День ликвидатора

Приблизительно через месяц ко мне в кабинет ОПК зашел человек, который представился заместителем Генпрокурора СССР. Он кричал на меня, как на мальчишку. И все спрашивал, как я посмел вынести решение о бесплатном питании, идущее вопреки постановлению ЦК КПСС и Совмина СССР. Согласно их бумагам, там все было чисто. За это он отдает меня под суд. Я сказал ему что под суд тогда нужно отдавать всех членов ОПК (32 человека), поскольку постановление наше было единогласным. Показал ему акты замеров. Он вызвал А. Косенка и приказал ему срочно отменить приказ без согласия на то ОПК. Пообещав и его отдать под суд, громыхнув дверью, ушел. Конечно, наше состояние, которое было после этого разговора, может понять лишь тот человек, который пережил подобное.

Но, видимо, Господь был на нашей стороне, и все для работников станции Вильча и нас обошлось благополучно. Со временем жители станции Вильча были тоже эвакуированы.

Следует отметить, что ко мне практически каждый день обращались люди по различным вопросам. Бывали дни, когда на официальный прием приходило до двухсот человек. В основном это были вопросы получения жилья, множество вопросов, связанных с детьми, вопросы соцкультбыта и др. После таких приемов не хотелось даже жить. На людей свалилось столько горя и бед!

24 октября 1986 г. на заседании Припятского горкома партии, уже в вахтовом поселке Зеленый Мыс, мне объявили выговор с занесением в учетную карточку. «За низкую требовательность к хозяйственным руководителям, занятым на строительстве вахтового поселка Зеленый Мыс, допущенные нарушения при распределении и заселении жилья в г. Киеве и г. Чернигове, при этом так же низкую требовательность к хозяйственным руководителям, слабую антиалкогольную пропаганду, а также личную недисциплинированность».

При выделении жилья действительно были нарушения (в списки на получение жилья были включены несколько лиц, не имеющих никакого отношения к организациям УС ЧАЭС). За это некоторые хозруководители понесли серьезные наказания. Фамилии их не называю (они уже ныне покойные), но письмо с информацией об этом храню до сих пор.      

Так вот, если моя душа с пунктом о выделении и заселении жилья еще как-то согласна (хотя вопросами выделения и заселения жилья занималась компетентная комиссия), то все остальное она полностью отвергает.      

Итак, отработав 1986 год без единого выходного, я дважды отдавался под суд, получил три выговора по партийной линии (из них два без занесения и один с занесением в учетную карточку). Перенес обыск в доме моих родителей и моей бабушки, проведенный по указанию горкома партии работниками милиции при участии пожарных (сказали, что вроде бы я вывез из своей припятской квартиры мебель, хотя она до сих пор находиться там). К тому же получил Почетную грамоту ВЦСПС СССР, грамоту от Правительственной комиссии за подписью Б.Е. Щербины, грамоту от руководства среднего машиностроения СССР, благодарственное письмо Укрсовпрофа, медаль «Профсоюзное отличие», медали за участие в ликвидации последствий аварии. Получил справку о дозе облучения 53,6 Бэр. 6 декабря 1986 года, согласно заключению МСЧ № 126, выведен из 30-километровой зоны ЧАЭС.

После этого долго лечился, перенес четыре хирургические операции и в 1992 году получил вторую группу инвалида-чернобильца. Естественно, после лечения я еще работал на разных должностях до мая 2007 года, но это другая история. Во многих книгах о Чернобыле вы сможете прочитать несколько строк о моем скромном вкладе в ликвидацию последствий аварии. Самым дорогим подарком для меня, запомнившимся на всю жизнь, стал приезд на мой 50-летний юбилей представителей Укрсовпрофа, представителей атомных станций и электротехнической промышленности Украины во главе с председателем ЦК атомной энергетики А. Юркиным. Поздравления, тосты … Я стоял за столом и думал, что живу на этой земле не зря. Слезы радости катились из глаз по щекам.      

