Гибискус и Герда: последние дни

– Ага. Сейчас. Разбежался, кобелина, – подняла бровь Настасья, скрестив руки на груди, – я устала терпеть твои выходки. Либо в следующем городе ты снимаешь комнату, либо неделя без секса.

Герда с ужасом пискнула, когда Гибискус замахнулся на неё кулаком.

– Тебе так сложно, что ли, снять даже самое дряхлое койко-место на двоих?! – Настасья поспешила снять с себя белый бюстгальтер. Её лицо тут же побагровело, стоило руке Валентина оказаться на её правой груди, – Что о нас люди говорить будут?!

– Плевать я хотел на их мнение, – он снял маску и отложил её за спину, начав зачарованно массировать груди Герды, – проклятье. Ложись, я сам сниму с тебя джинсы.

– В смысле, плевать… В смысле, плевать?! Ты хочешь, чтобы нас в тюрьму посадили с твоим «позитивным» отношением к жизни?! Валентин, черт тебя подери! Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! – Настасья, немного боясь Валентина, послушно легла на спину и показала второму кулак, – Послушай меня, пожалуйста! Сейчас мы должны были заниматься сексом в какой-нибудь комнате, хотя бы, но никак не здесь! Мы что, средневековые супруги, которые решили пешком добраться из одной деревни в другую?!

Живот Гибискуса забурлил. Настасья замолкла, покраснев.

Не став отвечать, Валентин навис над смущённой Гердой и поцеловал сосок её левой груди.

– Я делаю всё, чтобы мы с тобой не пропали. Как-никак, мне придётся кормить пятерых человек, включая себя. Устроюсь грузчиком или разнорабочим, а там будем получать пособия от государства, – Валентин выдохнул над затвердевшим соском, пока Настасья обречённо глядела вверх, – на одного ребёнка выплата в размере трёх тысяч рублей. Учитывая, что их будет трое, мы получим отличный достаток для покупки еды и ещё чего-нибудь по мелочи.

– Потрясающе, – терпеливо выдала она, закатив глаза.

– Настя. Пожалуйста, роди мне их. Я буду совершенно другим мужчиной, когда они у нас появятся, – Гибискус прильнул к шее Герды, на что она случайно хихикнула от щекотки.

– Мгм. Все мужчины дают такое обещание, прежде чем навсегда исчезнуть в походе за хлебом? – больше не почувствовав своих джинсов, как и черных трусов, Настасья послушно обняла Валентина за шею.

– Не все. Зависит от того, насколько сильно мужчина любит свою женщину, – он удобно устроился меж её ног, игнорируя стояк, – а ты что, сомневаешься в таком уроде, как я?

– Не урод ты. Из-за ожогов страшненький немного, но от тебя и не тошнит, – Настасья пожала плечами и густо покраснела, когда Валентин властно прижал её к стояку, – ох, ну и перенервничал ты сегодня.

– С тобой я не умею нервничать всерьёз. Попросту не успеваю, пока ты мой мозг грызёшь, – распустив свои волосы, Гибискус задрал голову вверх, – отлично, ещё и дождь начался.

– Ну, наконец-то. Пошли снимать комнату или номер в отеле, – Настасья хотела податься назад, но ойкнула от цепкой и болезненной хватки за ляжки, – Валентюш, ну выживем мы так и так. Ты же мужчина умный, поди придумаешь что-нибудь.

– Думаю, ты права. Собирайся, я чувствую вдалеке чьё-то присутствие, – быстро отстранившись от возмущённой Настасьи, Валентин поспешил надеть чёрную футболку и собрать первые попавшиеся вещи в походный рюкзак.

– Так и знала, что всё этим закончится. Поди полиция пришла, так как на нас настучали, – Герда поспешила надеть трусы и джинсы, – Гибискус, вот почему ты такой проблематичный? Можешь же ты послушать меня хотя бы раз, или я, по-твоему, то и дело бред несу?

