Золотой медальон

– Что, съели? – злорадно крикнул он.

Разбойники вскочили и рванули к нему, но просчитались.

Осенённый новой идеей, Витька торопливо сорвал с себя плащ, оставшись в одних шортах и рубахе с короткими рукавами, что неоднократно уже поражало древних русичей своей странностью.

Увидев такие чудеса, разбойники остолбенело замерли в самых замысловатых позах.

Чтобы не дать им времени прийти в себя, Витька дополнительно оглушающе громко заорал:

– Попались!.. Которые кусались!..

– Демон! – в страхе закричали в один голос суеверные разбойники и побежали к лесу, поминутно оглядываясь.

В это время на взмыленном коне подскакал Лучезар. Прислушиваясь к удалявшимся крикам в лесу, он с тревогой спросил:

– Что случилось?

Витька безо всякого объяснения, как птица, даже не коснувшись руками, взлетел на коня позади Лучезара и во весь голос завопил:

– Гони!

Таким злым и опасным Лучезар его никогда не видел, поэтому без разговора рванул поводья и поскакал, нахлёстывая коня по бокам плёткой. Они неслись быстрее лани, если бы она вдруг вздумала с ними тягаться, и вскоре очутились у городища. Только на виду у стражников мальчишки осмелились перевести дух сами и дали передохнуть коню, который от такой бешеной скачки едва держался на ногах, будто он проскакал не одну сотню вёрст.

– Так что же всё-таки произошло? – спросил Лучезар.

Оглянувшись на всякий случай на далёкий лес, Витька немедля ввёл его в курс дела, спешно рассказав о том, какое несчастье с ним приключилось. Которое, впрочем, не совсем несчастье: вот если бы в руки злодеев попался настоящий молодой княжич, тогда было бы, несомненно, несчастье. А судя по их решительному настрою, скорее всего, даже невосполнимая утрата.

– Говоришь, специально подстерегали? – переспросил задумчиво Лучезар.

– Специально, – подтвердил Витька. – К бабке не надо ходить.

– К какой бабке? – не понял Лучезар.

– К колдунье… То есть к вещунье, – поправился Витька, – которая может подтвердить каждое сказанное мной слово.

О вещуньях, невылазно проживающих в дремучих лесах, Лучезару в малолетстве рассказывала няня, что будто бы они предвидят будущее.

– Когда это они были, – ответил Лучезар. – У нас теперь православная вера, как в Византийской империи.

Витька хотел было с ним поспорить, потому что даже у них в двадцать первом веке находятся отсталые люди, которые обращаются к расплодившимся, как саранча в засушливую погоду, многочисленным хиромантам, гадалкам, экстрасенсам, колдуньям в каком-то там поколении, но передумал, чтобы не выставить себя на посмешище перед древним русичем, который и то в такую ерунду не верит. Вот вам и технический прогресс! Оказывается, в этом деле сравнение совсем не в пользу современного человека.

И Витька быстро обмолвился:

– Про бабку я почему вспомнил? Это такая поговорка имеется… А ты думал, что я в это верю?.. Нет, конечно!.. – и он искусственно посмеялся: – Ха-ха-ха!

Но по всему видно, Лучезару не было дела до какой-то там вымышленной старухи и думать об опасных лихих людишках он не перестал, потому что вдруг решил:

– Надо обо всём рассказать дяде.

Тем временем его дядя боярин Блуд проезжал во главе своего малочисленного отряда теми местами, где и произошла битва. Углядев возле кромки леса в траве красное расплывчатое пятно, он поднял руку, что на языке жестов означало остановиться. Сбившись в кучу, дружинники напряжённо уставились в ту сторону.

– Лют, – позвал боярин одного из своих сопровождающих, – выясни, что там такое.

Дружинник взмахнул плёткой, и конь, взвившись на дыбы, галопом поскакал к лесу. Скоро всадник вернулся, держа на вытянутой руке развивающийся, как знамя, красный плащ.

– Плащ князя Мстислава! – сообщил он.

Дружинники, взволнованно загалдев, стали кружиться на конях, оглядывая местность, будто следом за плащом должен был появиться и его хозяин.

– Разве наш великий князь не на поле брани? – гневным голосом обратился боярин к своим людям. – Или вы признали великого князя за отступника, трусливо сбежавшего от своего войска? Что ж вы ищете его там, где не должно быть?

И сказал один из дружинников именем Савва, винясь за всю младшую дружину:

– Грех попутал, боярин.

– А коль прознает великий князь о ваших тайных умыслах, – гнул своё боярин Блуд, – быть вам битыми от рук его.

– Не губи, боярин, – взмолился Лют, у которого на попечении были престарелые отец, да мать, да куча сопливых ребятишек, а жена была взята в полон ещё три лета назад половцами.

И сменил тогда боярин Блуд свой гнев на милость, сказав:

– Не видели мои очи ваших гнусных поступков… Не слышали мои уши ваших дерзких речей… Только и вы служите мне впредь не на живот, а на смерть…

– Быть тому, – решили дружинники, в одночасье угодив в зависимость к хитрому и коварному боярину.

– А уж я вас не обижу, – пообещал боярин Блуд, умело скрывая за бесстрастным выражением лица своё удовлетворение.

– Уж не обидь, – загалдели дружинники, – благодетель ты наш.

И боярин снизошёл до того, что поделился соображениями по поводу плаща, тем самым как бы подчёркивая своё особое расположение к ним:

– Наследник балует… В княжеские одежды рядится от недостатка ума… Видно, власть будущую примеряет на себя… Мал, да скор… – и он так взмордовал коня, что тот от боли, которую причинили ему металлические удила, аж присел на задние ноги. Потом боярин зло огрел его плёткой, и конь, сиганув с места по-заячьи, понёсся с развевающейся гривой к городищу.

– Что это сопляк о себе возомнил! – выкрикивал на ходу боярин, не переставая безжалостно нахлёстывать коня.

А плётка у него была не простая: в охвостье были предусмотрительно вплетены железные окатыши для устрашения холопов, которым часто доставалось, будто бы за их нерадивость… Понятное дело: когда человек бесправен, о нём можно выдумать всё, что угодно. Видно, мало было боярину Блуду того, что ребёнок, родившийся от холопки, также был холопом. Холопами становились и не выполнившие обязательства закупы (разорившиеся свободные земледельцы, пошедшие в долговую кабалу за ссуду), и рядовичи (люди, которые заключили договор (ряд), согласившись жить и работать у господина на определённых условиях). Единственным благом для закупа и рядовича было то, что зависимое положение не передавалось по наследству и не распространялось на членов их семей.

С криками и свистами дружинники поскакали за своим благодетелем.

Услышав за спиной шум, Витька быстро оглянулся.

– Кто-то скачет, – сказал он с тревогой.

Лучезар развернул коня, который потихоньку двигался в сторону городища, щипля луговую сочную траву, и вгляделся в приближающихся всадников:

– Это дядя.

– Я так и знал! – воскликнул с досадой Витька.