Вариант номер и другие рассказы

VII

На следующее утро Алексей проснулся поздно. Жаркое летнее солнце било сквозь задернутые шторы. Марины дома уже не было, а на холодильнике висела записка на розовой липучке. Прочитав её, он достал из холодильника завтрак. Повертел в руках контейнер, и убрал обратно. Заварив крепкий кофе, он вышел на балкон и закурил. Солнце неприятно пекло. Докурив, он вернулся на кухню, плотно задёрнул шторы и опустился на табурет. Взяв в руки “почти свой” айфон, он долго смотрел в точку, на выключенный экран. Потом разблокировал его, и, потягивая горячий кофе, перечитал несколько раз последние сообщения, которые писала Оля.

Налив еще чашку, он быстро набрал и отправил одно короткое сообщение: «Привет! Увидимся сегодня? Надо поговорить!»

Затем выключил вибрацию и звук, и положил чёрный стеклянный «кирпич» в карман халата. Он осознавал, что это мальчишество, робость. Но по-другому сделать не мог. Через двадцать минут он уже докуривал третью за утро сигарету, при этом сидя прямо на кухне. Через каждую минуту он доставал телефон, нажимал кнопку сбоку, но оживший экран оставался пустым. На пятый раз, когда он уже подумывал о третьей чашке кофе, прямо в его руке экран ожил.

–Хорошо! Я приеду! – и дальше – Доктор, я так по вам соскучилась, вы же меня вылечите?

Через несколько секунд пришло ещё одно сообщение: два смайлика которые должны означать «стесняюсь» и один поцелуй.

Слишком долго думать было нельзя. Он быстро набил в ответ:

–Марина дома. Давай в нашей кофейне, где обычно. Сможешь к 12? Нужно поговорить!

Ответ пришёл не сразу. Видимо, она напряглась из-за прохладного и рубленого слога, которым он писал.

–Лёш, хорошо. Ты заставляешь меня нервничать. Я буду!

Алексей убрал телефон. И закурил четвертую сигарету, которую все это время держал не зажженной в зубах.

–Что ж, Каляев, ты заварил кашу, но я должен её расхлебать, – произнес он, обращаясь к холодильнику, на который смотрел, – я не буду изменять твоей жене, я же не такой лжец как ты? Правильно?

Эта мысль показалась ему одновременно настолько смешной, насколько и абсурдной. Алексей снова вытащил из кармана айфон, положил его на стол, на этот раз экраном вверх. Оле отвечать он не стал, потому что сказать было нечего. Во всяком случае, не по переписке.

Затем решительно поднялся, и пошел в душ. На часах было без пятнадцати минут одиннадцать. До «их» с Олей кафе (о котором он узнал, перечитав всю историю их общения) было всего минут двадцать пешком. Но он решил сесть за руль, при, условии что найдет в портмоне все документы.

После душа он вышел, сбросил в спальне халат, и полез в шкаф. Из гардероба своего «параллельного» эквивалента он выбрал простую свободную рубашку, штаны-чиносы и сандалии. Одевшись, посмотрел в зеркало. Оттуда на него смотрел слегка обрюзгший мужчина средних лет со щетиной, глаза слегка отдавали красным, под глазами начали прорисовываться мешки. Первым порывом было пойти и побриться. Но он сразу передумал.

За десять минут до назначенного времени он уже сидел в «их» кофейне. Он заказал большой чёрный кофе без сливок, а теперь нервно крутя в руках зажигалку, смотрел на входную дверь. На короткий момент его посетила простая мысль: «А вдруг я не узнаю её? Одно дело фотки, другое дело живой человек.»

Но он сразу отбросил такие мысли. В крайнем случае она узнает его, а не заметить в почти пустом заведении одиноко сидящего за столиком мужчину было невозможно.

Ровно в двенадцать дверь открылась, и в кафе влетела запыхавшаяся девушка. Оля в жизни была не настолько привлекательной как показалась Алексею на фото. «Всё-таки немного дёрганая что ли, какая-то она резкая» – решил он про себя. По выражению лица, плотно сжатым губам, видно было, что она человек целеустремленный, неглупый, не «типичная пустышка». Она разительно отличалась от того типажа, что он видел на фото: даже с трудом верилось, что такая девушка готова посылать игривые сообщения и весьма откровенные фото мужчине. Для себя Алексей успел решить, что это скорее плохо, чем хорошо. Проще было бы иметь дело с девочкой которая «нашла папика», а тут, похоже, всё обстояло серьезнее. Такие девушки не прыгают в постель с первым встречным ради красивых подарков.

–Привет! Боже ну ты меня испугал! – Оля опустилась на стул за столиком Алексея и быстро убрала прядь волос с правого глаза, затем положила свою руку поверх его руки, – прости я тебе такого наговорила! Но ты тогда пропал, несколько дней не выходил в сеть. Я не знала, что с тобой случилось несчастье…

–Привет! Не переживай, ты не виновата, – произнёс Алексей, и продолжил, переходя к сути разговора – Оля, я тебя позвал чтобы серьезно поговорить с тобой.