Написав свою исповедь, я не смог охватить даже 1/5 части производственной и социальной деятельности подразделений УС ЧАЭС, а ведь персонал этих подразделений готовил, в основном, всю почву для воинских подразделений средмаша, шахтеров и других организаций, участвующих в ликвидации.

Я не смог назвать фамилии очень многих ликвидаторов-героев. А многих из названных уже нет на этом свете. Простите меня.

Получилось в жизни так, что работники, принявшие первыми удар ядерной стихии на себя, как бы выпали из истории ликвидации аварии. А почему? Да потому, что они получили дозы облучения, болеют, огромная часть уже покоиться в ином мире, а постоять за живых некому. Все союзные законы о льготах для ликвидаторов готовили чиновники, приезжавшие на ЧАЭС в на 1 день, 15 дней, месяц. Зарплаты у них были приличные. Согласно этому Закону, зарплата им за посещение зоны на 1 день начислялась в 5-кратном размере, умножалась на дни месяца, а затем на 12 месяцев и, естественно, размер пенсии у таких ликвидаторов зашкаливает.

То же самое касается однодневных инвалидов-чернобыльцев. Они уже получают по 6, 8, а то и 10 минимальных пенсий. Смешно? Человек, побывавший в зоне 1 день и получивший инвалидность, приравнивается к инвалиду, отработавшему на ликвидации 1, 2, 3, 4, 5 и более лет. Мы, ликвидаторы, инвалиды-чернобыльцы, государству не нужны и являемся для него обузой.      

Настоящих ликвидаторов и инвалидов Чернобыля осталось уже не так и много, да и размер пенсии не отвечает их заслугам. Законы не выполняются, а лже-ликвидаторы и лже-инвалиды (а их, на мой взгляд, 1/3 от всех, а может и больше), уже практически получили все и молчат. Созданы различные Союзы Чернобыля, на бумаге делается, огромная работа, а для ликвидаторов, инвалидов на деле – пуст      

Скоро 30-я годовщина аварии на ЧАЭС. Хочу выразить искреннее соболезнование всем семьям чернобыльцев, потерявших своих родных и близких, а всем живым желаю здоровья, благополучия, успехов в их делах и свершениях, счастья и все-таки веры, что мы дождемся настоящей помощи от государства Украина. Простите меня …

С низким поклоном – Виталий Куринной».

В Чернобыле была еще одна столовая, открытая в здании детского сада "Сказка", так это название у столовой и осталось. Первый этаж занимала столовая, а вот на втором было непонятно что: общежитие или гостиница. В больших помещениях стояли солдатские кровати, уже застеленные бельем и покрывалами. Пришлось и мне там побывать, пока определялся с жильем. Спросил ребят: "Где можно лечь? "– "Ложись, где свободно», – получил ответ.

Примерно в конце лета у нас на участке появилась еще одна примечательная личность. Правда, пришел он к нам из "мест не столь отдаленных" – была там семейная история. Но вот его желание работать было искренне. Звали его Владимир Николаевич (это он себя так из "скромности" назвал). Ему тогда было всего 27 лет, но у него уже была семья, сын и куча приключений. Правда, первый брак оказался неудачным. Он мне рассказывал: "Представляешь, я там терпел все невзгоды, не сделал ни одной наколки, мечтал только об одном, вернусь в свой родной город Припять. Ведь я родился здесь, вырос, играл в ансамбле на гитаре, я знаю всех, меня знают все, вот что такое РОДИНА. Когда узнал об аварии, понял, что возвращаться мне некуда, но решил: я должен быть там". Владимир оказался душой компании, я и сейчас помню в его исполнении модную тогда песню Барыкина "Я буду долго гнать велосипед…". Работал он на всех объектах, учился быстро. Проработал на бетонных заводах по 1993 год, снова женился и ушел в свободное плавание в бизнес, в те тяжелые девяностые. Только недавно я его выловил в сети Интернет.

