Патрология. Период Древней Церкви. С хрестоматией

13.5.2. Тема смерти падшего человека

Заслуживает внимания и антропология свт. Мелитона, а также его учение о грехе. Адам передает в наследство своим детям поврежденную грехом человеческую природу. Сильным поэтическим языком изображает святитель духовную и телесную смерть, поглощающие согрешившего человека. Образы тюрьмы, рабства, тирании, неустроенности, тени смертной и прочих подобных фантомов, пленяющих человека, противопоставляются святителем той свободе, которую приносит Христос.

«Человек <…> выброшен в этот мир, как в тюрьму для осужденных» (п. 48. Хрестоматия, с. 418);

«Осталось от него наследство детям его. Ибо он оставил в наследство детям не чистоту, но блуд, не нетление, но тление, не честь, но бесчестие, не свободу, но рабство, не царство, но тиранию, не жизнь, но смерть, не спасение, но гибель. Ужасной же и страшной стала гибель людей на земле. Ибо вот что тогда случилось с ними: они были похищаемы тиранствующим грехом» (п. 49–50. Хрестоматия, с. 418–419);

«Грех <…> готовил ей [смерти] в пищу тела мертвецов» (п. 54. Хрестоматия, с. 420);

«Человек был разделяем смертью. Ибо новое несчастье и пленение объяло его. Он был влеком, как пленник, тенью смертной, и образ Отца лежал заброшенный. Именно по этой причине совершилось в теле Господа таинство Пасхи» (п. 56. Хрестоматия, с. 420).

Находим мы у святого Мелитона и отголоски того антиномического богословия, которое столь характерно для свщмч. Игнатия Антиохийского (см. п. 8.4.1 настоящего учебника), – тему жизни и смерти в ее парадоксальном измерении, где человек убивает Бога, но сам оказывается мертвецом в безжизненном «пространстве» своего богоотвержения. Таковым, предназначенным к смерти, оказывается израильский народ, отвергший своего Бога.

«Повесивший землю – повешен. Распростерший небеса – распростерт. Утвердивший все – утвержден на древе. Владыка – оскорблен. Бог – убит» (п. 96. Хрестоматия, с. 429);

«Ты же не оказался Израилем, потому что не увидел Бога» (п. 82. Хрестоматия, с. 426);

«Бесценны Его дары тебе. Ты же, не оценив их, воздал Ему неблагодарностью, воздал Ему зло за добро, и скорбь за благодать, и смерть за жизнь, за что и должно было тебе умереть» (п. 90. Хрестоматия, с. 428);

«Ты убил Господа – и погребен в земле. И ты лежишь мертв – а Он воскрес из мертвых» (п. 99–100. Хрестоматия, с. 430).

В целом, повторим, христология и сотериология свт. Мелитона предваряют концепции другого, еще более известного святого III века, свщмч. Иринея Лионского. Решая несколько различные исторические задачи, стоявшие перед Церковью в то время (периферийные по отношению к центральной апологетико-миссионерской задаче, но оттого не менее важные), оба святых послужат делу развития христологического догмата. И антииудейская направленность гомилии «О Пасхе», и антигностическая направленность «Пяти книг против ересей» святого Иринея Лионского поспособствуют также выработке единого сотериологического богословия, которое впоследствии будет использовано и продолжено другими святыми (свв. Афанасий Великий и Кирилл Александрийский) для решения совершенно иных историческо-богословских задач (см. том II нашей «Патрологии»), – триадологических и христологических.

Тема 14

Священномученик Ириней Лионский

14.1. Сведения о жизни

Святой Ириней Лионский, принадлежа к эпохе апологетов и даже завершая саму эту эпоху, в своем творчестве уже значительно выходит за ее пределы. Слово его было нацелено не на диалог с внешним миром, но – на борьбу с внутренним врагом: не привлечение язычников в Церковь, но отсечение от нее еретиков – та задача, которая на протяжении всей эпохи апологетов находится как бы в тени миссии, но оттого не становится менее важной. Исполняя ее, святой Ириней становится крупнейшим богословом периода апологетов, занимает место, подобное тому, какое занимает среди мужей апостольских свщмч. Игнатий Антиохийский или впоследствии, среди богословов и учителей III века, будет иметь Ориген.

