Барон с улицы Вернон. Призраки Чугуева. Книга вторая

– Но ведь ее имение, недавно ограбили некие заезжие разбойники, – опустил Гулак глаза, – часть средств пошла на помощь ей и на восстановление ее экономии. Помощь пострадавшим дворянским семьям заложена в уставах нашего собрания.

– Ограбили, – кивнула графиня, – как раз в пору получения Минаевой тех самых шести тысяч золотых червонцев. Я помню, как госпожа Минаева долго не могла определиться с вопросом, сколько же машин для печатания у нее было украдено, две или три. Воры у нас стали печатниками? – усмехнулась она Гулаку.

Она немного помолчала.

– Разве вор будет брать машины для печатания? Сия сударыня поставила в зависимость от своей персоны купеческую гильдию и это она, а не Лубенцов, последнее время там правит городом. Неудивительно, что ее выбирают уже двадцатый год местные дворяне. Ей же должна половина всех помещиков уезда! Да и тут кое-кто, не правда ли? – окинула она строгим взглядом собрание.

– Наша семья, – добавила она немного помолчав, – жертвует чугуевскому собранию дополнительно тысячу рублей, в банкнотах, на приведение в порядок их здания и организацию встречи Государя Императора. Но средства эти не получит Минаева. Ревизором и ответственным, мы решили назначить дворянина Неклюдова. Кроме того, господа, на будущий год мы ожидаем в гости художника Репина и не хотелось бы чтобы сей великий сын Чугуева, застал дом и могилы своих родных в том виде, в котором они пребывают после заботы о них Минаевой. Ежели у кого имеется интерес, три дня назад я получила от него письмо из Финляндии. В нем он просит не устраивать пышных встреч по случаю его приезда именно в Чугуеве! Поскольку Илья Ефимович считает возмутительным видеть радостными лица тех, кто повинен в бедах и лишениях его близких и родных для него людей.

Глава 3

ЧУГУЕВ; ХАРЬКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ; ФЕВРАЛЬ 1912 ГОДА

Виктор задерживался не просто так и графиня Квитка прекрасно знала, что на собрании он не появится. И даже более того, она прекрасно знала, что в эти минуты он находился в Чугуеве. Вместе с начальником Чугуевского юнкерского училища полковником Адамом Фиалковским и старым профессором Валерием Чернаем, Виктор только что отобедал у престарелой княгини Кузьминой-Караваевой, когда за окнами послышались военные команды.

– Поспели в самый раз ребятушки! – улыбнулся, глянув в окно на улицу, полковник Фиалковский.

За окном топтались юнкера, а к широкой лестнице, ведущей прямо в гостиную, направился офицер.

– Я думаю, господин полковник, не будем замораживать господ юнкеров, – кивнул Фиалковскому Виктор и посмотрев на Кузьмину-Караваеву улыбнулся, – сердечно благодарим за гостеприимство, Елизавета Григорьевна.

– И ждем нашим маленьким семейством вашего скорейшего возвращения, Виктор Иосифович, – ответила ему Кузьмина-Караваева, – я думаю, к тому времени вы притомитесь и захотите отведать нашей наливки, которую мой покойный супруг с такой сердешностью готовил.

– Всенепременно, Елизавета Григорьевна, – ответил Виктор, – так кому Вы говорите, принадлежала та дача? – спросил он.

– Некоему странному и нелюдимому инженеру Полежаеву, – словно вздохнула Кузьмина-Караваева.

– Знавал я одного Полежаева, инженера, – подумал профессор Чернай, – неглуп собой был, но немного странноват.

– В чем же заключались его странности? – усмехнулся ему Фиалковский.

Чернай, без малейших эмоций на лице, посмотрел на Фиалковского.

– Будущее за постоянным током, Адам Иосифович, – ответил Чернай, – и это ведомо каждому гимназисту. А Полежаев тот, слишком увлекся идеями того сумасшедшего американца.

– А кто из них не сумасшедший? – равнодушно сказал Фиалковский не глядя на Черная.

