Руки, полные пепла

Она сделала паузу, в этот момент удивительно похожая на Софи, слишком долго и тщательно отрезая мясо. Но потом все-таки вздохнула и посмотрела на Гадеса:

– «Держи своих псов на цепи».

Она вернулась к тарелке, а Гадес задумчиво отпил из стакана. Есть ему больше не хотелось.

– У тебя ведь тоже псы? – спросила Софи.

– Да. Мое царство охраняет Гарм, он похож на Цербера, пусть они и не ладят.

Гадес невольно улыбнулся: две собаки действительно не очень-то друг друга любили, при встрече выясняя, кто же из них мощнее – это было довольно бессмысленно, учитывая, что в мире людей оба не обладали полной силой.

– Он один?

– Думаю, в записке речь шла больше о моем брате.

Софи нахмурилась, явно не понимая, кто брат Хели, и почему о нем. Но Гадес отлично пояснил:

– Фенрир. Он один из немногих, кто в мире людей может быть как в человеческом облике, так и в… ином. Огромного волка.

– Где он сейчас?

– Если бы я знала, – Хель привычно улыбнулась, но Гадес видел, что ее задумчивый взгляд остается грустным. – Он исчез несколько лет назад. Ничего необычного, иногда он так делал. Но на этот раз… задержался. И не давал о себе знать. Даже мне.

Гадес хорошо помнил Фенрира – он один из немногих, кто не пытался казаться кем-то другим, а еще очень походил на сестру. И, пожалуй, они одни из немногих братьев с сестрами, кого знал Гадес, кто действительно был близок.

– Это угроза или намек, что кому-то известно, где Фенрир?

Хель пожала плечами:

– Не знаю. И не могу понять, зачем кому-то понадобились царства мертвых, да еще задевать лично их владык. Не знаешь, что у других?

– Осирис никогда не расскажет.

– Долбаный упрямец, – скривилась Хель. – На месте Сета, я бы тоже захотела его убить. С Осирисом невозможно договориться! Другие?

– Я спрашивал, но пока никто не ответил. А ты вместо ответа решила приехать сама.

– Только не говори, что не рад мне! – рассмеялась Хель. – Мне было скучно, а еще Зевс сюда собрался. Я решила, что пропускать веселье глупо. Помнишь, как…

И дальше Хель долго и в красках предавалась воспоминаниям. Гадес слушал ее вполуха, больше размышляя о Подземном мире и о том, зачем они кому-то нужны. В этом не было смысла – но также не было его и в убийстве богов.

И Гадес не мог не вспомнить, что изначально нападение у клуба тоже казалось не очень-то осмысленным. Пока ловушка за богами-лекарями не захлопнулась. Вот и сейчас Гадес мучительно ощущал, что они снова что-то упускают. Что-то важное, четкое, и сами себя тоже загоняют в ловушку – возможно, теперь большего размера.

Он очнулся на моменте, когда Хель в красках расписывала, как в Лондоне, но лет сто назад, она потащила Гадеса в местный бордель, чтобы показать «женщин эпохи». Она негромко смеялась, а ее пальцы легли на руку Гадеса.

Он мягко высвободился, сцепив ладони на почти пустом стакане.

– Это было давно, – коротко сказал Гадес. – Что сейчас? Что Зевс?

Прервавшись, Хель даже не пыталась скрыть недовольного выражения лица. Пожала плечами:

– Раз это касается всех, я расскажу ему о послании. И он уже обещал помочь с поисками Фенрира. Это важно.

Гадес не стал говорить, что Зевс может пообещать что угодно, особенно если дело было в постели. Но не сомневался, Хель и так в курсе.

Стул Софи оглушительно проехал по плитам пола. Она поднялась, сжимая в руках телефон.

– Мне пора.

– Куда? – не понял Гадес.

– Забрать кое-какие вещи из дома. Амон обещал помочь.

Ее голос источал лед и холод самых темных уголков Подземного мира. Она ничего больше не сказала и молча ушла под взглядом удивленного Гадеса.

Хель рассмеялась – как будто косточки перестукивались друг об друга, – и сказала негромко Гадесу:

– Я ей точно не понравилась.

Что-то было не так. Очень не так. Это ощущение проникало в Гадеса сквозь поры кожи, просачивалось с каждым вдохом.

И если до этого он думал о Персефоне, то теперь мог думать только об этом: что-то не так.

Ощущение настигло позже вечером, когда в квартире Сета, в комнате, которая теперь стала его, Гадес пытался понять, как закончить песню. Оно никак не давалось, зато отлично отвлекало. И тогда, в сумерках, когда пора было включать свет, Гадес ощутил на кончиках пальцев: что-то не так.

Он не мог усидеть на месте и ходил туда-сюда по комнате, пока ждал ответа от Харона. И надеялся, что тот не будет опять игнорировать телефон.

Когда его собственный наконец-то завибрировал входящим сообщением, Гадеса скрутила боль. Не резкая, а топкая, липкая, не накатывавшая волнами, а заполняющая целиком.

«Ты нужен здесь».

Кинув телефон на кровать, Гадес подошел к стене, где тут же замерцала вызванная дверь: она появлялась там, где он жил.

Что-то не так в Подземном мире, и он нужен там – теперь он ощущал это и без всяких сообщений. Это всегда отзывалось болью, и ему просто нужно попасть туда.

Но внезапно Гадес понял, что не может сосредоточиться. Боль мешала, тихонько разрывала тело, и силуэт плыл перед глазами, не желая превращаться в полноценную дверь. Что-то было настолько «не так», что он не мог пройти.

Наполняемый болью и слабостью, Гадес рухнул на колени. Его мутило, и он отстраненно подумал, что скажет Сет, если наблевать на один из его ковров.

Сет!

Гадес вроде бы слышал шум час или полтора назад, значит, кто-то есть дома.

Сет действительно обнаружился в их с Нефтидой спальне. Он сидел на кровати, и татуировки на спине будто шевелились, чернила ползали под кожей, скрывавшей мускулы. Нефтида под ним вскрикнула, заметив Гадеса, бессильно прислонившегося к дверному косяку.

– Какого хрена? – Сет развернулся. – Аид, стучаться не учили?

Но его лицо быстро изменилось.