Перунова роса. Реконструкция истории России

У перевозчика явно возникли планы закрепить родственные отношения с караванщиком. Последнего, однако, насторожила ссылка на кагана, упоминание о котором в любом месте пребывания запрещалось, будь то Моравия, Германия или Русь, чтобы не навлечь подозрения на купцов как лазутчиков. Оттого пропустил мимо ушей просьбу Сотского, перевел внимание на дочь, восхищаясь ею:

– Красавица! На обратном пути заеду – сторгуемся. У дочери вызнай, люб ей или не люб.

– Зачем вызнавать? Как скажу – так и будет. Или у вас не так?

– Обязательно спроси – в жены покупаю. Познаевши о любви, легче торг вести.

– Почему не спросить – спрошу, раз настаиваешь.

– Спроси, спроси. На обратном пути скажешь. Где твои лодочники? – засуетился караванщик.

– Ты же через ночь собирался идти?

– С той стороны, – уточнил караванщик, отказываясь от отдыха и ночлега у Сотского.

– Придется звать перевозчиков. Прекрасу за ними пошлю. У нее и спросишь: по нраву ей или нет. – Сотский вышел за дочерью во двор, ее во дворе не оказалось. Пришлось самому идти за перевозчиками.

Караванщик вышел вслед за ним, остался во дворе, предупредил своих:

– Оставаться здесь не будем – разбойники на подходе.

Когда перебрались на другой берег, сообщил:

– Девицу видели?

– Видели.

– Дочь содержателя постоялого двора. Можно за хорошие деньги в любой гарем продать.

– Не отдаст.

– Почти сторговались. Отдает в жены. И просит недорого.

Все рассмеялись.

– Удивляюсь, как эти наивные и глупые склавины умудряются занимать такие просторные и богатые земли. Если каган не приберет – приберут ромеи или германцы. Первого встречного ценят больше, чем ближнего. Нашему кагану следует поспешить.

Сотский не догадывался, что встречался с хазарским лазутчиком, доверенным лицом и родственником самого кагана. При очередной встрече с дочерью сказал ей:

– Отдам тебя за караванщика. Уедешь с ним в Козар-град. Примешь веру. Будешь жить в богатстве. Здесь ворлоки бродят, выкрадут и продадут ромеям.

– Ты их веру принял, а спас тебя от чужбины и освободил от рабства князь с дружиной, – с резкостью ответила дочь.

– Знатный козаре сватается – караванщик, всегда при серебре. Отчего нос воротишь? – Объявил: – На обратном пути заедет за тобой.

– У меня своя вера есть, да и грязный какой-то, заросший, бородатый, страшнее лешего. – Дочь не собиралась уступать отцу и никогда не уступала, если решила по-своему.

– Ты его видела, лешего-то?

– Видела – не видела, об этом не говорят, накличем беду, козаре твой уж точно страшнее. Если не веришь – спроси у деда. Он с лешим виделся. Про него сама скажу: в лесу встретишь, пожалеешь, что не леший. Помнишь, как твоя дружина из леса бежала, когда в лесу сучья захропали?

Отец оглянулся:

– Хватит, услышит, сама же говоришь – накличем беду.

– И про козаре, тятя, молчи – накличешь беду! – распорядилась будто хозяйка.

Отец промолчал.

Ольга росла смышленой, бойкой, властной девицей. Любопытной и впечатлительной. Любопытство порождало неугомонность, а впечатлительность – богатое воображение окружающего мира, тех же леших и русалок.

Реки в те времена были не единожды мечены-перемечены из-за переселения кочевых племен. По летописям, будущая княгиня родилась в небольшом селении, свое первоначальное имя получила за красоту. Росла трудолюбивой, бойкой и впечатлительной. Воспитывалась без матери. Приучена к любому труду. Работала на перевозе.

2

Оставим безымянное село с дедом Калиной, сыном и внучкой, вернемся в Киев. Со снятием хазарской осады Православ продолжил служить настоятелем киевского святилища. Князь Игорь остался в Киеве, подтвердив тем самым столичный статус по отношению к Новгороду, духовному центру земли Русской.