Позже, работая уже в ГСП «Чернобыльский спецкомбинат», я встретился с еще одним товарищем, причастным к первому этапу работ по ЛПА на ЧАЭС, Анатолием Панасовичем Дьячковым. Он приехал в город Припять в 1981 году и начал работать в Научно-исследовательском институте «Гидропроект». При этом институте был атомный сектор, который занимался строительством атомных станций, в группе рабочего проектирования (ГРП) и работал Анатолий. В 1984 году переехали в новое здание, недалеко от управления строительства, в инженерно-лабораторный корпус. Коллектив состоял из 120 человек.

26 апреля 1986 года, во время аварии, Анатолий был дома со своей семьей (ул. Леси Украинки, дом 1). Это прямо на въезде в город, возле «круга» – место, откуда отправлялись все автобусы на ЧАЭС. Жена, которая была «в интересном положении», утром ушла на работу в детский садик. Вскоре вернулась и сообщила об аварии на станции. Анатолий пошел на улицу, не было обычного городского ритма, хотя день был выходной. Позже встретил знакомого, который рассказал, что четвертый блок взорвался, вечером принесли йодистые препараты. Ночью не спалось, из окна было все видно, что происходило на ЧАЭС. Ночью, 27 апреля, здесь же, у города, на футбольном поле стали садиться вертолеты. Сильный шум, движение техники, до утра не уснул.

В обед сообщили об эвакуации. В 12 часов дня вышли на улицу, прямая видимость до блока – полтора-два километра, уехали только в 16 часов, с маленькой дочкой на руках. Вывезли в село Кухари Иванковского района, разместили в доме председателя сельского совета. Утром сказали, что есть указание всех задействовать в посевной. Ввиду того, что у них был маленький ребенок, а жена беременна, их отпустили. Добрались до железнодорожной станции Тетерев и уехали в Киев, там провели дозконтроль, одежда была грязной (тогда еще не проводили замены одежды). Документы и деньги были с собой. Поехали на Крещатик в магазин, переодели жену и ребенка, себе он купил только рубашку. 29 апреля поехали дальше, к его родителям в город Брянск. 5 мая жена пошла в поликлинику, срок беременности был семь месяцев. Заставили рожать, мальчик сопротивлялся, все это длилось целую неделю. После 10 мая забрал жену из больницы. Все свалилось одновременно, авария – не стало дома, жена в таком подавленном состоянии.

По радио узнал, что в Полесском собирают все организации Припяти. 19 мая Анатолий Панасович был уже на работе, в составе своей организации ГРП, в гостинице по ул. Полупанова в Чернобыле. Здесь был их первый офис. Приехал начальник Виноградов. Собралось вначале десять-пятнадцать человек. Начали работать над проектом. Первая планерка на ЧАЭС в бомбоубежище. Возле АБК 1 – грязь, суматоха, скопление техники: АРСы (бочки с водой и шлангами для полива), бронетранспортеры дозразведки, танки, тягачи, ИМРы…. Руководил Штейнберг – бывший главный инженер ЧАЭС, здесь же были члены правительственной комиссии. Первые проекты – разделение третьего и четвертого блоков. Вентиляция, теплоснабжение и другие важные коммуникации. Чертежей не хватало, забирали из своего здания, что-то привезли из Москвы. В такой экстремальной обстановке у Анатолия вдруг обострилась память: вспомнил номера чертежей, ГОСТы, даже то, что когда-то видел мельком. Блоки надо было разделить по сороковой оси.

Жили и работали в той же гостинице. Первый этаж – рабочий, второй – спальный. Правительственная комиссия выдает распоряжение, тут же чертежи, расчеты – и в работу. Спать приходилось очень мало, никто со временем не считался. Сотрудничали со всеми строительными организациями: УС ЧАЭС, ЮТЭМ, САЭМ…. Работали по вахте 20 дней.

На следующей вахте, в июне, на станции был уже относительный порядок, каждый знал, что делать. Прислали нового директора ЧАЭС –

Э. Поздышева.

Помогали в строительстве «саркофага», строила его военная организация УС 605. Занимались бурением вокруг станции – ставили иглофильтры, проводили геологические изыскания. Проектировали могильники для захоронений радиоактивного мусора, вывозимого со станции. Спроектировали и построили четыре пункта санитарной обработки (ПуСО): «Лелев», «Черевач», «Рудня-Вересня», «Парышев». Разрабатывали технологии оборотного водоснабжения, утилизации грязной воды.

