В понедельник дела не делаются

Это, конечно, крайность, но жизнь штука многогранная. Нет гарантий, что менты докладывают объективно.

Если оставлять протокол допроса Фадеева, у любого проверяющего первый вопрос встанет: почему следователь, допросив подозреваемого в особо тяжком преступлении, в убийстве, не закрыл его, а умотал из милиции, самоустранившись от выполнения своих прямых обязанностей.

Кругом торчали длинные ослиные уши.

– Нет, Вадим Львович, – ответил наконец Коваленко, – на такую авантюру я не пойду. Ищите беглеца. В восемь вечера я пойду проверять ИВС, если Фадеева там не будет, я напишу прямо в КУП[40 - КУП (КУСП) – книга учета сообщений о преступлениях.] о том, что задержанный отсутствует.

– Понятно, – скупо кивнул Птицын. – Разрешите идти?

– Да, пожалуйста. Материал служебной проверки пусть мне в копиях принесут. С заключением вместе.

Птицын ушёл, в допустимых пределах демонстрируя обиду.

«Пускай надувается. Для всех хорошим при нашей работе не будешь», – Виктор Петрович давно взял это банальное правило на вооружение.

Ещё бы прокурор города его усвоил!

Коваленко уже решил, что пока не будет разматывать историю с побегом. В планируемых им мероприятиях, задуманных для восстановления социальной справедливости, понадобятся соратники. Птицын, бывший начальник РУБОПа, информированный профессионал и комбинатор – представлялся ему возможным партнёром. Тоже, наверное, переживает из-за того, что незаслуженно прозябает на вторых ролях. На него, конечно, побег фадеевский – не крючок; так – заноза, мостик к налаживанию добрососедских отношений.

А вот Маштакова можно подтянуть конкретно. Ходов у него по доске немного осталось. Он будет исполнителем, человеком с «земли».

8

В семнадцать часов Птицын собрал в актовом зале, который раньше назывался «ленинской комнатой», личный состав уголовного розыска. Сыщики сходились недовольные. Пятница, «крайний день», у каждого личные планы имелись. Рассаживались группками вдали от президиума на последних рядах, чем умножили раздражение начальника. – А ну, вперёд перешли! – прикрикнул он. – Как школьники прячетесь. Досталось всем. Птицын напомнил, что операцию «Вихрь-Антитеррор», введённую после недавних взрывов жилых домов в Москве на Каширском шоссе, никто не отменял, что завтра – рабочий день до обеда. Одного за другим поднимал старших оперов, ставил задачи, в большинстве своём нереальные. – Маштаков, – вопросил и.о. начальника КМ, – чего ты собираешься реально предпринять по грабежам в районе «Восточной» столовой? Миха встал, опираясь на спинку впереди стоявшего креслица. – Ну это, планируем оперативные мероприятия. С живцом хотим походить. После побега Фадеева и последовавшего за этим жёсткого нагоняя Маштаков был как глушеный, туго соображал. – На когда планируете? – начальник требовал конкретики. Её у Михи не было. Он вяло пожал плечами. – В течение недели. Птицын, и без того смурной, заиграл желваками.

– Не стыдно тебе, Маштаков? Ну так вот. Слушай сюда. Сегодня ночью пойдёте рейдовать. Сколько вас в группе?

– Двое. Я и Рязанцев. Титов – в отпуске.

– Калёнов! – нацелился Птицын на старшего «Южной левой». – Зональники у нас вообще работают по грабежам? Или всё перевалили на группу по тяжким?

Рома Калёнов – молодой, спортивного вида светлый парень, модно подстриженный, промолчал.

– Сколько человек с зоны будут участвовать в рейде, Роман?

– Двое, товарищ подполковник. Малов у вас отпросился, у него брат сегодня женится.

– Уже четверо, – загнул соответствующее количество пальцев Птицын. – Я договорился с начальником МОБ[41 - МОБ – милиция общественной безопасности.]. Будут участковые и автобус. Задачи стандартные, но всё равно напомню, а то что-то вы в последнее время вообще нюх потеряли. В первую очередь нас интересуют молодёжные компании, собирающиеся в том районе в детских садиках, в подъездах, у подъездов на лавочках. Устанавливать, переписывать на месте, наиболее интересных тащить в УВД, провести здесь разведбеседы. Кто ещё интересней – оформлять по «мелкому» для отработки по спецприёмнику. Начало – в двадцать три, отставить – в двадцать два. Работаете до… как управитесь, в общем. Утром выходите попозже, к десяти. Старший мероприятия – Маштаков. Завтра доложить мне лично. Схалтурите, ещё раз поедете. Поняли?

– Так точно.