Родился святой в Малой Азии, вероятно, в Смирне, с которой было связано время его возмужания как христианина и богослова; в греческой христианской семье. Год его рождения точно не известен, приблизительно между 130 и 140 годами или несколько ранее. Огромное значение для формирования духовного облика и взглядов святого имел свщмч. Поликарп Смирнский, которого он долгое время знал лично (был его учеником, а потом и сотрудником), знаменитый муж апостольский и ученик апостола Иоанна Богослова; не меньшее влияние оказали на него и пресвитеры Смирнской Церкви, среди которых было много замечательных людей. Очевидно и значительное (если не сказать, огромное) влияние на формирование взглядов св. Иринея выдающегося богослова старшего поколения его времени – свт. Мелитона Сардийского. Итак, св. Ириней получил прекрасное духовное и богословское воспитание, сделавшее из него подлинного богослова. Следующими словами, полными любви, вспоминает святой Ириней о своем главном учителе и о времени своей молодости:

«Я мог бы описать даже место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп, могу изобразить его походку, образ его жизни и внешний вид, его беседы к народу, как он рассказывал о своем общении с Иоанном и прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, Его чудесах и учении. Так как он слышал все от самовидцев жизни Слова, то он рассказывал согласно с Писанием. По Божией милости ко мне, я и тогда еще внимательно слушал Поликарпа и записывал слова его не на бумаге, но в моем сердце, – и по милости Божией всегда сохраняю их в свежей памяти» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. V.20.4–8).

В то время Малоазийские Церкви поддерживали тесные связи с дочерней Галльской Церковью, имевшей епископскую кафедру в Лионе. Первый Лионский епископ священноисповедник Пофин (как и св. Ириней, ученик святого Поликарпа Смирнского) прибыл из Малой Азии в Галлию около 160 года. Туда же, по стопам многих малоазийских христиан и с благословения своего учителя Поликарпа, будучи уже в сане пресвитера, прибывает и святой Ириней. Он становится близким сотрудником святого Пофина, а затем и его преемником (св. Пофин в возрасте 90 лет умирает в темнице при одном из гонений императора Марка Аврелия). Точное время прибытия святого Иринея в Лион неизвестно; известна лишь дата его поставления на Лионскую кафедру – 178 год, следующий после смерти св. Пофина.

Как до, так и после своего поставления во епископы святой совершает поездки в Рим или иным образом сносится с Римской Церковью (есть свидетельства даже самой первой такой поездки св. Иринея вместе со св. Поликарпом Смирнским около 154 года), что свидетельствует об органических связях этих кафедр, Лионской и Римской. Вообще, став Лионским епископом, святой Ириней оказывается как бы на стыке двух культур, двух традиций: малоазийской (восточной) и римской (западной). Этот симбиоз проявится как в его богословии (впитавшем элементы обеих традиций), так и в той роли миротворца между Римской и Малоазийскими Церквами, которую ему предстоит сыграть впоследствии.

Обстоятельства миротворчества св. Иринея, оправдавшего им свое имя («Ириней» переводится с греческого как «мирный»), таковы. Около 190 года между Римским епископом св. Виктором и Малоазийскими Церквами разгорелся спор; причиною его были две календарные практики празднования Пасхи, восходящие к двум традициям, причем обе они почитались апостольскими (синоптиков, с одной стороны, и ап. Иоанна Богослова, с другой). В христианском мире позиция Малоазийских Церквей оказалась в меньшинстве, и вопрос стоял уже о прекращении общения между Церквами из-за неуступчивости Римского епископа: наличие подобных разногласий казалось ему недопустимой несообразностью. Святой Ириней не только угасил спор, показав и доказав святому Виктору, что подобное «разногласие… [лишь] утверждает единство веры» (Евсевий Кесарийский. Церковная история. V.24.16–17), но и обозначил точки соприкосновения, возможность примирения обеих позиций.

Важной задачей святого Иринея Лионского на протяжении его епископского служения станет борьба с гностицизмом. Помимо своего грандиозного труда, посвященного этой борьбе – «Пяти книг против ересей», – святой обличает последователей гностицизма в письмах, употребляет против них власть епископа, простирая свой авторитет в этом вопросе и за пределы собственной кафедры.

После многопопечительного, более чем двадцатилетнего управления Галльской Церковью святой Ириней претерпел мученическую кончину в 202 году при гонении императора Септимия Севера; подробности ее неизвестны.

14.2. Творения

Многие из сочинений, написанных святым Иринеем, не сохранились – от них остались лишь упоминания или незначительные фрагменты. Тем не менее, главное его произведение, дошедшее до наших дней, имеет значение несоизмеримо большее, чем все утраченное исторической памятью. Это – грандиозный труд, известный, как правило, под названием «Пять книг против ересей» (или просто «Против ересей»); впрочем, в оригинале его название звучит иначе: «Обличение лжеименного знания (гнозиса)». Оба имени вошли в историю.

