Падает снег

– Посмотри на Комова – его надо уже спасать от охотничьих баек твоего бати.

Я усмехнулась и шагнула в зал. Меня тут же заметили, оживились, стали усаживаться за стол, громко переговариваясь и задавая мне тучи вопросов. Я старалась отвечать на то, что могла разобрать в непрекращающемся гомоне, и думала о том, что шум стоит, как в казарме, а людей-то всего ничего.

– Ну, так кто что пить будет? – бодро спрашивал мой отец, восстав над столом с бутылкой коньяка.

Мама укоризненно взглянула на него, но промолчала. Он как-то сразу притих.

– Нет, ну а что, сегодня же праздник… – проговорил он неуверенно. – Повод есть.

– Паша, ну у тебя же сердце! – не выдержала мама. – Какой коньяк? Тебе запретили врачи.

– Я буду вино, – сказал Сергей с улыбкой. – Не хочу сильно опьянеть.

Папа недовольно глянул на него. Видно, не ожидал такой подставы. Почему-то из всей компании мой отец особенно полюбил Сергея.

– Сережа, ну, по чуть-чуть? – упрашивал он, согнувшись к Громову с просящей улыбочкой.

– Не, Павел Игнатьевич. Я старший инженер, и я всегда могу неожиданно понадобиться. Я – всегда на работе, – с гордостью произнес Сергей, и Леха с моей мамой засмеялись.

Пока велась беседа о спиртном, я не теряла времени даром и раскладывала картошку и мясо по тарелкам. Максим разливал по стаканам напитки, двигаясь вокруг стола.

– Викторыч! – почти требовательно воскликнул отец, убедившись, что его любимый Сергей сегодня не поможет ему выиграть схватку с женой за возможность выпить хорошего армянского коньяка, который он бережет с черт знает какого времени. – Ну, а ты? – и, тут же вспомнив, что Максим спиртное пока не пьет, скривился и махнул рукой.

– Я таблетки еще принимаю, – угрюмо ответил Максим. – Нельзя мне спиртное.

Несмотря на то, что все тут же вспомнили о нехороших событиях, происходивших этой зимой, никто из присутствующих не расстроился и не погрустнел. Только Андреев остался сумрачным и как будто бы злым, но он всегда был таким, и к этому уже тоже успели привыкнуть.

– Тю на тебя, – обиделся папа, – когда у тебя уже кончится этот твой курс? Лучшее лечение – это вот! – он встряхнул бутылкой, и все снова засмеялись.

– Скажите это психиатрам, Павел Игнатьевич, – отозвался Андреев и сунул в рот кусочек сыра.

Папа молча повернулся к Лехе, но тот уже держал на весу стакан с соком, и тогда подал голос Комов:

– Пожалуй, я не откажусь выпить коньяка, – сказал он, но тут же поймал на себе взгляд моей мамы и поспешно добавил, – только немного.

Леха, отпивавший в этот момент сок, чуть не облился. Отец стал открывать коньяк. Сергей, держа в руках вино, обратился учтиво:

– Дамы?

– Я поддержу непьющих, – улыбнулась я, – буду сок.

– Вино, – согласилась Надежда Платоновна.

– Вино так вино, – кивнула мама и улыбнулась.

Сразу все повеселели.

Принялись за еду, стали нахваливать мое мясо и салат с орехами, который я делала впервые. Комов и папа выпили по две рюмки, и папа спросил Максима, куда можно убрать бутылку, чтобы лишний раз не соблазняла. Андреев, оторвавшись от еды, отнес ее на кухню. Едва он вернулся и сел на свое место, как поднялся с бокалом вина в руке Сергей.

– Прошу внимания, – сказал он, и за столом неохотно смолкли, перестали жевать. – Уважаемые присутствующие. Ах, черт меня возьми, вечно я начинаю слишком официально.

– Конечно, ты же старший инженер, – не преминул съязвить его младший брат.

Все, кроме Андреева и Сергея, похихикали, даже Комов.

– Сегодня замечательный весенний день, в который мы решили собраться все вместе – восьмое марта…

– Да ладно? – перебил его Леха с удивленным лицом. – Правда что ли?

