Падает снег

– Зря. Все это зря. Я так ошиблась вчера. Максим, мы с тобой… ошибка, понимаешь? – пыталась объяснить она, но я, разумеется, не понимал ничего, кроме того, что к горлу подступает бешенство.

– Не понимаю, – признался я свирепо, чем напугал ее.

– Пожалуйста, не иди за мной. Я просто уйду.

– Зачем? Куда?

– Я все это хочу забыть, – она глубоко вдохнула, подавляя рыдания и прижимая волосы к голове, затем продолжила одеваться. – Прошу тебя, Максим, не останавливай меня. Ты только все усугубишь.

– Что происходит, Вера?! – шагнул я к ней.

Она отстранилась и посмотрела снизу вверх заплаканными глазами.

– Я поняла, что все еще люблю его… пытаюсь забыть, но люблю… и ничего с этим не сделать, ничем не загладить, никаким новым человеком не вылечить… Эта ночь только доказала мне это.

– Что? – закричал я, чувствуя, как перекашивается от гнева лицо. – Чт-то?!

– Я не могу забыть прошлое, даже ощущая себя счастливой в настоящем. Вчера еще я подумала, что теперь все будет по-другому, что я… что меня озарил… знаешь, свет, – она покачала головой. – Сегодня утром я слишком много думала. И я поняла, что он все еще занимает мои мысли. Что я его прощу и вернусь к нему, если он только захочет. Понимаешь? Я была уверена, что вышвырнула его из своей жизни. Но оказалось, я не в силах это сделать, даже полюбив нового мужчину…

– Ты хочешь в одиночестве страдать по нему и топить себя в апатии, вместо того, чтобы быть счастливой со мной и забывать его? Я не говорю, что это случится сразу. Но со временем…

– Хватит! – крикнула она громко. Мне резануло по ушам. – Вы все говорили одно и то же! Время лечит! Не лечит оно! Сколько мне ждать, чтобы стало немного легче? Чтобы я забыла хоть один миг, проведенный с ним?! Я лучше буду одна, чем еще раз наступлю на те же грабли, позволив кому-то вытереть о себя ноги!

– Но я не собирался…

– Он тоже не собирался, – прервала она меня, резко поднимая руку и отворачиваясь. – Вы все не собираетесь. И все врете. И все предаете. И все уходите. Прости меня, если только сможешь, что я так с тобой обошлась. Знаю, что ты привык ко мне. Но и я привыкла тоже. Не думай, что мне легко сейчас уйти отсюда… Но и ты попытайся меня понять. Меня искалечили и выбросили. Я старалась начать жить заново. И тут мне повстречался ты… чудесный, хороший мужчина, моя давняя мечта… мечта, потерявшая свою ценность… Я даже убедила себя в том, что начала все с чистого листа. С тобой. Но пришел тот миг, когда… осознаешь, что просто обманываешь себя, и дальше так не можешь. Самовнушение. Иллюзия не станет реальностью.

– Я счастлив с тобой по-настоящему, а не иллюзорно, – сказал я, понимая, что унижаюсь и ставлю Веру в неловкое положение. Но я не мог молчать.

– Так или иначе, а я больше не могу. Я должна уйти. Прощай. И прости меня, ради всего святого. Клянусь, я ухожу не из-за того, что ты плохой человек. Но любовь зла, и тот, кого не хочет отпустить мое сердце, гораздо хуже тебя… Теперь я это понимаю. Но сделать ничего не могу. Сердцу не прикажешь.

– Не прикажешь, – глупо повторил я, неимоверными усилиями удерживая себя на месте. Кулаки сжимались и разжимались. Мне хотелось покалечить ее. Мысленно я проделал это уже несколько раз все то время, что она собиралась. А в реальности не двигался с места. – За что?..

– Прощай, Мак, – тихо сказала она и скрылась за дверью.

Чтобы не броситься следом, я сжал подушку и стал душить, представляя, что душу Веру. В голове опустело. Я не чувствовал ничего. Только в груди начинало что-то стремительно раскаляться, горящее, клацающее челюстями, кровожадное, обжигая изнутри и застилая глаза красной пеленой, похожей на знойный песок. И больше в тот вечер я ничего не помнил.

