Меня проиграли миллиардеру

С глухим аханьем поворачиваюсь к мужу.

– Князев?! – шокировано выдыхаю я, едва не падая в обморок от происходящего. – Ты совсем уже ополоумел?!

– Рот прикрыла, – слишком грубо прилетает в мой адрес, из-за чего мне до безумия хочется с кулаками набросится на мужа и привести его в чувство. Он ведь сам меня отдает! За что тогда так больно бьет меня словами?

От горькой обиды в груди все спирает адской резью, а глаза застилает гремучая пелена слез.

– Я никогда тебе этого не прощу, Андрей.

– Еще слово, и ты при мне будешь ему отсасывать. Забыла, кто я?

Зажмуриваюсь, медленно сминая пальцами подол платья, прежде чем смиренно произнести:

– Нет, милый. Ты слишком часто напоминаешь о том, какой ты подонок!

Муж в секунду превращается в разъяренного зверя и подрывается с места, а я будто приросла к полу, готовая к наказанию, вот только внезапно Гаспаров останавливает Князева расслабленным, но в то же время резким движением руки.

– Подожди, пять минут назад эта женщина стала моей. Разберешься с ней через месяц. Если повезет, а если нет… – Роман насмешливо кривит верхнюю губу, после чего мягко обращается ко мне: – Тамилана, у тебя есть десять минут, можешь взять самое необходимое, пока я закончу обсуждение формальностей с твоим мужем. Кстати, красивое платье, не снимай его. Надеюсь, в моем доме оно мне понравится еще больше.

Каждое сказанное слово попадает в меня удар за ударом, провокация чистой воды, а его тон настолько ласковый, будто перед ним упрямый ребенок! Из распирающей от возмущения груди вырывается сдавленный смешок, и я в полном отчаянии качаю головой, после чего пытаюсь ответить самоуверенному подонку, но лишь ощущаю, как дрожат мои губы, и вижу, как Роман наблюдает за мной с какой-то холодной нежностью во взгляде. Сейчас мне даже плевать на кипящего яростью Князева. Пусть он захлебнется ей, урод! Все они уроды!

Охваченная множеством кусающих эмоций, я разворачиваюсь и опрометью несусь по лестнице на второй этаж.

Но не успеваю перевести дыхание, как за спиной раздается череда тяжелых шагов, а затем меня хватают сильные руки, впечатывая спиной в стену.

– Я позволю тебе уйти, – Князев говорит так зло, что опаляет жаром дыхания мою кожу, после чего до боли впивается грубыми пальцами в мои щеки и сдавливает настолько сильно, что из глаза ускользает слезинка. – Но если узнаю, что ты легла под него, – рычит так, что я задыхаюсь в исходящей от него агрессии. – Если его член окажется в тебе, убью и тебя, и его. Ты поняла меня?! – Боль настолько сильная, что у меня не хватает мужества ответить этому ублюдку. – Я не слышу?! – и тут я вскрикиваю от мучений и быстро трясу головой. – Не вздумай, Тамилана. Не делай того, о чем потом пожалеешь. Через месяц жду тебя домой, – цедит он сквозь зубы и, небрежно оттолкнув мое лицо, уходит, а я, с шумом хватая ртом воздух, разминаю пальцами затекшую от боли челюсть.

Напоминаю собой игольницу, в которой больше не осталось места. Он наполнил меня острыми пиками до самого основания. Я сплошной комок боли, и мне с трудом удается взять себя в руки и сдержаться, не начав биться в истерике. Сейчас мое единственное желание – действительно исчезнуть из этого дома. К черту все!

Я даже не понимаю, как собираю чемодан и самое главное, что я туда кладу. Не осознаю, как спускаюсь вниз, где снова оказываюсь под прицелом тяжелых взглядов. Но сейчас я рада, что мое лицо скрыто солнцезащитными очками, именно это помогает мне бросить прощальный взгляд на мужа, и, не посмотрев на Романа, я молча выхожу из зала, а затем и из дома.