– Так, молчи! – прикрикнул на него Сергей, теряя терпение. – В общем, хотел говорить долго и красиво, только вряд ли эта язвительная пиявка, которую я зову младшим братом, позволит мне. Милые женщины! Первый тост я хочу посвятить вам, но не только вам. Я хотел бы сказать: как здорово, что все плохое, наконец, кончилось, и мы можем собраться вот так, теплым весенним днем, посидеть вместе и поговорить. Выпьем за то, чтобы все были здоровы, и чтобы все было хорошо.

Одобрительные возгласы, звон бокалов и стаканов с соком. Сидящий рядом со мной Максим положил руку мне на колено под столом и легонько сжал. Я улыбнулась, делая вид, что не обращаю на это внимания, и тут же поймала взгляд Комова, направленный на меня – какой-то жалкий и разочарованный, но таким он был лишь мгновенье, а после снова стал наглым, самоуверенным и немного надменным. И к этому тоже можно было привыкнуть. Он не желал мне зла.

– А между прочим, – начала Платоновна, отставив бокал, – ведь какой-то добродетель позаботился о том, чтобы все кончилось хорошо. Я имею в виду то, что двое пострадавших забрали заявления без видимой причины. Кто-то вмешался. Наверное, им хорошо заплатили. Но кто это мог быть? – спросила она и обвела взглядом притихший стол.

Леха сосредоточенно жевал, не поднимая глаз от тарелки. Я заметила, как у него покраснели уши. Эх, Леха! Так же и спалиться недолго.

– И еще одно между прочим, – вставил Сергей, – я так подозреваю, что это кто-то из здесь присутствующих, но личность его неизвестна.

Все неловко посмеялись. Леха тоже улыбнулся смущенно.

– Да, но у кого есть такие деньги? Я имею в виду всех нас.

– Кстати говоря, в тот же период времени был зарегистрирован еще один всплеск активности того самого неуловимого взломщика, помните, о нем еще в газетах писали?

– Да, да, – заголосили все вразнобой, принимаясь рассказывать, что они об этом слышали, перебивая друг друга безо всякого стеснения.

Во всем гомоне молчали только я, Андреев и Леха. Максим смотрел на меня, я – на Леху, Леха – в тарелку. Уши у младшего Громова стали вовсе пунцовые.

– Значит, получается, кто-то из нас – хакер? – спросила моя мама с дикими глазами.

– Мама, клянусь, это не я, – поднимая ладони вверх, воскликнула я, чтобы разрядить обстановку. Шутка понравилась всем, улыбнулся даже Максим.

– А чего это молчит наш Лешка? – подозрительно спросил Комов, положив в рот оливку. – Ты, что ли, безызвестный добродетель?

Все посмотрели на Лешу. Его молочно-голубые глаза испуганно моргали длинными светлыми ресницами. Он молчал и робко улыбался.

– Гена, ну что ты, в самом деле! – прикрикнула мама. Ей, в отличие от папы, из двух братьев Громовых больше нравился младший, и она всегда за него заступалась. – Совсем засмущал бедного парня! Глянь, он и слова сказать не может.

– Да какой из него хакер? – всплеснул руками Сергей. – Ведь он геолог, родные вы мои. Он ничего в этом не понимает. Лех, ну?

Слава богу, подумала я. Разговор незамедлительно перетек в иное русло, и о хакере больше никто не вспоминал.

Андреев под столом взял меня за руку. Я не удержалась и улыбнулась. То и дело оглядывая стол, я все больше убеждалась, что чувствую себя уверенно и счастливо в компании этих людей.

Нет больше вещей, которые были бы мне противны. Не нужно больше заставлять себя улыбаться и радоваться – это происходит само собой, искренне, без фальши. Не надо больше удивляться хорошим поступкам и хорошим людям – они, несомненно, есть в этом мире. Не получится больше с отвращением смотреть на отношения других людей – у каждого своя дорога, и ей надо неотступно следовать, чтобы достигнуть лучшего. Нет больше нужды оборачиваться назад, едва захочется сделать шаг вперед – прошлое позади, на то оно и прошлое.

Склад ошибок, сплошных ошибок, но ошибок таких нужных и таких неотъемлемых, без которых не представляется будущее, без которых не было бы этого прекрасного настоящего, когда все за одним столом, улыбаются, разговаривают, когда хвалят мои кулинарные способности, когда все с теплотой во взгляде слушают историю Максима о том, как я однажды покорила его своей фирменной картошкой с мясом в духовке…