После 1991 года институт разделился на гидро- и атомпроекты. В 1996 году дезактивировали здание инженерно-лабораторного корпуса, и они вернулись в свои «пенаты». Перешел в энерго-производственный комплекс в составе «Чернобыльсервиса». Начальник диспетчерской службы, занимается теплотехническими коммуникациями Чернобыля. В настоящее время работает там же, теперь уже в ГСП «Чернобыльский спецкомбинат».

«УКРЫТИЕ» – главный объект

Строительство объекта «Укрытие» было начато после того, как в середине мая 1986 года Государственная комиссия приняла решение по долговременной консервации четвертого блока ЧАЭС с целью предотвращения выхода радионуклидов в окружающую среду и уменьшения влияния проникающей радиации на промышленной площадке ЧАЭС (постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 29 мая 1986 года № 634-188, в котором защитная оболочка получила название «Укрытие реактора № 4 Чернобыльской АЭС»).

Учитывая чрезвычайно большую ответственность, которая возлагалась на это сооружение, проектировщиками было рассмотрено восемнадцать (!) вариантов проекта объекта «Укрытие». Окончательный вариант проекта был разработан к 20 августа 1986 года. Главным проектировщиком защитного сооружения был Всероссийский проектный и научно-исследовательский институт комплексной энергетической технологии (ВПНИИКЭТ, г. Санкт-Петербург).

Автором и техническим руководителем проекта объекта «Укрытие» был Владимир Александрович Курносов (1926-1998), в то время главный инженер ВНИПИЭТа, и, с точки зрения всех специалистов, лучшего руководителя проекта тогда невозможно было представить. Более 40 лет проработал Владимир Александрович в атомной промышленности. Доктор технических наук, руководитель проекта работ при ликвидации аварий 1957 и 1963 годов в Челябинске-65. Имея колоссальный опыт проектирования, обладая незаурядной инженерной стратегией, В. А. Курносов реально представлял всю сложность порученной работы по консервации 4-го энергоблока ЧАЭС.

Им были обозначены главные проблемы: как подступиться к работам в полях радиационного излучения, где исключено присутствие человека. Как, не имея доступа к абсолютно разрушенным конструкциям блока, создать из них локальные опоры будущих несущих элементов перекрытия. Как создать сооружение, исключающее выброс радиоактивных аэрозолей и не допускающее попадание атмосферных осадков внутрь изолируемых помещений. Как отсечь аварийный блок, чтобы дать возможность функционировать 1-му, 2-му и 3-му блокам, из каких элементов и какими грузоподъемными механизмами можно выполнить монтаж конструкций. Все перечисленные проблемы не имели мировых аналогов, однако их удалось решить коллективу проектировщиков, возглавляемому В. А. Курносовым, в рекордно короткие сроки, на удивление западным специалистам.

При непосредственном участии В. А. Курносова было проведено обследование аварийного блока, именно тех мест и конструкций с высоким уровнем радиоактивного излучения, которые являлись ключевыми. Проявляя личный героизм и мужество, В. А. Курносов обследовал разрушенный реактор в «Батискафе», подвешенном на крюк подъемного крана.

Именно В. А. Курносовым разработана уникальная методика локального усиления разрушенных конструкций для создания на их базе опор несущих элементов перекрытия. Разработаны элементы и блоки конструкций, не требующих применения электросварки, и держатся они за счет собственного веса после дистанционной укладки их на место монтажа. Разработаны усилия разрушенных стен реактора с помощью специальных металлических конструкций.

Конструктивный блок перекрытия реакторного зала изготовлен из труб большого диаметра взамен традиционных ферм, и монтаж этих конструкций выполнен дистанционно, без присутствия человека. Эти решения являются гордостью современной инженерии. Благодаря личному участию В. А. Курносова в принятии проектных решений, постоянной координации деятельности всех организаций, участвующих в процессе строительства, стало возможным создание уникального сооружения, каким является объект «Укрытие». В мае 1990 года в зоне станции произошло землетрясение силой 3,5-4 балла, но никаких обрушений или трещин в основных несущих конструкциях «Укрытия» не было.

