Либертанго

Поспешно гасим огни

И никогда не скучаем.

И пусть сосед извинит,

За то, что всю ночь звенит

Ложечка в чашке чая.

Ты говоришь, я так хорош.

Это оттого, что ты так хороша со мной.

Посмотри: мой бедный ёж

Сбрил свои иголки – он совсем ручной…

Макс наблюдал за реакцией и где-то после слов «мой бедный ёж» по неуловимым признакам понял, что ситуация в его руках. Но если уж он задумал отвезти сегодня девушку домой – так тому и быть!

Он отложил гитару и поднялся.

– Это балкон? – спросила Лана.

– Да. Хочешь взглянуть?

Они вышли и встали возле перил.

Мерцали звезды. Светился город. Подмигивал светофор.

Городской шум понемногу стихал.

Лана хотела что-то спросить или уже спросила, оборотившись к Максу, а он повернулся, чтобы ответить. Их губы неожиданно встретились. Время исчезло.

Время вновь появилось, по крайней мере для Макса. Везти домой!

И дело было, конечно, не в его пресловутом плане. Макс знал – и знание это, казалось, втекает через губы, по замкнутой электрической цепи, – что Лана будет сожалеть, ей будет совестно, если сегодня она останется с ним. Чему-то нужно еще дозреть, выдержаться, должен отойти осадок, иначе он уже не исчезнет – горький и мутный винный осадок в душе. И ответственность полностью на нём: он держит в руках жизнь девушки точно так, как держит ее сейчас за тонкие плечи. И сегодня он отвезет ее домой.

Усилием прервал поцелуй, Макс произнес, наверняка зная ответ:

– Останешься?

– Нужно ехать.

– Тогда едем.

Час 7. Про майора

Подпрыгиваю на волнах и опускаюсь.

Подпрыгиваю. Опускаюсь…

Нельзя болтаться тут вечно, я должен что-то придумать. Всегда ведь что-то придумывалось! Не бывает, не может быть безвыходных положений! Или бывает?..

Попробую: набрать воздух и нырнуть головой вниз. Плыть в глубину, сколько позволят уши. Выпустить из себя весь воздух. Пить, заглатывать воду, сколько получится (ее и так полно в животе). С такой тяжестью наверх уже не вытолкнет. А если и захочу, всплыть не успею. Потеря сознания от нехватки кислорода – и дело сделано.

Слабенький план. Но лучше, чем никакого.

Всё.

Глубокий вдох. Перевернулся и – вертикально вниз.

Сильнее грести!

Уши сдавило – больно!

Еще вниз!

Теперь полный выдох.

Пью: вода вливается в тело. Еще. Еще. Пить. Еще пить воду. Еще…

Ни верха, ни низа… Руки и ноги движутся хаотично, замедляются, еще замедляются, шевелятся медленно, еле-еле…

Совсем перестаю двигаться…

Очень тихо…

__________

Невидимая рука режиссировала и направляла жизни героев. Тремя годами ранее как по нотам был разыгран первый акт драмы. Макс увидел – большего и не требовалось, ибо мужчина «любит глазами», а Лана услышала – и го?лоса в телефоне было достаточно. Тогда же возникла связь – будто бы эфемерная, на деле же прочнее всего, что мы знаем.

И вот они наконец вместе.

В ту субботу он отвез Лану домой и договорился о следующей встрече: перед выходными, в четверг, после того, как она сдаст последний экзамен.

В четверг вечером по дороге в кампус, тормознув возле цветочного магазина, под проливным дождем Макс заскочил внутрь и купил нечто розовое, завернутое в целлофан. Букет и борсетку кинул на заднее сиденье.

В общежитии запарковался возле корпусов, выключил двигатель: мечущиеся дворники замерли посреди лобового стекла. Теперь: отжать кнопку замка задней двери, распахнуть переднюю дверь, выставить наружу зонт и раскрыть. Вылезти под зонт, быстро, пока не натекло, захлопнуть переднюю дверь, а заднюю – открыть. Свободной от зонта рукой схватить цветы и борсетку (быстрее!), вжать кнопку замка водительской двери, вжать кнопку задней двери, захлопнуть.

В левой руке – зонт, в правой – борсетка и букет. Всё на месте? Ключ?! Торчит в зажигании!!!

Макс сходу постучал и, едва дождавшись ответа, вломился и протянул Лане букет.

– Я позвоню?

Трубку дома никто не брал. Макс принялся мерить комнату шагами.

– Присядь, – сказала Лана. – Что случилось?