– Я просто хотел сэкономить, потому что цены растут как на дрожжах раз в неделю. Сама знаешь, нынешняя война с Китаем и Францией высасывают из нас последние копейки, а тебе работать нельзя… Надо подождать пару лет, как минимум, чтобы о тебе все забыли. Твоя родня, кстати, по слухам, вчера звонила в Корею и спрашивала, не мог ли какой-нибудь приметный кореец пойти с тобой, раз они были в твоём вкусе раньше, – Валентин прислушался к гневному сопению Настасьи за спиной, – ты для них даун или кто-нибудь вроде этого?

– Я их знать не хочу. Извращенки они все, и всё тут, – Настасья надела чёрную водолазку, принявшись собирать носки и еду в свой рюкзак, – они мне всегда говорили…

– На эскорт ты пойдёшь, Настя. Знаю, ты говорила, – Гибискус не повернулся к ней, аккуратно складывая чёрную кофту.

Нахмурившись, Настасья обиженно посмотрела на Валентина. На уголках её глаз скопились слёзы.

– Они говорили, что мужчины будут только пользоваться мной, потому что я выгляжу как потенциальная изменщица, – доложив шоколадный кекс в прозрачном пакетике, Настасья застегнула рюкзак.

– Да?.. В таком случае, ошибочное мнение. Возможно, они просто завидовали твоей красоте. Как по мне, это глупо. Красивых женщин не любят. Например, я красоток не любил когда-либо по-настоящему, потому у меня детей не было до появления ожогов, – вспоминал Гибискус и тут же сгорбился, когда рюкзак прилетел его в голову.

– Да ты просто был зазнавшимся кобелём, который не хотел расставаться со свободой! Вы только посмотрите на него! Как только лишился своей красоты, так всё, кого угодно теперь любит, лишь бы в одиночестве не доживать! – дойдя до Гибискуса, Герда ударила его по голове белой футболкой, – Скотина ты такая, Валентин!

Доложив в походный рюкзак всё остальное, кроме палатки, Валентин посмотрел на бледную Настасью – та стояла справа от него, скрестив руки на груди, пока он разбирал палатку.

– Потаскуха. Сама всё ждёшь, когда я сам всё сделаю, – сказал он, будучи в эстрадной маске с фиолетовыми цветами сирени и розовых яблонь.

– Я не намерена позориться перед тобой, – Настасья недовольно посмотрела на Валентина.

– В следующий раз сама палатку ставить будешь, придурошная, – он разобрал палатку, свернул и привязал к своему рюкзаку. Дождь ощутимо усилился, – а про моё уродство спасибо, будто бы я не смотрю на себя в зеркало и не рыдаю из-за опущенного века.

– Но я же красивая вполне. А значит, ты меня не любишь. Ну или самоутверждаешься за счёт моего «лишнего веса». Либо ты просто ходишь с заниженной самооценкой и не знаешь, какая модель может тебя полюбить, – зло хмыкнула Герда, но тут же осеклась, – Валентин, ты чего?

Достав из рюкзака какую-то синюю папку, он протянул её Настасье.

– Держи. Это все твои документы, плюс деньги на два месяца вперёд для оплаты аренды. Видеть тебя больше не хочу, – спокойно произнёс Гибискус, на что Герда отошла от него на пару шагов назад, – держи скорее, пока всё не промокло.

– Не буду я это брать. Ты гонишь, – взгляд Настасьи потух, – а как же наши дети?

– Деньги на аборт там тоже есть. Если честно, Насть, я давно хотел это сделать. Ну не по вкусу ты мне, ещё и мозг треплешь по мелочам, – Валентин с раздражением пронаблюдал за Настасьей, послушно подошедшую и принявшую папку, – мне надоело это, Насть. Пожалуйста, живи счастливо, но без меня. Тем более, ты уже совершеннолетняя.

– Ты сам говорил, что мне нельзя работать! Меня же ищут, черт бы тебя побрал, Валентин! – будучи вне себя от бешенства, Герда ударила папкой по левому запястью Гибискуса. По её щекам текли слёзы, – Что мне делать теперь?! Я не хочу ночевать с бомжами за кусок заплесневшего хлеба, а аборт делать не хочу тем более!