–Что случилось? Я тебя слушаю. Как вообще ты под машину-то попал?

–Ну меня просто сбили. Я переходил на зеленый. Но этот тип оказался пьяным за рулем. Оль, я не затем встретился. Прости я должен сказать тебе неприятную вещь…но это будет честно.

–Я слушаю, – она откинулась на спинку стула, убрав руку, и Алексей с неприятным грызущим чувством отметил про себя, что вот сейчас наконец она поняла, что всё плохо. И, наверное, в глубине души даже поняла, что между ними всё сейчас закончится. Она ведь умная, это видно.

–Оля прости. Нам больше не стоит встречаться. Дай мне кратко объяснить. Я был при смерти. После я очнулся. Ты знаешь, может это пафосно прозвучит, но я понял, что мне был дан второй шанс на жизнь. А эту жизнь я хочу дальше продолжить честно, не стыдясь себя, не прячась. Не врать Марине. Извини! Она достойна большего. И ты тоже достойна большего, чем пузатый женатый любовник. Ты найдешь лучше меня и будешь любить без обмана, выйдешь замуж!

Она молчала. Он ожидал чего угодно. Слёз, истерику, может даже получить свой горячий кофе себе же в лицо. Но молчание было хуже всего. Прошло около минуты, которая показалась Алексею часом, и наконец, она произнесла спокойным голосом, почти лишённым эмоций:

–Спасибо, я поняла тебя. Ты был шикарным любовником, и я даже влюбилась. Ты прав во всем, всё поставил на свои места. Это было глупо, мы заигрались. Желаю вам счастья. У тебя отличная жена и сынишка. Только пожалуйста, не увлекайся самосовершенствованием. Я не хотела бы, чтобы такой мужчина в итоге стал затворником или ударился в религию и монастырь. Прощай Алекс!

Она быстро встала и вышла из кафе. Спокойно, даже не хлопнув дверями. А он остался сидеть в растерянности. Всё оказалось так просто. Чудовищно просто, и так неожиданно. И от этого не было ни капельки легче. Скорее даже наоборот. «Как странно, и несправедливо. ОН завел любовницу, влюбил молодую девушку в себя, а я теперь вынужден разбить ей сердце» – думал про себя Алексей. К тому же ему казалось, что настоящая буря еще предстоит. Трудно предугадать женский характер. Что придёт ей в голову завтра или через неделю, когда она осознает всё полностью. Кофе в картонном стаканчике уже давно остыл. Хотелось курить, но ещё больше не хотелось вставать из-за стола. Бросить Олю было просто. Ведь у него не было с ней общих воспоминаний. Он не помнил ни дня знакомства, ни их первого поцелуя, не знал какова она в постели. Но её последние обиженные слова про монастырь осели душе тяжелым осадком.

Из задумчивости Алексея вырвало жужжание. Что-то нервно вибрировало в кармане штанов. Алексей вытащил телефон и только сейчас понял, что забыл включить звук. На экране выше ползунка с надписью «ответить» высветилось большими буквами слово «Папа».

Он провел по ползунку пальцем и ответил.

–Да привет па! Как ты? Что случилось?

Отец пару секунд молчал, слышно было как он глубоко вздохнул. Затем, собравшись, он произнес слова, которые Алексей уже слышал раньше (но Каляев должен был услышать впервые). Для Алексея менее страшными они от этого не стали.

–Сынок приезжай. Я в больнице. Мама умерла.

Часть II

I

После смерти матери и того разговора в кафе около трёх недель. Алексей всё так же сидел дома. Днём, если не было жены, копался в интернете и наполнял свой ежедневник новыми и новыми фактами и датами. Он и хотел бы прекратить этим заниматься, но это хотя бы позволяло отвлечься. Главный вывод для себя он уже сделал. Всё, что было в истории до его рождения повторялось до мельчайших подробностей. А то, что происходило после, отличалось от «его» мира, при том, чем дальше была дата от его рождения, тем выше вероятность того, что событие бывшее в мире Алексея, в этом «измерении» не происходило, или происходило, но заканчивалось с иным результатом.

«Получается, как по той теории о сознании, о которой рассказывали на курсе психиатрии, весь мир во мне? Или как это ещё объяснить?» – часто задумывался он. Потом откладывал ежедневник, шел на кухню и заваривал крепкий кофе. Много курил, стоя на балконе, и часто вспоминал маму.

К началу четвёртой недели снова начались проблемы со сном. Он засыпал только под утро, уже в состоянии полного морального истощения. Пытаясь понять самого себя, он пришел к выводу, что просто боится спать. Потому что сон – это, почти всегда, синоним слова «профессор». Он опять будет допрашивать его на экзамене, это уже известно. И опять всё закончится тем, что экзамен завален. Только вот сам Портнов во сне с каждым разом становится все меньше похож на человека, становился всё более зловещим, и встреча с ним становилась с каждым сном всё более тягостной для Алексея. Хотя скорее тут бы подошло слово «пугающей».

