Меня проиграли миллиардеру

Наклоняюсь и, аккуратно просунув руки под ноги и спину, поднимаю спящую и невесомую как снежинку Тамилану. Оказавшись в моих руках, она сначала отзывается, прижимаемся к моей груди, но потом вдруг понимает, что происходит, и расслабленное ранее тело напрягается, прежде чем Тамилана вскидывает голову. Я не смотрю на нее, но ощущаю, как скулу начинает покалывать от ее порывистого дыхания. А затем девушка пытается опустить ноги на пол, но ее брыкания сейчас явно лишние.

– Ты устала. Спи, Тамилана.

– Я хочу дойти сама, – шепчет сонным голосом, но попыток выбраться из моих рук больше не следует.

– На месяц ты моя. Не все твои «хочу» будут тебе доступны. Давай больше не будем сегодня спорить, день был долгим, я тоже устал.

Ожидаемого протеста не следует, и я слегка ослабляю хватку, когда она возвращает голову мне на грудь. Однако сладкая покорность исчезает, стоит мне зайти в спальню, где я сам отпускаю Тамилану, замечая в больших голубых глазах дикий испуг.

Единственное, чего мне сейчас хочется, это укусить так яростно пульсирующую на трепетной шее венку. Наслаждение от вида ее волнения может составить конкуренцию предвкушению, которое испытываешь, открывая бутылку массандровского хереса семьдесят пятого года.

– Тамилана, если продолжишь так на меня смотреть, придется тебя укусить.

Ее и без того большие глаза становятся еще больше. Господи, я ведь не собирался доводить ее до сердечного приступа.

– Я хочу уйти…

Качаю головой и осторожно притягиваю Льдинку к себе.

– Позволь мне поухаживать за тобой?

Пауза.

– Рома, я ценю твою заботу, – звучит слишком тихо, когда Тамилана обретает голос, – но не пытайся этим сбить меня с толку.

Я смотрю на нее, замечая, как страх в голубых глазах перекрывает нарастающий гнев. Но она может обманывать только себя. Причина не во мне, а в ее отчаянии, что толкает ее на новые сражения, которые никому к чертовой матери не нужны. И как только она поймет это, как только признается в этом сама себе, наша жизнь станет намного проще.

– Я даю то, что тебе нужно.

Ее взгляд вспыхивает вызовом. Проклятье, она всерьез думает, что сейчас самое время дразнить меня острыми зубками? Это чертовски хреновая идея. Но когда женщины отказывали себе в подобном удовольствии?

– А ты знаешь, что мне нужно? – Тамилана делает шаг назад и вздергивает подбородок. – Готов мне подарить свободу? Или может хотя бы право выбора? – я оставляю ее вопросы без ответа, и, склонив голову, она качает ею, прежде чем посмотреть на меня полными тоски льдинами. – Не считай себя лучше моего мужа, в твоих поступках нет ничего благородного. Я лишь игрушка, на которую вы поспорили. Трахнет, не трахнет…

– Разве есть в мире мужчина, которому бы не хотелось сделать это с тобой? – резко обрываю ее. – Кроме твоего мужа, разумеется. Каждый за столом желал тебя, Тамилана. Но ни у кого не хватило смелости заявить об этом.

Она открывает пухлый рот, но тут же закрывает его. Умница.

– Я не скрываю от тебя своих намерений. – Делаю шаг к ней. – Я определенно хочу трахнуть тебя, Тамилана, и это меньшее, что я желаю с тобой сделать. – На ее щеках тут же вспыхивает то самое смущение. – Видишь, – развожу руками, а потом убираю их в карманы брюк, – я предельно честен с тобой. А что насчет тебя? М? – склоняюсь к ее уху и добавляю шепотом: – Будь ты честна сама с собой, эту комнату уже затопили бы твои стоны и хлюпанье моего члена в твоей влажной ки… – меня обрывает внезапная пощечина, и мне требуется несколько долгих секунд, чтобы впитать в себя каждую вложенную в этот жест эмоцию.

– Мою честность нужно заслужить, – шипит зараза, частыми вздохами забирая из комнаты последний кислород. Блядь, ну почему она так хорошо действует на мою эрекцию?

Поднимаю голову и скольжу сосредоточенным взглядом по каждой пылающей части порозовевшего лица красивой женщины. О да. Сейчас она само совершенство. С вздымающейся от возбуждения грудью и пронзающими меня молниями ненависти глазами.

– Так позволь мне сделать это, Льдинка. Поверь, я смогу заслужить не только твою честность.

– Боюсь, у нас с тобой разные мнения на этот счет.

С этими словами Тамилана устремляется в гардеробную, демонстративно хлопая дверью. А я так и продолжаю стоять с закусанной нижней губой, не без труда подавляя распирающий грудную клетку смех.

Она только что отшила меня. Черт подери, эта женщина сведет меня с ума.

Все же смешок прорывается наружу. Но мне нравится это, чертовски нравится. И, признав поражение, я оставляю попытки снять с нее это гребаное платье и направляюсь в душ. Мне определенно нужно остыть и снять напряжение любым доступным в данной ситуации способом.

13

ТАМИЛАНА

Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я нашла в себе силы переодеться в более-менее скромную сорочку и показаться из гардеробной, но когда выхожу, Романа в спальне не обнаруживаю.

Правда от подобного исхода испытываю лишь облегчение, ведь немного остыв, совестливый разум заставляет меня пожалеть о своей истеричной замашке. Наверное, на душе все корежит от того, что я впервые за свою жизнь решилась на рукоприкладство по отношению к практически чужому человеку, и у меня нет желания оправдывать себя тем, что в тот момент я действительно находилась на грани. Вот только на грани чего?