Миха пошёл к себе в кабинет. Через минуту туда залетел Калёнов, весь на шарнирах.

– Ну обломал, Львович! Собирались с мужиками в «Темп». В волейбольчик постучать, потом пивка попить.

Маштаков кивнул сочувственно, хорошее дело. Сам он твёрдо намеревался вернуться домой пораньше. Обещал почитать Маришке про доктора Айболита.

Договорились встретиться в десять вечера в УВД у дежурки.

С участковым увязывать взялся Миха, как назначенный старшим.

– Оружие будете получать? – зашмыгнул носом Калёнов.

– Рязанцев вооружится, я газулькой обойдусь, – Миха предпочёл лишний раз не напоминать про свою ущербность в этом плане.

Зональник убежал. Маштаков уставился в грязное окно, равнодушно отметив, что вот и второе лето прошло, а они так и не удосужились помыть стёкла. Накрапывал дождь, шелестела бурая, гофрированная листва тополя, доросшего до их этажа.

У Михи в голове не укладывалось, зачем мрошникам понадобилось выводить Фадеева в коридор и оставлять там без присмотра. Сидели бы каждый со своим жуликом по разным кабинетам, ждали бы спокойно, когда этап уйдёт.

«Меня бы позвали… Так нет, Ковальчук сказал, что они сами справятся».

Маштаков стащил слюду с пачки «Балканской звезды», разорвал упаковку, выбил сигарету.

«Ковальчук, сука, не признаёт, что отпустил меня. Написал в рапорте, что не было такого разговора. Что я ушёл, не попрощавшись, позабыв немой футляр[42 - Строчка из песни «Музыкант» К. Никольского.]… Не забудут они мне никак Пшеничного. Как будто я заставлял его чужие деньги брать!»

Миха сильно затягивался, морщился. Сигарета попалась горькая.

С другой стороны Львович правильно наехал, что какого хрена он послушался Ковальчука. Кто такой Ковальчук? За начальника отделения в МРО сейчас Петрушин, с ним надо было решать. А потом, своей головы, что ли, нет за плечами? Первый раз замужем? Правильно ввалил трендюлей Львович. Если бы ещё на этом всё закончилось… Прокуратура в стороне не останется, не преминет по кумполу долбануть. Как наверху ещё посмотрят?

С учётом его, Михиного, рабоче-крестьянского происхождения.

Бли-ин… А сколько сил и средств придётся затратить на то, чтобы задержать Фадеева. Вот она – артель «напрасный труд».

Был реально в руках преступник, не какой-нибудь карманник, не грабитель даже. Убийца! Душегуб! И теперь с полным раскладом всего, что у следствия на руках имеется, наслушавшись страстей про перспективу двадцатилетнего срока – на свободе… Да он Вику, главную свидетельницу, вперёд милиции разыщет и грохнет! Доигрались по полной программе. Икнулась привычка к халявному подходу.

Как сказал Ковальчук? «Сегодня – наш день!» Вот уж действительно как в воду дунул…

Дома Маштаков маленько отвлёкся. Вынес мусор, наточил на бруске ножи. Давно он прочитал где-то, что какой в доме нож, такой и хозяин. Наблюдая, как жена выразительно и безуспешно пытается закрутить на кухне кран, Миха зарёкся, что завтра после обеда он его «уделает». Оставалось только вспомнить, куда он засунул разводной ключ.

Татьяна известие о том, что он уйдёт в ночь рейдовать, восприняла индифферентно. Это не означало, что она поверила.

Когда они на кухне пили чай, Маштакову накатило вдруг рассказать про свои беды, про убийцу, сделавшего ноги из отдела. Про то, что к старым проблемам у него, по ходу дела, добавились новые, ещё мохначе. Потом решил, что Тане всё равно неинтересно будет, подумает ещё, что он на жалость давит, подлизывается.

Жена, сложив в мойку грязную посуду, включила телевизор.

По первой программе шло «Поле чудес». На шею похожего на бодрого моржа Якубовича разбитная тётя вешала ожерелье из бубликов. А в руки вложила поднос, на котором стоял нарядный заварной чайник.

– Экспонаты для музея «Поля чудес»! – возопил лицедей Якубович.

«Меня бы назначил кто смотрителем этого музея», – ухмыльнулся Миха, проходя с сигареткой на балкон.

В рейд по тылам противника двинули почти вовремя. Маштаков искренне подивился пунктуальности всех участвующих.

Андрейка Рязанцев уселся впереди, рядом с водителем «Пази-ка». Автобус был с механического завода.

– Помогают шефы, Юрий Анатольич? – спросил Миха у участкового Муравьева.

Майор отреагировал живо, подпрыгнул аж на сиденьи.