XVI. Исцеление

Я отравлена. Все, кого я касаюсь, становятся отравлены тоже. И если с первым фактом я давно смирилась, то второй огорчает все больше.

Что мне? Я мучилась от душевной боли до темноты в глазах, потерплю и дальше. Боль делает нас сильнее, так, кажется, говорят? Я бы сказала, в первую очередь жестче, озлобленнее, эгоистичнее. Но почему-то люди ищут во всем только плюсы, не могут они по-другому. И это кажется мне таким глупым, детским, недалеким, и так раздражает меня. У них без плюсов жизнь загнется, без оптимизма реальность станет слишком невыносима, чтобы каждый день в нее просыпаться.

Это именно то слово, которое сейчас применимо к моему положению. Невыносимо. А еще – гадко. Потому что, стараясь стать этим самым треклятым оптимистом, я сильно обидела человека, который этого не заслуживал. И так – постоянно, бесконечный круг обид, проклятая цепная реакция: один пострадавший несет зло следующим десяти…

Другим. Людям. Которые лично мне ничего плохого не сделали. Вся суть человека в этой неосознанной мести всем вокруг, правым и неправым. А почему я один страдать должен? А вот пусть и они помучаются… Если мне плохо, почему всем вокруг, этим улыбающимся и веселым людям, должно быть хорошо?

Да стойте же, ведь я так никогда не думала! Я зла никому не хотела, хотя, признаюсь, девяносто процентов окружающих меня людей безнадежно меня раздражало. Поэтому, наверное, я и стала общаться с нелюдем. С Андреевым.

Мое зло – неумышленное, и потому мучает меня. Я так виновата перед Максимом! Но я не хотела, чтобы вышло так… так печально. Для нас обоих. Наутро осознать, что это была ошибка с моей стороны. Самое худшее, что могло между нами случиться – понимание всей бессмысленности едва завязавшихся отношений. И оно пришло ко мне резкой болью в груди, когда я проснулась и увидела спящего Андреева рядом.

Привязанность и желание заботиться о нем – это еще не любовь… Это просто сердобольность. Мои чувства так крепко меня провели! И так жестоко… В первую очередь по отношению к Максиму. Впервые в жизни он повстречал девушку, что приняла его естественный характер, и то она убегает после первой ночи, уверяя, что виной всему – она, а не он. Ну кто поверит? Я видела его глаза… В одном помещении с ним я была потенциальным трупом. Мне даже холодно стало, словно кровь остыла во всем теле.

Но тогда я еще не знала, сколько на самом деле человек пострадают из-за того, что я уйду от Андреева. Не думала, что один мой поступок запустит реакцию взрыва, который достигнет пугающих масштабов.

Как ни странно, но я успела ко второй паре в институт. Разумеется, без учебников, тетрадок, ручек, домашнего задания. Схлопотала долгов, зато совесть относительно учебы осталась чиста – я хотя бы себя принесла, а это уже полдела. Ситуация осложняется тем, что мне придется видеться с ним в стенах института. Вот от этого уже никуда не деться. Сегодня ночью я переспала с преподом. Пиздец.

Таня передала записку с первых парт.

«Было?»

Я порвала ее выбросила в урну. Это даже обсуждать не хотелось. Я поступила отвратительно. И теперь Таня только убедится в том, что я использовала Максима в целях развлечения. Но ведь что-то же было со мной вчера, что-то случилось в такси по пути домой! И ночь была великолепна, чудесная ночь, яркая, такую не выбросить из головы…

Куда же это все делось? Где моя вчерашняя уверенность в том, что я нашла предназначенного мне человека и теперь буду счастлива и забуду прошлое? Прошлое всплыло утречком, как трупы всплывают в пруду – опухшие, белые, и от них нестерпимо несет гнилью… Смертью в чистом виде. Точно так же и с моим воспоминанием о мужчине, который убедил меня в том, что любит, носил на руках, а потом оставил без объяснений.

Эта обида до сих пор не дает мне жить… Время идет, а глубоко внутри меня ничего не меняется.