Православа и Игоря связывало обучение у новгородских волхвов, расставлявших после Рюрика своих воспитанников на ведущих направлениях жизни земли Русской.

Волхвы в те времена – явление особое, самодостаточное как в мировоззренческой, так и в общественной и политической жизни Руси. Ромейские священнослужители в Истину веруют, волхвы – разумеют.

При Игоре настоятель киевского святилища имел не только неформальный статус княжеского советника, но и соправителя, замещая по его наказу на период отсутствия в стольном граде Киеве.

Помимо этих исторических персонажей русской истории следует назвать Свенельда, воеводу варяжской дружины, пришедшей в Киев с Игорем. Он не имел такого влияния на князя как Православ – ибо крещен и моложе по возрасту, к тому же наемник, но в походах завсегда второй после князя.

При Игоре и Православе установилась гармония власти народного вече, князя и святителя, что благоприятствовало благополучию и развитию Руси и ее народа.

Между тем купеческая весть о появлении в безымянном селе некого кагана Сотского дошла до Православа. Она сводилась к тому, что местный держатель речного перевоза не скрывает нахвальшину от проходящих через село купеческих караванов, выпрашивает солиды на обустройство здесь Козар-града, закабаляет местных селян.

Поведение сына местного старейшины насторожило Православа. Сам собирался выехать в село, встретиться с новоявленным каганом. Однако при очередной трапезе у святителя князь Игорь затеял разговор о своем княжении, спросив его:

– Имеешь ли свое слово с чего зачинать княжение: ковать копья, топоры и мечи или собирать дань, выезжать на зиму в полюдье?

– До тебя так и поступали: железо ковали и дань собирали. Ты же обратись к селам и градам, что у границ твоей земли стоят: чем живут, в чем нужду и слово имеют о дне нонешнем и дне завтрашнем, опора ли они тебе и опора ли ты им. Вызнай, чем живет твоя держава подалее от Киева. Наблюдай и запоминай, где людины селятся, чем промышляют, какая от тебя и меня помощь нужна. В кузне об этом не узнаешь. И в полюдье тоже – путь в полюдье всегда один, да еще по зимнику. Землю зимой не видишь. Летом она другая. Возьми на заметку, где земля родит, где с пустой сумой бродит. Летом и врагов больше. Дружину возьми поболее, чтобы мог отбиться или уйти за подмогой. Врагов много, князь на Руси один.

– Доброе слово и без того подмога, – поблагодарил Игорь.

На очередной встрече с лучшими и нарочитыми мужами Киева предложение Православа поддержали, мол, полезно молодому князю выехать в глубинку своей земли, послушать людей, узнать, чем они живут, встретиться с земледельцами, ремесленниками, старейшинами.

Когда князь с выездом определился, Православ при встрече попросил его:

– Твой путь пройдет недалече от безымянного села, что по пути к германцам. Его и кличут: безымянное. В нем какой-то свой каган объявился. Из тех, кого позвали на войну с хазарами, один из всей сотни вернулся: сын старейшины, плененный хазарами, принявший их веру, но по пути в Царьград нами освобожден. Помню, я тогда хазарские полоны перехватывал. Шла война, а полоны в Царьград шли друг за другом. Видимо, на одной из галер был и он. Вернулся к отцу, отобрал у общины речной перевоз, собирается ставить Козар-град, кличет себя каганом. Зайди к нему, еси не потерял рассудок, одерни за слова, еси обидел кого, учини суд.

– За такую кличку и головы не жалко, – согласился князь.

Игорь взял с собой малую дружину, чтобы не оголять Киев после войны с хазарами, которую те могли возобновить в любое время. С ним ушел и Свенельд. Молодой варяжский воевода не отступился от Игоря, пока тот не взял его с собой:

– Возьми, князь, с собой, хочу Русь повидати.