Этот труд невиданно объемен (около 500 страниц стандартного книжного печатного формата); предшествующая эпоха церковной письменности не знала ничего подобного. Посвященный обличению ереси гностицизма, труд святого Иринея представляет многочисленные сведения о формах и вариациях этого лжеучения; в контексте обличения гностицизма святой поднимает многие глубокие вопросы богословия, по праву становясь самым значительным богословом эпохи апологетов. Примечательно, что практически все богословские достижения святого Иринея стали плодом совершенно конкретных, «узких» задач – противопоставления православной мысли тем или иным положениям гностической доктрины (взятой в целом или в ее вариациях и деталях).

До наших дней дошло и другое, значительно менее объемное произведение святого – «Доказательство апостольской проповеди». Наследие святого Иринея ценно не только своим богословием. Вместе с трудами св. Ипполита Римского, принадлежащего к следующему поколению святых отцов Церкви, труды св. Иринея Лионского служат для нас главными источниками многочисленных исторических сведений о жизни древней Церкви.

14.2.1. Гностицизм и борьба с ним святого Иринея

Полезно будет сказать несколько слов о гностицизме, дать его краткую и самую общую характеристику, чтобы понимать, с чем приходилось бороться святому Иринею.

Гностицизм – ересь, а точнее, группа ересей, корень которой состоит в попытке проникнуть во внутреннюю жизнь Бога, в попытке внесения в эту таинственную и беспредельную жизнь ограниченности, диалектического изменения и несовершенства. Божественная полнота (букв. – «плирома») мыслится гностицизмом как набор эонов (веков), переходящих друг в друга или происходящих друг от друга; важнейшими из эонов, как правило, выступают Отец, Сын и Святой Дух. Грех, зло и несовершенство появляются вследствие диалектики внутренней жизни плиромы (то есть Бога). Вместе со злом и несовершенством появляется, согласно гностикам, и материя; естественно, она противопоставляется духу и почитается ими за недостойное.

Отсюда вытекает следующая важная черта гностицизма, именуемая обычно докетизмом (от греч. слова «докео» – «казаться»); суть ее в утверждении кажимости, иллюзорности тела Христова (в более жестком варианте гностицизма) или, по крайней мере (в более мягком варианте), – Его страданий. «Невидимый Христос стоял рядом и смеялся, когда Симона Киринейского распинали на Кресте», – таково миросозерцание гностиков, разрушающее само основание христианства – крестный подвиг Христов.

Тогда как Бога гностики наделяли чертами тварными, ограниченными, – человеческие жизнь и бытие, его отношения с Богом, совершенно напротив, наделялись чертами онтологической непоколебимости и неизменности. Это проявлялось прежде всего в делении всех людей на три категории – духовных (пневматиков), душевных (психиков) и телесных (соматиков), между которыми стояла известная пропасть. К каждой из этих категорий от Бога адресовался свой уровень откровения; высшее, тайное (эзотерическое) откровение, откровенное знание – собственно «гнозис» – было открыто немногим, тогда как Священное Писание (а значит, и само дело Христово) представляло собой в глазах гностиков низшую степень открытого Богом человеку.

Как видим, налицо некоторое родство гностицизма с античными языческими философскими системами, например платонизмом (при всем значительном отличии первого и второго) – в отсутствии четкой и непроходимой грани между Богом и тварью, а, следовательно, и в ограничении Самого Бога, в отношении к материи и в некоторых других чертах. Гностицизм выступает на историческую сцену как первая и мощная ересь, ересь специфически западного типа. Он не будет иметь себе «конкурентов» по силе и влиятельности вплоть до конца эпохи апологетов (эвионитство, как восточный антипод гностицизма, не имело такой силы и распространения). Тогда, прежде всего трудами святого Иринея Лионского, сила его окажется подрубленной под корень, а его место постепенно займут ереси новые и не менее жестокие.

Раскалывая Бога, гностицизм вольно или невольно раскалывал и человека, Церковь, церковное достояние – Предание. Поэтому сверхзадачей святого Иринея Лионского в борьбе с гностицизмом становится идея цельности, истинной полноты и внутреннего единства. В применении ее к Святой Троице, Христу, Церкви и ее достоянию, а также к человеку, и разворачиваются темы богословия святого.

14.3. Важнейшие особенности богословия

Вклад в богословие Церкви святого Иринея значителен и многообразен, однако важнейшее в нем обнимается двумя областями догматического знания: сотериологией и учением о Предании Церкви. Особенно важна сотериология св. Иринея, ставшая важнейшим звеном во всем богословии Церкви, в его историческом развитии, и имевшая громадные и далеко идущие последствия, простирающиеся вплоть до нашего времени.