Следую к стоящей на парковке машине, не имея никакого понятия, что дальше, пока из моих рук не исчезает чемодан. Потом я замечаю опережающего меня Романа, который уже раскрывает дверь серебристого внедорожника, и я, обессиленная и выжатая как лимон, проскальзываю в салон машины, все так же игнорируя находящегося рядом со мной мужчину.

Внутри все снова напрягается, особенно когда справа от меня ощущается движение, прежде чем Гаспаров располагается рядом.

Не поднимая глаз, я ощущаю на себе пристальный взгляд, но не подаю вида, боясь, что просто-напросто не смогу выдержать подобное внимание. Если взгляну на него, рассыплюсь горсткой пепла рядом с его дорогими ботинками.

Внезапно ощутив нежное прикосновение к щеке, я отшатываюсь, буквально вжимаясь в дверцу машины. Не хочу, чтобы он трогал меня, у меня не осталось сил держать маску. Я подавлена и раздавлена, словно жалкое насекомое.

– Куда едем, Роман Владимирович? – раздается голос водителя, и я слегка веду плечами. Неудобно, что эту мимолетную сцену мог увидеть кто-то еще. Но поздно…

– Домой.

9

Всю дорогу мы проводим в кричащей тишине. Кажется, даже дыхание такое тихое, что в легкие не поступает достаточное количество кислорода. Моя жизнь – сплошное поле боя, вот только если старое было мне знакомо и я знала, где пройти, не подорвавшись на мине, то новое – пугает. Но в то же время притягивает. Это открытие вселяет страх и одновременно волнует.

Боже, я будто попала в какую-то сумеречную зону.

Устало прикрываю глаза и откидываюсь назад, сегодня я перенесла слишком много стресса, и мой мозг до сих пор не может принять новую безысходность. А еще я зачем-то без конца прокручиваю в голове проклятый вечер, из раза в раз обжигаясь об собственное унижение, что так любезно подарил мне муж перед всеми гостями. Причиненная им же физическая боль постепенно приглушается чем-то тяжелым, все тело наливается свинцом, я устала настолько, что оно кажется неподъемным, а веки буквально слипаются. Словно откуда-то издалека до меня доносится треск гравия, прежде чем неровная дорога окончательно укачивает меня, принося долгожданное  спокойствие. Так хорошо…

– Тамилана, – ласковый голос вместе с мягким поглаживанием по голове вынуждает открыть глаза. Правда это удается мне только с третьей попытки, после чего, словно удар электрошокера, меня поражает мысль, что моя голова лежит на коленях мужчины. Проклятье, быстро сглатываю, позволяя сердцебиению вновь заработать в режиме бешеного моторчика. – Приех…

Я подрываюсь до того, как Гаспаров успевает договорить, и быстро ощупываю лицо, не хватало еще обслюнявить его штанину, но, слава богу, мой рот сухой. Прочищаю горло и моргаю, прижимая ладони ко лбу.

Уже знакомы тихий смех раздается справа от меня, и я окончательно возвращаюсь в реальность.

– Клянусь, я тут ни при чем, твоя голова сама набросилась на мои колени.

Заставляю себя обернуться и посмотреть на Гаспарова. С тревогой и раздражением я наблюдаю за его идеальным лицом, пытаясь понять, что, черт возьми, так забавляет этого подонка? Он считает, выиграть девушку в карты и забрать себе, как первобытный человек, это в порядке вещей?

– Я дам тебе время привыкнуть, – от обыденности его тона мои брови невольно взлетают вверх. – Идем, покажу твой новый дом.

Какой же гад!

Дыхание становится злым, порывистым, а зубы едва не скрипят от того, с какой силой я сжимаю челюсти. Месяц. Напоминаю себе, что всего лишь месяц и эта ирония судьбы вернет меня обратно в ад. А что, если я уже в нем?

Дверца распахивается, выбивая все ненужные мысли подобно порыву ветра, а потом в салоне появляется рука Гаспарова. Мне очень хочется плюнуть в нее, но я каким-то образом сдерживаюсь и принимаю помощь, вылезая на улицу.

