Рыжая ведьма и Мальчик-шаман

«Пейте газированную воду „Ацтлан“!»

На одном из домов сбоку во всю стену красовался плакат с человеком в набедренной повязке. Человек был изображен в прыжке. Выставив вперед локти, он зажал между ними небольшой черный шар. Надпись под плакатом гласила: «Привет участникам Третьего международного чемпионата по игре в мяч!»

Все здесь было так непохоже на тихую улицу Гранильщиков, что у Темакуити от обилия впечатлений закружилась голова. Они с бабушкой вышли из автобуса на площади. Впереди виднелась зубчатая стена храмового комплекса, украшенная головами змей. Всю площадь пересекала бесконечная очередь. Она тянулась от ближайшей улицы до ворот с высокими колоннами. На их плоской крыше темнели каменные фигуры орла, медведя и ягуара. Люди в очереди вели себя оживленно. Что-то выкрикивали, громко переговаривались:

– Да у этого «Тапира» никаких шансов нет! Он еле-еле дополз до полуфинала: наш «Ягуар» их всухую разделает!

– Ну, не скажи, «Тапир» – противник серьезный…

– Они, что, все решили храмы посмотреть? – спросила Темакуити у бабушки.

– Вряд ли – отозвалась Читцин. – Кроме храмов, там площадка для игры в мяч, – главная в стране.

– А, ну да…

Над стеной как гора вставала великая двойная пирамида Солнца и Дождя, был виден красный купол храма Пернатого Змея и крыши других храмов, поменьше. Справа перед воротами расположился старый императорский дворец. Его стены покрывала тонкая резьба: одинаковые ромбы из листьев и цветов кактуса. После озера и ярких красок улицы Старых храмов вся эта древность, знакомая по открыткам и телевизору, казалась скучной.

– Наверно, храмы мы сегодня не увидим, – вздохнула Читцин.

– Ничего, – без сожаления проговорила Темакуити. – Я и так на картинках видела.

Они обогнули Старый дворец и вышли к южной стене на торговую площадь. Здесь расположился Новый дворец с бирюзовым куполом, перестроенный сотню лет назад в заокеанском стиле. Напротив, него перед старинным акведуком сиял огнями магазин Коконейотля. Высоченный, ступенчатый как пирамида, весь в барельефах, с которых на Темакуити поглядывали ярко раскрашенные звери и боги.

Читцин купила им у уличной торговки по порции мороженого и повела внучку к магазину. Над входом скалилась змеиная морда из цветных завитушек. Они вошли в стеклянные вертящиеся двери и у Темакуити сразу же разбежались глаза. Это был настоящий игрушечный рай. Наверное, Южный рай, куда бог Дождя забрал маму и папу, выглядел примерно так же. Сосчитать все этажи – пальцев не хватит и на каждом игрушки! Игрушки на мозаичном полу, игрушки на полках, игрушки, подвешенные к потолку. Чего здесь только не было! Куклы в народной одежде, куклы в модных заокеанских платьицах, совсем маленькие куклы и большущие – с саму Темакуити ростом. Кукольные дома, кукольная мебель, кукольная посуда. Обезьяны, ягуары, медведи, собаки, слоны, – плюшевые, резиновые, деревянные, целлулоидные. Модели автомобилей, кораблей, самолетов и еще столько других самых разных игрушек, что и не перечислишь.

– Как договаривались, выбирай что хочешь, – улыбнулась бабуля Читцин. Сказать-то было легко, а вот выбрать – совсем наоборот. Больше часа Темакуити бродила по игрушечному раю, а бабушка терпеливо следовала за ней, чтобы ребенок, упаси добрые духи, не потерялся. Девочка брала одну игрушку, потом, увидев другую, бросала ее, находила третью и бросала предыдущую… Она и не думала, что выбор подарка окажется таким трудным и утомительным делом. Темакуити была готова разрыдаться. Брала новую игрушку, оборачивалась на Читцин, но та только пожимала плечами. Наконец, совсем отчаявшись, она схватила первое, что попалось на глаза. Большого розовощекого пупса с довольно глупой физиономией и пластмассовый меч-макуауитль: не очень точную копию оружия древних.

Подарки ей не понравились. Всю обратную дорогу Темакуити дулась на саму себя. Лучше бы она выбрала ту куклу в розовом платье колокольчиком и в узконосых лаковых туфельках. А к ней ту старинную красную машину с откидным верхом. Что она теперь будет делать с этим дурацким пупсом и с этим дурацким мечом?..

Но Темакуити все-таки придумала, что с ними делать. Она стала играть в приход Мальчика-шамана. Мальчик, – его, конечно же, изображал глупый пупс, – всегда являлся из шкафа. Он жил там за обувными коробками. Придя, он начинал обижать ее кукол, которые мирно сидели за столом и пили шоколад. Выволакивал из-за стола за шиворот Желтоглазку или даже Куити-маленькую, чтобы отдать ее тысячеликим духам. Они жили в деревянном пенале с карандашами и перьями. И тут появлялась Темакуити. Торжественно отшлепав Мальчика плоской стороной меча, прогоняла его обратно в шкаф.

А в месяц Прибытия богов в тринадцатый день Тростника он пришел по-настоящему.

После уроков Темакуити сидела с бабушкой в ее комнате и смотрела телевизор. Перед его крохотным черно-белым экраном стояла специальная увеличительная линза. На экране известный телеведущий представлял зрителям какого-то крепкого мужчину с длинными седыми волосами. Мужчина был в шапке из перьев и в одежде людей племени никан-тлака.

