комната была пуста. Он зашел, с трудом перекатил на место тяжелую деревянную дверь и задвинул засовы. Сделать это в одиночку было непросто, и Лун, отдышавшись, ощутил, как на него наваливается усталость. В жизни ему приходилось совершать и более длительные полеты, чем сегодня, и даже на голодный желудок, но от переживаний он совершенно обессилел. Он принял земной облик, позабыв, что еще не обсушил чешую. Вода осталась на нем и намочила одежду, которая тут же прилипла к коже. Этого еще не хватало. Лун устало выругался и чихнул.

– Лун? – осторожно позвал его женский голос. Это была Река. Она выглядывала из коридора, который вел к опочивальням консортов, и с тревогой смотрела на него. – Не хочешь войти? Мы как раз заварили чаю.

Меньше всего Луну хотелось с кем-либо говорить. Наверное, это было заметно по его лицу, потому что Река поспешно ушла.

Лун прислонился к стене и потер висок – у него начинала болеть голова. Ему хотелось пойти в свою опочивальню и лечь спать, но, судя по шорохам и едва слышным голосам, остальные поджидали его где-то по пути.

Смирившись, он пошел по лабиринту пустых опочивален, оставляя за собой на гладком дереве мокрые следы. Из-за того, что дверь наружу все это время оставалась открытой, сквозняк натянул в комнаты влажный воздух.

Лун нашел остальных в небольшой гостиной, которая примыкала к четырем просторным опочивальням, в том числе к той, что принадлежала ему. Он настороженно остановился у входа, но внутри сидели лишь Звон, Песня, Корень, Флора и Вьюн. Они собрались у очага с горячими камнями. Все были в земном облике, и все таращились на него. Более неловкой сценки трудно было и представить. Еще Лун заметил, как Река выскользнула из гостиной через проход напротив; видимо, она решила сказать Нефрите, что он вернулся.

Лун только собрался пройти мимо них в свою опочивальню, как Звон осторожно улыбнулся ему.

– Чужие королевы еще здесь, но они внизу, в гостевых покоях. Так что тебе не придется видеться с ними.

Лун не знал, что на это ответить, да и вообще слова Звона показались ему какой-то бессмыслицей. «Как будто, если я стану избегать чужих королев, это что-то изменит». Песня, будучи храбрее остальных, похлопала рукой по подушке, что лежала рядом с ней, и сказала:

– Лун, садись с нами.