объект «УКРЫТИЕ»

С конца 1992 года за состоянием «Укрытия» наблюдают ученые и инженеры Киевского научно-исследовательского института строительных конструкций (НИИСК). Эта организация имеет Государственную лицензию на выдачу экспертных заключений по состоянию «Укрытия». Их мнение: объект может прослужить и тридцать, и пятьдесят лет. Реальность воплощенных идей автора проекта объекта «Укрытие» высоко оценила сама жизнь. Участники ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы на 4-м блоке единодушно считают, что именно В. А. Курносов представляет собой человека, чьи инженерные решения и идеи дали возможность ликвидировать крупнейшую техногенную аварию конца ХХ века в рекордно короткие сроки.

В дальнейшем В. А. Курносов, как директор ВНИПИЭТа, принял активное участие в восстановлении разрушенного землетрясением Кировакана, ликвидации аварии в Арзамасе. Это просто критические стройки, а сколько рядовых – не пересчитать.

Вот такой потрясающий специалист возглавлял проектную группу при возведении «Укрытия». Осталось только добавить, что Владимир Александрович родом из г. Тамбова. В 1953 году, после нескольких лет учебы и работы прорабом и начальником участка треста «Лензолото», окончил Ленинградский инженерно-строительный институт. В 1953 году был принят на работу в ВНИПИЭТ, где прошел путь от инженера до генерального директора.

Его заслуги высоко оценены Правительством. В 1982 он году награжден орденом Трудового Красного Знамени, в 1986 году – орденом Октябрьской Революции, а в 1996 году ему присвоено звание «Заслуженный строитель РФ». В. А. Курносов – член двух Международных академий, лауреат Государственной премии. Его не стало 8 декабря 1998 года. Из 54 лет трудового пути 46 лет Владимир Александрович Курносов отдал Минсредмашу.

Шахтеры на ЧАЭС в 1986 году

Из заметки Председателя Тульской областной общественной организации «Союз Чернобыль» – Владимира Наумова, я узнал, какую роль сыграли в ЛПА на ЧАЭС мои земляки.

Одним из проектов по ЛПА на ЧАЭС стал проект укрепление фундаментной плиты, методом подкопа под реактор с монтажом системы охлаждения фундаментной плиты жидким азотом. На основе гипотезы о том, что активная зона реактора, расплавившись и достигнув температуры в десятки тысяч градусов, прожжет бетонные перекрытия, фундаментную плиту и уйдет глубоко в недра земли, загрязняя грунтовые и артезианские воды. Правительственная комиссия приняла решение: начать работы по укреплению фундаментной плиты и монтажа системы охлаждения.

5 мая 1986 года работники «Киевметростроя» приступили к рытью котлована. Были командированы шахтеры Донецка и «Подмосковного угольного бассейна» выполнили проходку под фундаментную плиту, провели ее укрепление, а монтажники Токтогульской ГЭС провели бетонные работы и установили систему охлаждения фундаментной      плиты.

Задание было выполнено. Тысячи людей были переоблучены, но уже 05.05.1986г. было известно не эксплуатации, а членам правительственной комиссии, что температура активной зоны начала снижаться.

