Падает снег

– Потому что, – процедила я, – потому что это все равно что утешать мать, потерявшую ребенка, Чупа-чупсом.

– Ну, знаешь! Ты переоцениваешь свой случай. Я хотя бы что-то пытаюсь с этим сделать, в отличие от тебя. А в ответ одна агрессия.

– А я должна быть твоей должницей?

– О, боже, началось.

– Да даже не кончалось, – ответила я, решительно отпуская ее руку. – Ладно, езжай к своему. Я сама попробую, а то никогда не научусь.

– Уверена? – с сомнением спросила Таня.

– Да. Иди.

– А если упадешь?

– Как упаду, так и поднимусь. «Не можем ходить, будем бегать»[2 - Цитата Тони Старка из фильма «Железный человек», 2008.]. И неужели ты думаешь, что если Я начну падать, тебе хватит сил меня удержать?

– Зато ты хотя бы упадешь не одна.

– Езжай уже.

– Ладно! Мы будем поблизости, – легко бросила напоследок Таня и, топнув ножкой, покатилась к Вадиму.

Я выдохнула почти судорожно. Досчитать до десяти и продолжать двигаться. Я почти сорвалась. Почти. Это было бы так не к месту здесь. Да и она не заслужила этого. Это все я. Я и моя расшатанная психика, которую порой так трудно контролировать.

Народу на льду, судя по звукам, было не очень много. Я медленно двигалась вдоль бортика против часовой стрелки, не рискуя надолго отрывать взгляд от собственных ног и поэтому не имея особой возможности к обзору.

Я полностью сосредоточилась на передвижении по скользкому покрытию. Шажок – и вторая нога уплывает назад, я крепче прижимаюсь к бортику и на время останавливаюсь, переводя дух. Пытка. Почему это так сложно? И как они делают это легко и просто, будто умели с рождения? Раз – оттолкнулись – и поехали. Мне стало досадно. Даже такой мелочи у меня и то не получается. Как ни старайся – выходит лишь семенить ногами на месте, стараясь восстанавливать равновесие, туда-сюда, ни на сантиметр не продвигаясь дальше.

Преодолев несколько метров, я остановилась отдохнуть и с вымученной улыбкой махнула Тане: все в норме. С меня сошли семь потов, и я проклинала весь свет, в первую очередь себя, неумеху, за то, что согласилась на эту дурную затею. Лучше бы на квартире осталась – полезнее бы время провела.

Знакомый женский голос звонко окликнул меня:

– Вера!

Я вскинула голову и принялась рыскать глазами в толпе. Вика и несколько ее однокурсниц, знакомых мне, кружили неподалеку. Людей заметно прибавилось, особенно на противоположной, южной стороне арены, где катались более опытные, а не такие профаны, как я.

– Привет, – махнула я в ответ без особого энтузиазма.

– Ты что, одна тут? Пошли к нам, мы тебя научим быстро! – Вика была насквозь пропитана дружелюбием, несмотря на то, что произошло между мной и Птицей. Это настораживало и удивляло одновременно. Не привыкла я к таким людям. Слишком редко мне подобные попадались. Точнее, никогда. Но эта, кажется, была искренна. Хотя почем мне знать. В последнее время я слишком крупно ошибалась в людях, чтобы утверждать что-то наверняка.

– Я с Таней и ее парнем. Да все в порядке, я сама, – отмахнулась я.

– А мы вот запланировали поход на каток всем курсом! – поправляя шапку, похвасталась Викина подруга, Лиза. – Ну, знаешь, типа как мероприятие под Новый год. Скоро и остальные подтянутся! – договорив это, она, толкаясь с еще одной девчонкой, уехала вбок.

Вика посмотрела на наручные часики, потом на меня:

– Он должен быть тоже. Просто… предупреждаю.

И поехала к своим.

Ну вот. Теперь – полноценное счастье. Я вновь начала считать. На этот раз – до двадцати.

Птица не заставил себя долго ждать. В толпе парней с его курса он смело спрыгнул на лед и окинул арену требовательным беглым взглядом. Я жалась к бортику и медленно двигалась вперед, изо всех сил делая вид, что не заметила его. Но он уже меня увидел и покатил в мою сторону. Неужто решил спустя такое время все же обсудить произошедшее? Видел ли он, что Вика уже здесь?