Примечательно также предвосхищение, предчувствие святым Иринеем специфической проблематики III века – проблемы связи жизни, спасения, истории человека и творения с таинственной жизнью Святой Троицы; в недрах этой проблематики впоследствии и будет вызревать и рождаться троическое богословие Церкви.

14.3.1. Сотериология

Именно малоазийская богословская школа дает в эти времена наиболее значимый вклад в сотериологию. Идущая от апостола Иоанна Богослова линия духовного преемства в эпоху апологетов дает таких ярких мыслителей, как святые Мелитон Сардийский и Ириней Лионский; вклад их в сотериологию, а в ее рамках и в христологию, очевиден.

Тема спасения вытекает у святого Иринея из полемики с докетизмом (то есть с учением о призрачности тела Христова или, по крайней мере, Его страданий; учением, которое в той или иной форме неизменно бытовало в рамках гностических доктрин). Поэтому центральным и, так сказать, отправным моментом в его сотериологии становится утверждение истинности человечества Христова, обладающего не только духовно-душевной, но и подлинной телесной природой, способной страдать и умереть. Именно отсюда рождается гениальная святоотеческая формула «Бог стал человеком, чтобы человек стал богом», на тысячелетия ставшая квинтэссенцией всей сотериологии, предчувствованная и фактически сформулированная (пусть и в более пространном виде) святым Иринеем Лионским:

«Слово Божие сделалось человеком и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы [человек], соединившись с Сыном Божиим и получив усыновление, сделался сыном Божиим» (Против ересей. 3:19:1. Хрестоматия, с. 439);

Ср.: «Божие Слово вочеловечилось, чтобы мы обожились» (свт. Афанасий Великий. Слово о воплощении Бога Слова. Гл. 54).

Эта формула, решающая у святого Иринея Лионского задачу опровержения гностицизма, будет использована позднейшими святыми для разрешения и объяснения уже иных, новых, более сложных вопросов, которые встанут перед Церковью в последующие эпохи (см. темы «Свт. Афанасий Великий», «Свт. Кирилл Александрийский» во II томе настоящей «Патрологии»).

Не только в своей знаменитой формуле, но и в других текстах в ясных традициях малоазийского богословия, вслед за свт. Мелитоном Сардийским, святой Ириней утверждает мысль о двух природах во Христе.

«Как Он был человек, чтобы подвергнуться испытанию, так был и Слово, чтобы быть прославлену <…> Итак сей Сын Божий, Господь наш, сущее Слово Отца, [есть] и Сын Человеческий, потому что имел по человечеству рождение от Марии, Которая происходила родом от человеков и Сама была человек, и сделался сыном человеческим» (Против ересей. 3:19:3. Хрестоматия, с. 440);

См. также: Против ересей. 3:22. Хрестоматия, с. 440–442;

«Помни, возлюбленный, что ты искуплен плотью Господа нашего и восстановлен кровью Его <…> исповедуя Его Богом и твердо принимая Его человечество» (Против ересей. 5:14:4. Хрестоматия, с. 478).

Распадающийся, «развязанный» грехопадением человека космос, внешний и внутренний, вновь собирается, по терминологии святого Иринея – рекапитулируется (буквально – «перевозглавляется») в восстановленном человеке – во Христе, втором и новом Адаме. Прежде всего это восстановление происходит в Самом Христе, в Его человеческой природе, переходя оттуда уже на все творение. Подвигу второго Адама предшествует вера и послушание второй Евы.

«[Плоть человека] Он восстановил (рекапитулировал) в Себе Самом, спасая Свое создание <…> Он в Себе самом восстановил (рекапитулировал) все народы от Адама распространившиеся и все языки и [весь] род людей вместе с самим Адамом. Посему-то и Адам назван у Павла “образом будущего” (Рим 5:14), потому что Создатель всего Слово предобразовал в отношении к Себе Самому будущее устроение рода человеческого <…> предопределил, чтобы первый человек душевный был спасен духовным [человеком] <…> Таким [же] образом и узел непослушания Евы получил разрешение чрез послушание Марии. Ибо что связала дева Ева чрез неверность, то Дева Мария разрешила чрез веру» (Против ересей. 3:22:2–4. Хрестоматия, с. 441–442);

«Пролитую от начала кровь всех праведных и пророков <…> Господь не восстановил бы <…> в Себе Самом, если бы и Сам не сделался плотью и кровью сообразно с первоначальным созданием, спасая в Себе Самом в конце то, что вначале погибло в Адаме» (Против ересей. 5:14:1. Хрестоматия, с. 477).