Бессмысленная затея, обошедшаяся очень тяжелыми потерями. И все – таки этот проект начали воплощать в жизнь. Главную роль в проекте охлаждения реактора сыграли шахтёры Тульской области, которые вошли в состав отряда Московского угольного бассейна. Они работали непосредственно под аварийным блоком ЧАЭС, отгружая породу из штолен под реактором. Отряд „Мосбасс“ целиком состоял из шахтёров-туляков, добровольно отправившихся устранять последствия аварии. Московский, так называемый, «отряд смертников», был создан на базе шахтёров из Ивановской и Тульской областей. Лично я был в отряде „Мосбасс“. То, что я там видел, я не увижу больше, по всей видимости, никогда. „Как закалялась сталь“ – цветочки по сравнению с тем, как там работали шахтёры. Каждая смена грузила по 90 вагонеток, а смена длилась всего каких-то 3 часа. Был абсолютный рекорд, который принадлежит горному мастеру Анатолию Камаеву из Алексина. Он погрузил 96 вагонеток. Это невероятно, как может мобилизовать свои ресурсы человек в критических ситуациях. На каждую вагонетку уходило по 3 минуты. Представьте себе сам процесс: сначала полтонны грузятся в вагонетку, потом она перевозится вперёд на 150 метров, выгружается, столько же идет обратно. Шахтёры работали нон-стоп. Я был механиком, помню, меня вызвали, когда случились проблемы с электроснабжением. Свет мы чинили минут 20, всё это время шахтёры продолжали трудиться в темноте».

В ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС участвовали около 2500 жителей Тульской области. Из них к 2015 году ушли из жизни примерно 700 человек.

В 2012 году в помещении Тульской региональной организации «Союз Чернобыль» создан музей чернобыльской славы, в котором размещены артефакты, связанные с тульскими ликвидаторами.

Аэростат

Во время работ на строительстве «Саркофага» возникало множество проблем технического характера. Одна из них – освещение строй площадки, работы велись круглосуточно. Много вопросов возникало по поводу использования аэростата на ЧАЭС. Как он работал и куда делся после окончания строительства «Саркофага». Об этом рассказали сами ликвидаторы:

«Работали, и днем, и ночью, строя саркофаг. Вот таким вот образом решили проблему освещения стройплощадки! Аэростат ДКБА. Работы по возведению саркофага велись даже в ночное время. На строительстве были использованы краны Demag. Управлять ими приходилось с безопасного расстояния. Для управления кранами на них была установлена телеаппаратура. Но с наступлением вечера камеры «слепли». Требовалось освещение строительной площадки ОУ. Но тут возникла проблема: а куда установить осветительную аппаратуру? Ближайшие от реактора здания были высотой до 40 метров, а сам реактор возвышался на 70 метров. Соответственно освещать стройплощадку с ближайших зданий не представлялось возможным. Но решение было найдено довольно быстро. Было решено использовать авиацию. Самолёты и вертолёты для этой цели не походили, т.к. их время пребывания над объектом было ограничено. Зато привязной аэростат для этой цели подходили по всем параметрам: время нахождения аэростата на заданной высоте было почти не ограниченно, радиация никак не влияла на аэростат. За выполнение поставленной задачи взялись специалисты Вольского воздухоплавательного испытательного центра ВВС и специалисты ДКБА (Долгопрудненское конструкторское бюро автоматики). Работа им предстояла трудная т.к. никто до этого ничего подобного не делал. Привязной аэростат был установлен у южной стены энергоблока. На нём была установлена осветительная «люстра» мощностью ~40 кВт. Дальнейшая судьба аэростата – захоронение. Аэростат, освещавший жерло чернобыльского саркофага, вмещал более двух тысяч кубометров гелия. Когда часть газа улетучивалась, «сигару» подтягивали к земле на дозаправку. Как бы то ни было, а 22 октября со второй попытки аэростат подняли в небо. Монтажники тут же прозвали небесный светильник «люстрой». И часто зазвучали здесь команды-просьбы: «Малый поворот направо! А теперь придержи, тень откуда-то взялась» (это крановщику). И тут же по динамику в соседний бункер: «Мужики, дайте «люстру» чуть влево. Темно там, братцы!». Новиков прибыл на ЧАЭС в составе второй группы, на смену коллегам, которые уже хватанули изрядную долю радиации. По ходу эксплуатации аэростата случалось всякое. То светильник при подъёме о стенку грохнется, то нити троса изорвутся, то оболочка аэростата прохудится, а шлёпать на его радиоактивный бок заплатку приходилось там, где по правилам положено было «передвигаться только бегом» … Когда работы на саркофаге подошли к концу, из китового тела аэростата выпустили летучий гелий, а оболочку захоронили».