Вечером он шёл забирать из садика сына. И никак не мог отделаться от мысли что сын это не его. Это ребенок того, другого Алексея Каляева. Потом они ужинали. Он ел без аппетита, скорее чтобы не вызывать беспокойство Марины. Потом они шли спать и на завтра всё повторялось снова и снова.

Два дня назад Марина после того, как они легли, стала прижиматься к нему. Они долго целовались, но дальше дело не пошло. С неприятным чувством удивления, он обнаружил, что его больше совершенно не тянет к ней как к женщине. Он просто не хочет больше свою жену. Для себя-то она, наверное, решила, что всему виной шок от потери матери, и с тех пор больше попыток не делала. А на душе Алексея стало ещё более скверно.

С работы больше не звонили. Официально он числился на продолжительном больничном. Но для себя Алексей понимал, что наверняка скоро найдется особенно ретивый желающий занять место заведующего отделением. И тогда будет найден изящный и на сто процентов законный способ уволить его по состоянию здоровья.

Алексей вернулся с балкона в квартиру. Вечернее солнце бросало желтые лучи, которые оставляли длинные тени на полу кухни. Посмотрев на настенные часы, Алексей прошел в их с Мариной комнату. Вытащив из шкафа одежду, он уселся на кровать. Было лень одеваться, лень идти за сыном в садик. Лень вообще шевелиться. Он вспомнил как на девять дней после смерти матери собрались все родственники. Вспомнил как выглядел отец. Со дня смерти мамы он сильно изменился. Он будто бы «выдохся», как Алексей назвал это про себя. Плечи его ссутулились, да и весь он стал будто бы меньше, будто старался казаться незаметнее, но самое неприятное было для Алексея то, что взгляд отца стал остекленевшим. В нём читалась мысль: «мне уже всё-равно что будет дальше, не трогайте только меня, пожалуйста».

«Книжка Каляева» как он стал называть ежедневник, наполнялась с каждым днем больше и больше. И так же с каждым днём сильнее и сильнее было у Алексея ощущение будто он украл чужую жизнь. Буквально как шалопаи-подростки угоняют в деревне машину у пенсионера, чтобы покататься на ней, посбивать заборы, потом разбивают и сжигают её. Вот так же и он чувствовал себя: будто живёт он в семье другого человека, спит в кровати с его женой, воспитывает его сына. А тут недавно похоронил его мать. Будто он, как те школьники машину, рушит устоявшуюся жизнь другой версии себя.

Сегодня вечером ему предстоял ещё один разговор. Как и обещал отцу, Алексей обратился к психотерапевту за помощью. Конечно, он не собирался ему рассказывать всего, тем более показывать тетрадь. Он ясно понимал, что тогда ему скорее всего не избежать диагноза «расстройство личности». Но тем не менее, раз обещал, то он поговорит. Возможно, психотерапевт хотя бы поможет избавиться от «ночного монстра» Портнова. За эти дни через бывших однокурсников (ну или «его» бывших однокурсников) Алексей аккуратно вскользь выяснил, что профессор онкологии Портнов скончался за пару недель до того дня, когда с ним самим произошло несчастье. Что было иронично и страшно одновременно, умер Портнов после полугода тяжелой мучительной болезни. Рак поджелудочной железы, который довольно рано диагностировали, несмотря на несколько ремиссий в конце концов дал метастазы по всему организму.

В пять часов пришла с дежурства Марина. Последнее время их отношения стали охладевать. Она ничего ему не говорила, а он ни о чём не спрашивал. Но очевидно было, она сама, может даже не отдавая себе отчета, чувствует что муж стал не таким, как был до аварии. А изменить Алексей ничего не смог бы при всём желании, да и Марина была для него не совсем той жениной, с которой он провёл много счастливых лет жизни.

Алексей собрался, и уходя сказал, что будет довольно поздно. Марина безразлично спросила из кухни:

–Куда собираешься?

–Я же говорил, мне нужно переговорить с одним человеком. Никак не могу в себя прийти после этой чертовой аварии.

–Выражайся яснее. Что за человек? Ты идёшь к психиатру?

–Как ты это поняла?

–Лёш, – Марина вышла с кухни и встала в коридоре, – ты стал другим, совсем не таким как был. Ты всё сидишь днями, что-то там пишешь в свой толстый ежедневник, потом куда-то его прячешь от меня. Ты стал не таким веселым, ты вообще не смеешься после того, как тебя выписали! А ещё, – её глаза наполнились слезами, – ты больше меня не хочешь! У нас не было ни разу, Леш, что тобой происходит? Мне страшно, очень-очень страшно за тебя! – тут она уже разрыдалась в полную силу.