– Я тоже противник абортов, особенно когда это касается моих детей. И да, глянь внутрь, – подмигнул Валентин.

Ошарашенная Настасья достала паспорт.

– Ты что, недоумок, снял обложки с наших паспортов? – выпучила глаза она, – Это же твой паспорт!

– Ну и куда бы ты пошла с моим паспортом? – Гибискус вяло улыбнулся, мягко положив ладонь на плечо дрожащей Герды, – Вот видишь, я люблю тебя по-настоящему. Не любил бы, даже денег бы не дал.

– То есть… Подожди, подожди, я не совсем поняла… – Настасья хотела закончить речь, но была перебита указательным пальцем Валентина у её губ.

– Пошли уже. Пойдём по кустам, по этому направлению… От него у меня сердце так сильно не колотит, как от тропинок, – грубо выхватив папку и положив её в свой рюкзак, Гибискус застегнул его и накинул на спину. Герда рассматривала щеку его маски, сама не замечая, разинув рот, – маску надень.

Послушно надев белую театральную маску с тремя анютиными глазками на правой щеке, Герда поспешила взять Гибискуса за руку и отправиться шагать по длинной траве и кустам. Начался ливень, чьи капли размочили тушь и тени для век оттенка «капучино» на глазах Настасьи.

Прошёл час, как они вышли из леса. Сначала они обошли автозаправку, сходили погреться и попить карамельное латте в кафе «Бакалейка», а потом у них разрядились телефоны. Вот так. Внезапно. Хотя у Герды оставалось пятьдесят девять процентов зарядки, а у Гибискуса тридцать три. Прошёл час и сорок пять минут их поисков ближайшего отеля или комнаты… Теперь, было даже неясно где искать место для зарядки телефонов.

– Нам конец. Конец, – всхлипывала Настасья, обнимая себя за плечи. Оба стояли под крышей жилого девятиэтажного здания, – Валентюш, я так спать хочу. Я есть хочу. Хочу просто спать без задних ног под тёплым одеялом. А не вот это всё.

– Возможно, мне показалось, и мы могли спокойно ночевать в том лесу. Но было важно подстраховаться, на всякий случай. Извини. Просто сердце что-то заколотилось так, будто нас двоих должны были поймать толпами, – обречённо вздохнул Гибискус, пожав плечами. Посмотрев на опущенную руку Герды, он мизинцем обхватил её мизинец, – но теперь всё хорошо, мы можем снова пойти ночевать в другой лес.

– Чтобы и там у тебя сердце едва не остановилось?! Ну уж нет, спасибо! – оскалившись, Настасья грубо наступила на ногу ойкнувшему Валентину. Но хотев было извиниться, сама не заметила как захлебнулась в слезах, – Куда мы теперь пойдём ночевать?!

– Сказал же, в другой лес. Пошли вон в тот, самый близкий к нам отсюда, – он указал пальцем на далёкие деревья, перед которыми были расположены две автозаправки. Взяв зарёванную Настасью за руку, он демонстративно пошёл туда вместе с ней, – там и переночуем.

– Валюш. Пожалуйста, прости меня за мои слова. Я не считаю тебя уродом, но и себя уродкой я не хочу чувствовать… Ты красивый даже с ожогами по всему телу, но красивый по-своему, – Герда вымученно улыбнулась под маской, глядя с надеждой на Гибискуса, – только прошу, давай сначала переночуем где-нибудь. Меня всю ломит от усталости.

– Тогда давай сперва остановимся где-нибудь в ближайшем лесу и переночуем в палатке. Сейчас должен быть первый час утра, поэтому нас не должны беспокоить… – Гибискус не договорил, остановившись при виде стоящей Герды.

– Чтобы что? Чтобы нас маньяки разлучили и зарезали? – спросила она.

– Не случится такого. У меня очень чуткий сон и острый слух, – Валентин грубо потянул пискнувшую Настасью на себя, – пошли.