Зона вне времени

– Ничего не знаю, собирайся и все, через десять минут приду за тобой.

– Да куда же? Где-то по Риге?

– Ну, не я обязана тебе ничего говорить, собирайся.

– И все вещи брать?

– Конечно, все, думаешь, в свою камеру обратно вернешься? Кому потом твое шмотье собирать?

– Ну, пожалуйста, ну, хотя бы скажите, на сколько?

– Не знаю я, ну что ты психуешь, ну, наверное, в Елгаву.

– Господи, бред какой-то! Что я забыла в Елгаве?

– Поедешь, узнаешь, соберись, вещи собери.

– Боже мой, сигарет нет – магазин только завтра.

Свинство какое – могли бы заранее сказать, что за Елгава, блин… Светик, будь добра, сложим всю эту фигню, гигиену, Елгава, блин, ну, кошмар! Блинство, постельное белье еще.

– Всё у тебя? Успокойся, покурим на дорожку.

– Готова, Андерсоне? Все взяла? Пошли.

– Че, подруга, на суд едем?

– У меня нет суда в Елгаве.

– А что же у тебя там?

– Ничего – сорвали с утра, ничего не сказали, просто. Закурить есть у вас?

– Ты что ж, подружка, без курева едешь? Погодь, соберем щас. Сладкого хочешь чего?

– Не, спасибо, мне покурить бы.

– Ты только осторожно кури, осторожно, если машина встанет, могут менты заглянуть, никогда не знаешь наверное, какая там сволочь сейчас. И как вам, девчонкам, живется в вашем Ильгюциемсе?

– Сложно сказать, больше не сидела нигде.

– Ты там Оксану такую не знала?

– Должно быть, нет, я ведь в изоляторе пока, там только тех знаешь, кто с тобой в одной камере. Она на зоне уже?

– Наверное; да нет, вряд ли, хотя… ну, короче, потом, если встретишь вдруг, привет от Сергея передай, скажи, пусть не молчит, пускай напишет что-нибудь.

– Хорошо-хорошо, встречу – скажу. А фамилия какая? Там ведь не единственная Оксана внутри?

– Савина у нее фамилия, сама пухленькая такая и веселая, обязательно скажи.

– Ладно.

– Блин, этапка эта точь со второй мировой, так трясет, ни хрена не слышно.

– Ладно, говорю, хорошо!

– О, жив человек! Просыпайся, что ты за куча-мала?

– Ира…

– Кто такая?

– Ну, Ира.

– Ага, понятно. И что – суда ждешь?

– Не-а. Пять суток.

– Эй, не пристраивайся-ка спать! Выспишься за свои пять суток, как пить дать, я тут четвертый день совсем одна, и вдруг живая душа, закурить найдется?

– Только Прима…

– Какая разница, давай сюда! Ух, какой кайф! Ну, Ира, расскажи что-нибудь!

– Чего рассказать?

– Все равно, что хочешь, я три дня человеческого голоса не слыхала, один лай ментовской. Встретили нас здесь по-царски – с собаками, автоматами, джентльменам наручники, леди руки за спину – как положено, по протоколу. Круто тут у вас, в Елгаве.

– Ну, всяко, есть тут и ничего менты.

– Да ну – вот не пришлось повстречать, все какие-то надутые, злющие, вроде пацанье еще, а стоит сунуть раз харю в кормушку, и тока лают, не разговаривают, где сами, где псы их, не разберешь.

– Вот, один дежурит сегодня, в возрасте уже, невысокий, Арнисом кличут, тот нормальный. Сама откуда?

– Я-то? Ильгюциемс.

– На суд?

– Да нет, свидетелем, давно уж забыла, что по одному делу прохожу, как свидетельница.

– Ну, и?

– И ничего, так и сказала, что было, то сплыло, помню плохо, как тот парень выглядел. Тупо, конечно, но мне-то что – пусть сами справляются, зачем я буду его сажать, хотя, он, конечно, п-а-а-лнейший кретин.

– Сколько ж ему дали?

– Я знаю? До приговора еще долго. Может, выкрутится еще, адвокат вроде неплохой. Ай, ну какая мне разница? Тебя-то, скажи, за что? Наворотила делов по пьяни?