Проклятье, это все его грязные словечки, это из-за них я сорвалась, побоявшись того, что они окажутся правдой. Трусиха какая-то. Тошно от самой себя. А теперь мне еще предстоит набраться смелости, чтобы извиниться.

Ну вот зачем я позволила себе эту пощечину? Кому от этого стало легче? Точно не мне. В конце концов, он вообще мог ударить меня в ответ! Мой муж именно так бы и поступил.

Собираю волосы на затылке и устало вздыхаю.

О чем я только думала?! Выражение «терять голову» теперь обретает новые краски. Поэтому мне действительно стоит заснуть быстрее, чем я увижу его. Не стоит давать возможность поставить меня в неудобное положение, ну, по крайней мере, не сегодня.

Не теряя времени, я быстро семеню босыми ногами по глянцевому полу и забираюсь под одеяло, мечтая слиться с ним воедино. Может, если мне удастся заснуть, этот день наконец закончится и прекратит издевательство надо мной?

Однако уже в следующее мгновение моя надежда разбивается вдребезги, потому что в комнату заходит Гаспаров. В одних, черт подери, боксерах.

Порывистый выдох обжигает приоткрытые губы, прежде чем по венам разливается горячая лавина желания. Я даже не пытаюсь скрыть своего восхищения, облизывая взглядом каждую рельефную мышцу, спрятанную под бронзовой кожей.

Да будь он проклят со своим идеальным телом, навевающим мысли о богах Олимпа, даже татуировка на груди похожа на древнегреческий чернильный орнамент.

Я не должна так рассматривать его, не должна показывать гребаное восхищение. Но остановиться у меня получается только тогда, когда я встречаюсь с его снисходительной ухмылкой. И мне стоит быть благодарной за подобное, потому что именно она отрезвляет заплывший горячим воском мозг.

Мне кажется, совершенно незаконно мужчине иметь такое идеальное лицо, тело и даже кожу. После долгих лет жизни с волосатым чудовищем мне действительно сложно скрыть эффект, который Роману удается производить на меня, не применяя при этом каких-либо сил.

– Мне нравится, как ты смотришься в моей постели, – мягко произносит он с улыбкой, отчего у меня возникает желание накрыться одеялом с головой. После того как ударила его, я ожидала чего угодно, но только не такого. Видимо моя реакция чересчур очевидна, раз вырывает из его рельефной груди тихую усмешку. – Все в порядке, признаю, я повел себя как засранец и вполне заслужил твою оплеуху, – иронизирует Роман по пути к кровати, а потом скрывается из виду, располагаясь с другой стороны матраса. А я так и застываю неподвижным коконом, буквально приросшая к месту.

Господи, я в полной заднице! А его всемирное понимание только усугубляет ситуацию, вызывая внутри еще более яркое чувство вины. Однако все затмевает тягучее ожидание, что произойдет дальше и мысли о том, не пожалею ли я о решении самовольно лечь в его постель. Но я действительно устала играть в догонялки, у меня просто-напросто нет на это сил.

Могла ли я когда-нибудь подумать, что окажусь в кровати чужого мужчины, отданная самим Князевым? Человеком, который никогда добровольно не расстанется с тем, что якобы принадлежит ему. Стоит ли мне бояться последствий проявленной щедрости мужа? Будут ли у меня шансы остаться в живых после этого месяца, проведенного вне дома? Эти мысли сейчас подобно петле на шее, поэтому я тут же отгоняю их прочь.

Внезапно раздаются два мягких хлопка, и я дергаюсь, а потом комната погружается в полумрак, освещаемая лишь мягкой подсветкой на потолке. Мозг постепенно возвращается в реальность, особенно когда я ощущаю, как матрас с другой стороны провисает. Теперь я больше не одна в большой постели. Но кажется с его появлением она становится до абсурда маленькой и тесной. А уже через мгновение мужское тело оказывается в непосредственной близости. Так и есть, Гаспаров устраивается как можно ближе ко мне. Я чувствую исходящий от него жар, а еще запах чистой кожи и геля для душа.

Мне тоже очень хочется смыть с себя весь сегодняшний день, но вероятность того, что он увидит меня голой и уязвимой – страшит. Лучше встану пораньше и первым делом побегу в душ. Если я конечно усну…

Почувствовав неожиданные прикосновения шероховатых пальцев, я втягиваю носом воздух, проклиная себя за то, что позволила забыться рядом с самым загадочным мужчиной, из всех, кого я знаю.

Словно подслушав шебутные мысли, Рома касается моего плеча, будто успокаивая, совсем невесомо, и я позволяю этому ощущению пройти через свое тело, настолько жадно поглощаю малейшие колебания всех рецепторов, что сдаюсь и испускаю тихий беззвучный стон. Пусть это будет мой маленький секрет, о котором я не расскажу даже себе.

Вот только боюсь, этот мужчина способен заставить меня закричать о нем вслух с такой же легкостью, с какой прямо сейчас позволяет крупной ладони скользить вниз по ребрам, перемещаясь на живот. Будто я его собственность! Будто это не первая наша ночь в одной кровати. И даже проклятая сорочка не спасает меня.

Его сильные руки очень горячие, и, вопреки всем своим принципам, я почему-то позволяю мужчине эти действия. Позволяю ему приручать свое тело… Открывать на нем новые точки, что ранее были мне неизвестны. Он словно знакомит меня с мужской лаской. Испытывает. Дразнит тем, чего я была лишена всю свою жизнь. Дыхание ломается вместе с сердцем, которое мучительно клюет мои ребра. Каждое движение до предела обостряет все ощущения. Я чувствую себя голой, брошенной в самое пекло ада. И не способной остановить его. Безумие какое-то.