Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая

– Превосходно! – улыбнулся Виктор, – я вижу, знакомство с Вами действительно полезное. Но сейчас мне пора.

– Ну и меня прошу извинить, дела, – улыбнулась Виктору Минаева.

Виктор встал.

– Был очень рад общению с Вами и обещаюсь посетить ваше собрание в одну из ближайших суббот.

– Буду ждать, – подала ему руку Минаева.

Виктор поцеловал руку, попрощался кивком головы и направился к выходу.

Камердинер подал ему шинель.

Минаева стояла, провожая Виктора взглядом, улыбаясь ему вслед. Когда он, выходя обернулся, она помахала ему рукой и едва за Виктором захлопнулась дверь Минаева посмотрела в сторону.

– Терентий Свиридович, что Вы можете сказать? – подозвала она прятавшегося в соседней комнатке Чумака.

– Не знаю, Капитолина Николаевна, – вышел из укрытия Чумак, – он немногословен и видно, что сам изучает Вас. Кроме того, с каких пор военная разведка, да ещё и морского ведомства, да ещё и целый полковник из самого Петербурга, ловит пропавших сумасшедших? Не к добру это, знаете ли, – покачав головой он посмотрел на Минаеву.

– Он ни с кем не знаком, – посмотрела Минаева на двери, из которых только что вышел Виктор, – или хочет, чтобы все поверили, что он ни с кем не знаком. Замашки с претензиями на благородство, но… – она подумала, – он больше похож на человека, которому очень повезло в жизни. Уж я таких чувствую, – усмехнулась она, посмотрев в ответ на Чумака, – постарайтесь-ка, Терентий Свиридович, чтобы он уехал как можно скорее, – снова глянула она на Чумака.

– Подумаем, Капитолина Николаевна, – кивнул ей Чумак в ответ…

Калашников встретил Виктора, с порога рассмеявшись.

– Ну, как завтрак с купчихой Минаевой? Чай не закормила в усмерть?

– Не закормила, – так же усмехнувшись в ответ, сказал Виктор.

Он скинул шинель и присел напротив Калашникова.

В околотке скучал только дремавший в сенях городовой, а Калашников читал старую газету.

– Вот смотрите, господин полковник, – сунул газету Виктору Калашников, – специально сходил домой за этим обрывком. Благо сохранил. Статейка дюже интересная, понимаете ли. Тут какой-то Эйнштейн из Германии, пишет о свойствах атомов.

– Эйнштейн? – взял газету Виктор.

– Да не-то патентщик, не-то нотариус, я так и не понял кто он такой, – ответил Калашников, – но видно, что неглупый человек и в физике разбирается получше меня. Он упоминает об особенных свойствах низких температур и их влиянии на структуру атомов. Не мог ли наш инженер Полежаев, заниматься какими-то научными изысканиями в этой области и собрать такую вот машину, для воздействия на атомы?

Виктор пробежал газами статью.

– Жидкий азот это сверхнизкие температуры, – подумал он, – и пожалуй Вы правы, господин Калашников. Полежаеву нужна была температура воздуха, которая при определённых условиях преобразует частицы атома в кристаллы, позволяя, вроде как, «консервировать» и сохранять их. Только из записок Полежаева следует, что консервировать он пытался атомы хронополя.

– Атомы чего? – не понял Калашников.

– Консервировать хронополе, как он называл время, – ответил Виктор, – по версии Полежаева, время, это такое же явление как и огонь, например, – отложил Виктор газету, – его можно ускорить, замедлить, хронополем можно переместиться в другую эпоху и заморозить его, сохранить, будто напечатать фотографическую карточку. Для этого ему нужны были сверхнизкие температуры.

– Консервировать время? – усмехнулся пристав, – зачем это ему?

– Момент существенный и важный, – кивнул Виктор, – представьте такую ситуацию, что вроде как Вы переместились на сто лет назад и встретили там, в прошлом, своего молодого прадедушку.

– Ну, было бы интересно, – подумал Калашников.

– Вот, – продолжил Виктор, – на радостях вы оба напились и ненароком его убили.

– Ну… – подумал Калашников, – грешно даже думать о таком, но могу и такое представить.

– Что будет, – посмотрел на него Виктор, – если предположить, что Ваш прадед ещё даже не был знаком с Вашей прабабушкой, и соответственно, Ваш дед ещё не был рождён?

Калашников глянул на Виктора.

– Вы клоните к тому, что я тоже умру?

– И не просто умрёте, – ответил Виктор, – Вы исчезнете в тот же миг, исчезнет всё что было связано с Вами. И те события которые произошли благодаря Вашему непосредственному, или, хотя бы косвенному вмешательству, никогда не произойдут. И соответственно, не произойдут и те события, которые как-то были связаны с ними. Ваши дети никогда не родятся, а любая память о Вас исчезнет. Исчезнет память и о том всём, что с Вами хоть как-то было связано. Пропадёт целое звено истории.

– Я никогда не задумывался об этом, – кивнул в ответ Калашников, – а ведь и правда, убей в прошлом, эдак лет двести назад, какого-нибудь забулдыгу, кое-какие события можно изменить.

– Не просто события, – ответил Виктор, – историю можно изменить до неузнаваемости.

Он вздохнул.

– Инженер Полежаев изобрёл метод, с помощью которого всего этого можно избежать.

– То есть… – не понял Калашников.

– То есть, – ответил Виктор, – он без труда может проникнуть в прошлое, убить Вашего прадеда до рождения Вашего деда, без всяких последствий для истории. Вы, конечно, не родитесь, но вот цепочка истории которая не состоялась из-за смерти Вашего прадеда, будет сохранена, хотя бы на бумаге, или в фотокарточках.

– Каким образом? – не понял пристав.

– Ну это уж я не знаю, какие возможности у Полежаева, – ответил, подумав, Виктор, – нам-то с Вами достоверно известно, спасибо тому что Полежаев оставил нам гильзу, что гений прибыл к нам не из Харькова, и не из Петербурга, а из далёкого будущего.

– Хотите сказать, что он тут кого-то убил? – посмотрел Калашников на Виктора.

– Скорее нет, – кивнул в ответ Виктор, – он мог что-то изменить, что-то такое, что для нас и не важно, практически незаметно, но очень сильно повлияло на ход истории там, в его времени. А вот его внезапная пропажа говорит только о том, что он сам спасался от убийцы.

Калашников вздохнул, перекрестился и помотал головой закрыв глаза.

– Или убийц, – подумал он, – Пресвятая Богородица, в какую же пакость мы с Вами, господин полковник, вляпались-то?

– Трудно сказать, – ответил Виктор, – но судя по всему, ничего приятного ожидать не стоит.

Он подумал и протянул приставу скомканный обгоревший клочок бумаги.

– Вот, скорее всего он пытался что-то уничтожить перед своим уходом, – сказал Виктор, – но эта страничка блокнота не захотела сгорать.

– И что же он хотел от нас скрыть? – посмотрел пристав на обгоревший лист.

– Вряд ли это что-то нам скажет, – сказал Виктор, – такого ведомства как РСХА не существует. И это я знаю точно.