Вторая страница
была бы о клятве Поэта.
Пастернак пишет, что он клянется поэзией.
В подлином смысле это значит, что поэзия – состояние между жизнью и смертью – предначертанность служению.
Гений не имеет возможности выбора.
Быть поэтом – обреченность, как говорят в некоторых религиях – карма. Гейне сказал: «Если мир раскалывается надвое, то трещина пройдет через сердце поэта».
В этом нет преувеличения.
Поэт – это не умелые рифмы, в мире есть шедевры верлибра (белого стиха – без рифм).
Поэт – это не гений ямба или хорея, можно писать стихи свободного ритма.
Третья страница
была бы о Слове.
Поэт – это человек, обреченный словом.
Слово – это нектар;
Слово – это живая вода;
Слово – это яд, оружие, воздух, музыка.
Слово может взорваться и убить,
Слово может ранить, оно может окрылить и возвеличить.
Только тот, кто это понял, может написать так:
«Поэзия, я буду клясться
Тобой И КОНЧУ, ПРОХРИПЕВ».
Почему в окончании клятвы хрип?
Потому что клятва – это иступленность, потому что связки не выдерживают напряжения, сдают, перестают подчиняться говорящему, они, как и все тело, после клятвы уже принадлежат не клявшемуся, но делу, во имя которого – клятва.
Каковы же последние слова клятвы, произнесенные «прохрипев»?
«Ты не осанка сладкогласна».
Четвертая страница —
о мужестве поэта.
Поэзия не дает осязаемых благ, положения, привилегий, и что еще важнее – она не допускает позы («осанки»), гордыни.
И главное: поэзия не даст удобств, легкости проживания, богатства; поэтому дальше,
на пятой странице —
о времени и месте поэзии:
«Ты – лето с местом в третьем классе».
Вот сильнейший образ для всех, кто хоть раз ехал летом в поезде, в вагоне третьего класса, да еще в тяжелейшие двадцатые годы.
Вместо сорока человек – двести, все, кому нужно ехать; дышать нечем, повернуться невозможно, плачущие дети; запах пота, мочи, портянок; проветрить нельзя: окна наглухо закрыты.
Вот что такое поэзия, а не, как кажется некоторым, мягкий вагон с диванами, зеркалами и кондиционерами.
И последнее сравнение:
Поэзия —
«Ты – пригород, а не припев».
То есть тебя не поют хором,
тобою задыхаются, как в пригородном поезде.
Вот я и предложил вам краткий конспект возможной статьи на пяти страницах вместо пяти поэтических строчек.
Но как бы умело я ни написал статью, достаточно еще и еще раз перечитать начальные строки стихотворения Пастернака, и станет ясно, во сколько световых лет расстояние между статьей и этими поэтическими строками.
Попытки определить поэзию делались и делаются неоднократно, от толстовского «поэзия – это выламывание языка» до мандельштамовского «орудийность и метаморфозность».
Признавая мандельштамовскую линию определения поэзии, я хочу предложить свой вариант.
Поэзия – это эзотерическая форма существования мысли, где слово, переходя из речи в иное измерение, становится знаковым, многозначным и, чаще всего, теряя свои привычные смысловые значения, обретает иные логические позиции.
Пример:
Один человек любил так сильно, что разлука с любимой даже на два – три дня казалась ему вечностью.
Перед нами – красивый и образный фрагмент речи.
В этом фрагменте есть некоторая доля банальности, это – трюизм, то есть затасканный от бесконечного употребления образ.
(Гейне как-то сказал, что первый, кто сравнил женщину с цветком, был великий поэт, а тот, кто сделал это вторым, – был великий болван.)
И все же мы можем назвать этот фрагмент речи поэтичным, поскольку здесь присутствует метафора: два дня – как вечность.