– Я лишь гостья в твоем доме, – слишком строгим тоном возражаю и добавляю: – Не по собственной воле.

Убрав руку, гордо двигаюсь вперед, правда, увидев дом, в котором мне предстоит прожить целый месяц, немного остепеняюсь. Точнее первое, что я вижу, это бесконечный забор, он тянется высоко вверх и в обе стороны, а уже за ним виднеется и сам замок моего заточения. Вот только слишком современный, без каких-либо излишек. Минимализм в чистом эксклюзиве. Дом будто парит в воздухе, в нем столько панорамных окон, что здание напоминает собой зеркальный портал. И вроде это совершенно новое, невероятной красоты, место, вот только кажется такой же клеткой, как дом Князева.

– Тогда будь моей гостьей, Тамилана, – неожиданно раздается возле моего уха низкий мужской голос, прежде чем на мои плечи накидывают тяжелый пиджак, пропитанный одурманивающим запахом сандала. Проклятье, сама не замечаю, как вдыхаю этот запах глубже, согреваясь изнутри, но тут же веду плечами, чуть ли не пойманная врасплох. И все-таки он заметил, ведь уже слышу его ухмылку перед тем, как мужские губы отстраняются на безопасное расстояние. – Тебе понравится, обещаю.

– Дом красивый. А вот его хозяин чересчур самоуверен, – говорю слишком тихо, потому что знаю, голос выдаст мое волнение. И восхищение.

– Это разве плохо? – его нарочно обворожительный шепот теперь щекочет мою макушку, снова являясь источником чувственных мурашек на моей коже. Но я лишаю Гаспарова этой власти, поворачиваясь к нему лицом.

– Почему я? – прикусываю нижнюю губу, уговаривая себя сдержаться, но остановиться не получается и я позволяю обвинениям посыпаться из собственного рта: – Зачем тебе все это? Или нынче так развлекается золотая молодежь? Думаешь, я буду твоей игрушкой на месяц? Сломаешь и вернешь обратно? С чего ты вообще решил, что все будет по-твоему?!

– Будет. Не сомневайся, – он холодно обрывает мою тираду, а его необыкновенные голубые глаза вспыхивают неизведанной мне темнотой. – И ты сама начала эту игру, Тами, когда весь вечер не сводила с меня взгляда. Ни тогда, когда накрывала на стол, ни когда убирала посуду, даже сидя рядом с ним, твои волшебные глаза оставались прикованы ко мне. Каждый твой взгляд принадлежал мне.

Мой рот открывается и закрывается. И я ненавижу себя за то, что позволяю этому наглецу обвинять себя!

– Это смешно! – закатываю глаза и первая следую в сторону дома, иначе боюсь плюнуть в это совершенное лицо. Вот только поднявшись на «воздушное» крыльцо, останавливаюсь, не смея первой переступить порог чужого дома. Чужого!

– Я не хочу ругаться с тобой, – снова доносится до меня голос Гаспарова, но я решаю промолчать, ощущая жар его тела даже сквозь пиджак. С минуту мы так и стоим в неловком молчании, после чего мужчина все-таки протягивает руку и открывает дверь. – Идем, – тяжелая ладонь ложится мне на поясницу и слегка подталкивает вперед.

Из легких вырывается практически последние кусочки воздуха, когда я слышу, как с мягким щелчком закрывается за мной дверь.

– Составишь мне компанию? Не люблю готовить в одиночестве. – С моих плеч исчезает тепло пиджака, остается лишь шлейф мужского запаха, рассыпанного по моей коже. Я обхватываю себя руками, чтобы не чувствовать собственную уязвимость рядом с этим мужчиной.

– Готовить? – немного удивленно переспрашиваю я, позволяя хозяину дома вести меня вдоль длинного коридора с редкими картинами на стенах и изумрудным свечением.

– Что тебя так удивляет? Я живу один. Готовка – это меньшее, что я должен уметь.

От его непринужденности хочется закричать.