– Вера! – раздалось громогласно-удивленное откуда-то справа. Я не узнала голоса, но послушно замерла.

С южной части арены на виртуозной скорости ко мне несся Андреев. Я вглядывалась в его складную, высокую фигуру в черном спортивном костюме, принявшую профессиональную позу для идеального скольжения, и была благодарна Максиму Викторовичу за столь неожиданное появление.

Улыбка на смуглом лице Андреева становилась тем шире, чем ближе он подбирался к моему сектору, и уже освещала половину арены. Я глянула на Птицу – тот замедлился, понимая, что уже не успеет ко мне первым. Андреев пер, как локомотив, и мне вдруг стало страшно, будто он сейчас не сумеет затормозить и по инерции раздавит меня. Но он прекрасно справлялся с управлением.

Я приветливо улыбалась, в уме подготавливая отговорки на предлог научить меня кататься, который, я не сомневалась, последует незамедлительно. Круто притормозив чуть поодаль, чтобы не обсыпать меня ледяными крошками с ног до головы, брызнувшими из-под лезвия коньков, Андреев уже спокойно подъехал и облокотился о бортик, тем самым преграждая мне путь.

– Здравствуйте, Максим Викторович.

– А Вы-то чего на севере ползаете? – бодро спрашивал мужчина, явно не собирающийся сейчас придерживаться официальностей. – Я там, на юге, уже полчаса летаю; удивился, заметив Вас здесь!

Он смотрел на меня с лицом нараспашку, «с поднятым забралом», как я это окрестила; нос – красный от холода, синеватая щетина, румяно-смуглая кожа и атласные пряди сильно отросших темных волос, заправленные за уши.

– Рано мне еще… на юга, – проговорила я, замечая, что с длинными волосами ему намного лучше.

– Ой, это Вы так считаете! На самом деле все иначе, – смело хватая меня под локоть, засмеялся Андреев. – Все здесь умеют кататься, просто некоторые не верят в это! А Вы же Вера, вот и поверьте! – он потянул меня на открытое пространство, вынуждая оторваться от бортика. Мое тело гневно запротестовало, ноги стали разъезжаться, сердце заухало.

– Максим Викторыч, пожалуйста, не надо! – пищала я. – Я упаду сейчас, не надо, мне будет очень стыдно!

Я упиралась, как могла, но Андреев был сильнее и не реагировал на мои протесты. Странно, что никто вокруг тоже не обращал на это внимания. Похоже, такие крики тут – каждодневное явление. Особенно женские.

– Я не допущу, чтобы Вы упали, – серьезно произнес Андреев, подтягивая мое напрягшееся тело к своему. – Держитесь за мой локоть.

– Нет, не хочу! Пустите!

– Доверьтесь мне.

– Но я же!..

– Расслабьтесь. Не нервничайте. Не глядите постоянно под ноги – так Ваш корпус начинает перевешивать вперед, нарушая равновесие. Поэтому и ноги разъезжаются. Смотрите строго перед собой и представляйте, что просто идете со мной, ну, скажем, под ручку.

– Но я никогда не гуляла с Вами под ручку! – пискнула я в страхе, и вдруг… поехала. Словно всегда это умела.

Так вот, как оно бывает. Так же легко и складно, как Таня, Вика, Птица. Как все. Будто это и не мои ноги с такою простотой и привычкой мягко отталкиваются ото льда и позволяют мне скользить рядом с Андреевым.

Глупая, самая глупая в мире улыбка появилась на моем лице и не сходила с него, усиливаясь с каждым минувшим метром. Я подняла голову, чтобы посмотреть на Максима Викторовича. Он глядел мне в глаза и снисходительно, по-доброму улыбался, не показывая зубов.

– Только не вздумайте меня отпускать, – предупредила я, представив весь ужас, если такое придет ему на ум.

– Даже не собираюсь, – уверил меня Андреев, и оба мы, засмущавшись вдруг непонятно чего, стали смотреть перед собой.

С поднятым забралом он нравился мне гораздо больше. Я наблюдала за ним в университете с прошлой нашей задушевной беседы и поняла, что он ни с кем больше не вел себя так же открыто и искренне, как со мной. И чем же я заслужила такой особый подход? Не верится, что только кулинарными способностями.