– Эдиссон! – уверенно ответил ему Чернай, – Томас Эдиссон! А все эти эксперименты Теслы есть ничто иное как фокусы и шарлатанство, господа. Его аппаратами разве что скот забивать, чтобы не мучился перед смертью.

– А где сейчас этот Полежаев? – спросил Виктор, посмотрев на Кузьмину-Караваеву.

– Смею заверить Вас, Виктор Иосифович, он просто пропал, – вздохнула Кузьмина-Караваева, – одного дня, в его окнах видели очень яркий свет.

– Вы хотите сказать – сияние? – уточнил Виктор.

– Точно, словно сияние, – согласилась Кузьмина-Караваева, – словно ангелы с неба пустились, не иначе.

– А шум был при этом? – снова глянул на Кузьмину-Караваеву Виктор.

– Никакого шума, – ответила Кузьмина-Караваева, – разве что переполох поднялся, и пожарные, и жандармы прибыли, в колокола звонарь бить начали, на церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

– А Полежаев? – уточнил Виктор.

– Пропал, – перекрестилась Кузьмина-Караваева, – был и словно весь сгинул. И свет пропал вместе с ним.

– Так ли и пропал? – удивился полковник Фиалковский.

– Святой истинный, – снова перекрестилась Кузьмина-Караваева.

В гостиную прошел офицер.

– Караул прибыл, ваше высокоблагородие, – коротко отрапортовал он Фиалковскому.

– Вот и ладненько, – кивнул офицеру Фиалковский, – поступаете в распоряжение полковника фон Готта. А я тихонечко за вами, по стариковски, поплетусь, – усмехнулся он…

Инженер Полежаев пропавший на днях, просто исчезнувший при очень странных обстоятельствах, снимал квартиру неподалеку от дома Кузьминой-Караваевой. Его дом стоял над слободой Осиновой, почти на самом обрыве. Оттуда, словно подарок открывался прекрасный вид на Донец и Малиновый Бор. А еще, вместе с этим прекрасным видом, и дом и двор щедро одаривались постоянным ветром, который, казалось, ни на минуту не стихал.

– Холодно, понимаешь, – кутался Фиалковский в солдатскую шинель, надетую поверх полковничьего мундира.

Они стояли возле узких дверей каменного одноэтажного дома, в которых, как правило, жили бывшие военные поселяне. Некогда аккуратно побеленный домишко, сейчас зиял дырами в штукатурке, а вдоль его стен валялись разбросанные дрова, старые ведра, битый камень и вообще что попало, кроме того что могло бы еще послужить хозяевам.

– Сразу видно, хозяин этот Полежаев был городской, не местный, – кивнул Виктор на беспорядок во дворе.

Фиалковский покачал головой, пнул сапогом лежащую на пороге колоду и дернул за ручку двери.

– Заперта, – указал он топтавшемуся рядом становому приставу, – ваша работа, господин сыщик!

Караул юнкеров, пританцовывая в своих попытках согреться, молча наблюдал за тем как становой пристав начал возиться у двери с отмычками.

– Отчего же Вы, полковник, свою шинель не надели? – усмехнулся Виктор полковнику Фиалковскому.

– Шутить изволите, господин полковник? – рассмеялся Фиалковский, – а еще у меня дома для тебя тулуп есть!

Продолжая смеяться, Фиалковский посмотрел на пристава.

– Чай не примерзли там, господин становой пристав?

– Готово, Адам Иосифович, – ответил тот.

Дверь щелкнула и поддалась.

Пристав отошел закурив папиросу.

К двери подошел Чернай и тихонько, словно боясь, отворил ее ступив в дом.

– Ну, так что же нам тут мерзнуть? – пошел за ним Фиалковский, позвав за собой Виктора и пристава, – прошу вас, господа! Не на клирос заходим! Милости прошу всех в гости к господину инженеру Полежаеву!

В доме был беспорядок, стену покрыл иней, а в открытой форточке сидел заблукавший кот.