После занятий я попросила Таню набраться терпения, потушить свое любопытство и пока не трогать меня. Говорила я сдержанно, опасаясь сорваться на крик и разрыдаться от жалости к самой себе. И одновременной ненависти.

Я – сама себе проблема. Я должна изменить свое отношение к жизни, к прошлому. Мне необходимо отпустить его, но я… в первую очередь не хочу этого делать. Да, мне легче, конечно. Но я до сих пор хочу вернуться в прошлое, где была счастлива с ним. Безгранично. А не пытаться жить сейчас, вместе с Андреевым, Птицей или кем бы то ни было.

У меня есть идеальное прошлое и гадостное настоящее. Где я выберу жить? Где бы выбрали жить вы? Вот и вся моя проблема, подумала я. Вот и вся болячка. В собственной слабости.

Домой я возвращалась одна. С трудом получилось уговорить Таню оставить меня наедине с собой. Еле перебираю ноги. На улице сугробы блестящего снега и небольшой мороз. Грязные заледенения вдоль дороги – бывший снег. Кое-где лужи, потому что очень солнечно. Ярко-синее небо. И нет ветра. Прелестная погода и отличный день, чтобы встретить кое-кого из прошлой жизни.

Я заметила его не сразу, а заметив, не поверила глазам. Не бывает так. Решила, ошиблась. Обозналась на нервной почве. Бывает со всяким, тем более, в таком состоянии.

В своей зимней кожаной куртке с мехом внутри (отлично помню, как куталась в нее в шутку, когда была у него дома), без шапки, с ворохом перепутанных волос, зачесанных на одну сторону и поседевших еще больше, он стоял у двери в супермаркет и что-то набирал в телефоне.

Мобильный у него прежний – старый «Samsung», кнопочный. Он всегда был сторонником консерватизма. Мне это в нем нравилось. Ясное дело, человек взрослый, рожден еще в Союзе. Добродушный весельчак с родинкой на лбу, прямо над правой бровью, и ясными, словно само небо, голубыми глазами.

Я замерла, задержав дыхание. Он даже не заметил меня, он, кажется, собирался звонить кому-то. Матери, подумала я. Наверняка узнать, не надо ли ей чего-то купить, пока он рядом с магазином.

Матери его я понравилась. Помню прекрасно, как благодарила ее за такого сына, и как она ставила свечку в церкви за мое здоровье. Я неотрывно наблюдала за Его свежим добрым лицом без единого следа горя или печали, нечистой совести или волнения. Совсем не мучился, сволочь. Живет себе дальше, как и жил. И забыл меня уже, скорее всего, как неприятный сон. Порвал и забыл на следующий день. Тварь.

Он ведь даже не знал, как много для меня значил. И не понял, сколько горя и отчаяния принес мне своим капризом.

Он поднял взгляд и несколько мгновений смотрел сквозь меня, чему-то задумчиво улыбаясь, потом прищурился, сконцентрировал рассеянное внимание на мне, и лицо его озарилось.

– Верунчик! – воскликнул он удивленно, будто встретил одноклассницу, с которой не виделся с выпускного.

У меня расширились глаза. Как он может реагировать на меня вот так? Как будто ничего не было. Как будто он никогда не причинял мне боли, и мы никогда не любили друг друга, уверенные в том, что наше чувство неисчерпаемо, что оно связало нас на всю жизнь.

– Ты как вообще? Ты что здесь делаешь? – в его голосе звучало неподдельное участие.

Сделав шаг навстречу мне, он заметил, как я отшатнулась, и брови его сошлись у переносицы. На лице непонимание. Мол, а что не так-то? Я диким взглядом буравила его, застыв на месте в нелепой позе.

В тот миг мое мировосприятие переворачивалось с ног на голову. Все мои ценности, морали и идеалы рассыпались в прах от старости. Зачем жить в мире, где люди могут делать друг другу столько зла, а потом смотреть на них наивными глазами и искренне интересоваться, как у них дела? Зачем такие люди существуют? Зачем они притворяются нормальными, а потом разбивают тебе сердце, плюют в душу, вынуждая делать больно другим? Что, наконец, происходит здесь и сейчас?