Grunge Pool Drive 85

Меня разбудил звук собственного голоса. Распахнув глаза, я услышала свое шумное дыхание и поняла, что, скорее всего, потеряла сознание, но пришла в себя в каком-то незнакомом месте. Больница? Непохоже. Слишком много вещей. Хотя, может быть, отец испугался и отвез меня в какую-нибудь дорогую клинику, ориентированную на то, чтобы клиент чувствовал себя как дома.

Я приподнялась на локтях и осмотрелась. Странное место, но я здесь как будто уже была. Вспомнился звонок Тревора, как будто все это случилось в другой жизни, но боль была настоящей. Я решила еще немного полежать, чтобы прийти в себя и перестать плакать, и без разницы, где я нахожусь, ведь Гектора больше нет, отныне вообще ничего в этом мире не имеет смысла.

– Не может быть, – горько прошептала я в тишину, накрыла лицо руками и вновь разрыдалась. – Это все неправда. Неправда.

Я готова была всю жизнь провести вдали от него, зная, что он жив, там, в Уотербери – пусть и мерзавец, но живой мерзавец, дышащий, смеющийся, участвующий в гонках, а не лежащий в закрытом гробу. Невыносимая мысль, которую я гнала от себя, а она все лезла и лезла прямо в глаза: посмотри, ты здесь, живая, а мужчина, которого ты все еще любишь, там, мертвый, и ты его больше никогда не увидишь, не поговоришь с ним, не скажешь, что простила его. Ничего не исправить.

«Так, – подумалось мне, – нельзя больше оставаться на одном месте с этой ужасной мыслью наедине. Надо пошевелиться, надо двигаться, хоть что-нибудь делать, иначе можно сойти с ума от боли».

Стоило встать на ноги, как голова пошла кругом, и меня пошатнуло. Гектора больше нет в живых. А я так и не успела сказать ему самого важного. Так оно всегда и бывает. Нет ничего, что невозможно исправить, пока смерть не взмахнула блестящим серпом. Но ты понимаешь это именно тогда, когда становится поздно.

Вспомнив о закрытом гробу, я вновь разрыдалась, согнувшись, чтобы обхватить руками живот. Страшно представить, во что превратила авария его красивое гибкое тело и необыкновенное лицо, подобных которому я нигде не встречала. Смерть забирает молодых и талантливых, ибо они слишком хороши для этого дерьмового мира.

Нужно было умыться и хоть немного успокоиться. Странно, но я все еще не понимала, где конкретно нахожусь, и меня это не особенно волновало. «Надо найти ванную или кого-нибудь живого», – решила я, сделала пару шагов и услышала музыку, словно из ушей достали вату. Прислушавшись, я разобрала мотив, а затем и слова. Это был Duran Duran – «Ordinary world». Я пошла на звук, а помещение приобретало все более знакомые черты.

Вместо ванной я отправилась на кухню, интуитивно зная, где она находится, но не задаваясь вопросом, откуда мне это известно. Музыка становилась отчетливее, слова – разборчивее, я медленно приближалась к источнику, затаив дыхание, опасаясь спугнуть что-то. И вдруг услышала мужской голос, подпевающий исполнителю – глубокий и звучный голос, как долгое эхо в подземной пещере:

But I won't cry for yesterday

There's an ordinary world

Somehow I have to find

And as I try to make my way

To the ordinary world

I will learn to survive

На пороге кухни я замерла, не веря своим глазам. Там, между столом и плитой, в одних шортах, со сковородкой в руках, жарил блинчики Гектор Соулрайд. Это его кухня, его квартира, я узнала это место, я наконец-то узнала его. Но как я оказалась здесь? Или эта идиллия – награда за все мои муки?.. Тогда мне не хочется обратно, в реальность. Не хочется.

Гектор поначалу меня не заметил, а я все молчала, наблюдая за его слаженными движениями, как зачарованная. Развитые мышцы груди и плеч играли на свету, ничем не прикрытые и прекрасные; рыжие волосы на груди, на руках, на лице и чуть ниже пупка искрились медью, как тысячи маленьких молний; пот блестел на крепкой шее и высоком лбу, словно масло. Пахло тестом, молоком и ванилином. В распахнутое окно бил солнечный свет, такой яркий и прошибающий насквозь, что хотелось жить. Впервые за долгое время мне хотелось жить.

Потянувшись волосатой рукой к щетине, чтобы почесать испачканную мукой щеку, мужчина вдруг заметил меня. Я вздрогнула, стоило нашим глазам снова встретиться. Из груди вырвался непонятный звук, похожий на тот короткий смешок, когда испытываешь внезапное облегчение.

– Живой?

Ноги подвели меня, и я безвольно осела на пол.

– Сара!

Гектор быстро оказался рядом, даже слишком быстро для реальности.

– Ты чего это? Что с тобой?

Эти зеленые глаза – они снова рядом. И жесткие рыжие волосы волной зачесаны назад. И грубоватые жилистые руки прикасаются ко мне, требуя ответов. Неужели все это – явь?

– Гектор?.. Ты живой?

– А с чего бы мне умирать? – хохотнул Соулрайд, оскалившись во все зубы.

– Просто ты… ты же разбился. На машине. И мне только вчера об этом сообщили. И я была… в Солт-Лейк-Сити. Вернулась жить к отцу. Потому что…

– Почему?

– Узнала, что ты мне изменил.

– Я? Тебе?!

– Да… все это было несколько месяцев назад, – я подкрепляла свой рассказ слабой жестикуляцией и вяло размахивала руками. – Сразу после чемпионата Дарта Хауэлла. Ты не помнишь?

– Сара, но… чемпионат был вчера.

– Что? Но как?

– Ну, вот так… И я не изменял тебе.

– Не может быть, – я зажмурилась, помассировала виски. – Хотя если все это сон, я готова остаться в нем навсегда. Здесь ты живой, и я… готова простить тебе измену. О, Гектор! Знал бы ты, как плохо мне было, когда я узнала, что тебя больше нет. Когда Тревор позвонил мне… и сказал… что ты будешь в закрытом гробу… о, господи! А я ведь все еще люблю тебя!

– Так, Сара, стоп. Остановись, пожалуйста. Давай кое-что проясним. Черт, сейчас у меня сгорит блинчик.

Мужчина метнулся к плите, выключил ее, набрал стакан воды и подал мне.

– Тебе, видимо, приснился слишком реалистичный сон, но давай посмотрим фактам в глаза. Именно сейчас ты не спишь. Знаешь, почему? Ты помнишь, как на тебя напал Патрик?

– Конечно.

– Когда это было?

– Давно… в день чемпионата. С тех пор прошло уже много времени.

– А вот и нет. Посмотри на свои руки, ребра, лицо. Там свежие следы побоев, Сара. Можем съездить в больницу к Гинзли – вчера ты его здорово проучила.

Я задумалась, поднялась, осмотрела свое тело. Оно было в синяках.

– Мы ездили с тобой на Гранж Пул Драйв после гонки? Я что-то запуталась.

– Да, вчера.

– И выиграл… какой-то Старквилл?

– Да. Билл тоже не принял участия. Помнишь?

– И что было после?

– Потом мы с тобой поужинали на Истон-авеню, вернулись домой, и ты уснула.

– Да. А наутро мне прислали видео и фотографии, доказывающие твою измену.