– Сегодня у нас в гостях человек необычной и весьма романтической профессии, – быстро говорил ведущий, – самый настоящий шаман господин Теопишки. Итак, что вы можете сказать нашим зрителям о своей профессии?

– Только то, что это не профессия, – усмехнулся господин Теопишки. – Скорее уж призвание или дар.

– И как вы пользуетесь своим даром? Бьете в бубен, чтобы вызвать дождь?

– Я слышал, что этим шаманы тоже занимаются, но у меня несколько иные методы.

– И какие, если не секрет?

– Я воздействую на мир Дня из мира Сна.

– Миром Дня вы называете наш обычный мир?

– Так и есть.

– А мир Сна – это когда вам снятся вещие сны?

– Не совсем так. Точнее, совсем не так. Чтобы попасть в мир Сна, вы во сне должны понять, что спите. Понять, что вы не один из персонажей сна, а тот самый человек, который уснул и сейчас видит этот сон. Как только вы это понимаете, вы оказываетесь в особом магическом пространстве, где вам подвластно все. Ну, или почти все. Это и есть мир Сна. В нем-то и начинается настоящая магия. Ведь несмотря на кажущиеся различия мир Дня и мир Сна очень сходны между собой.

– В чем же это сходство?

– Скажем так, между ними нет четких границ. Это как бы две разные грани одной и той же реальности.

– И каким образом это можно использовать?

– Каким угодно. Скажем, в мире Сна можно освоить любой магический навык, чтобы пользоваться им потом в мире Дня. Из мира Сна можно лечить людей, влиять на события мира Дня: бить в бубен и вызывать дождь, как вы выразились. И тому подобное. Также мир Сна – это своего рода дверь в различные…

Но про дверь Темакуити недослушала. Поняла, что спит: лежит на кровати в своей комнате. Комната была совсем такая же, как наяву. Осеннее солнце тягуче лилось из приоткрытого окна. Золотило занавески с птицами кецаль, шкаф, игрушки, рисунки на стенах, часы-ходики в виде веселой мордочки ягуара. Темакуити поднялась с кровати, толкнула дверь, вышла во внутренний дворик дома. Здесь было тихо и темно как в безлунную ночь. Только из-за двери в бабушкину комнату сочилось какое-то бледно-желтое, похожее на мясной бульон мерцание и слышался слабый электрический гул. Так гудят провода под высоким напряжением. А еще был запах. Легкий, почти неуловимый, сладковатый запах не то каких-то странных духов, не то аптеки.

«Это оно?» – подумала девочка. В два шага приблизилась к двери. Надавила на ручку. Комнату заливал тусклый свет. Он пульсировал тонкими волнами по стенам и потолку как море на ожившем детском рисунке. В центре висела… нет, назвать это лампочкой не поворачивался язык. Скорее уж это было насекомое. Странное электрическое насекомое. Уродливая колба, заостренная книзу. Множество прихотливо закрученных мерцающих спиралей внутри и снаружи колбы. Какие-то черные антенны или суставчатые паучьи лапы, на которые тоже были нанизаны спирали. Лапы медленно двигались одна навстречу другой. Невозможное устройство низко гудело.

Не смея войти в комнату, девочка стояла и смотрела на «лампочку» как завороженная. Опомнилась, только когда в спину пахнуло холодом. Вздрогнула, повернула голову. Сзади что-то приближалось. И было это что-то очень холодным и очень темным. В два раза темнее сумрака двора.

– Бабушка! – закричала Темакуити, чувствуя, что просыпается. – Это оно! Оно близко!

– Успокойся, внучка, все хорошо! – Открыв глаза, девочка увидела, что бабушка рядом и держит ее за руку. – Вставай-ка, я кое-что тебе покажу.

Читцин подвела ее к овальному резному столику возле телевизора. На нем стоял старый патефон – обтянутый зеленой клеенкой ящик с никелированной ручкой на боку. Сухой ладонью с длинными узловатыми пальцами бабушка легонько погладила крышку патефона. Приподняла ее:

– Вот это и есть наше оружие Куити: – произнесла она с улыбкой.

– Твой старый музыкальный ящик? – удивилась девочка и вдруг вспомнила: бабушка всегда слушала на патефоне одну и ту же песню, причем делала это, закрывшись в комнате на крючок.

– Он и еще кое-что.

«Что», – хотела спросить Темакуити, но вздрогнула, услышав тот самый тихий гудящий звук из сна. За окном стало медленно темнеть и запахло странными духами-лекарством. Девочка моргнула пару раз, но это не помогло:

– Бабушка!

– Не волнуйся, – спокойно ответила Читцин. Вытащила из ящика под столешницей большой квадратный конверт серой бумаги с круглым вырезом посередине. В вырезе виднелась зеленая этикетка с золотой собакой, которая сидела перед раструбом граммофона. «Дружба» (танго, муз. Т. Тлапицаля) – прочла Темакуити под эмблемой.

Бабушка бережно достала пластинку из конверта. Поставила черный диск на патефон и взялась за ручку, которая тихонько защелкала при каждом повороте. Тронула какой-то рычажок, – пластинка завертелась, – и опустила на нее круглую мембрану с иглой. Сквозь треск и шипение ударили первые резкие аккорды. Трудно было понять, какие звучат инструменты, но именно это и наполняло песню такой таинственной силой, делая ее похожей на шаманское заклинание. И вот вступил голос. Гулкий, будто женщина с пластинки пела в большую кастрюлю, но очень нежный, переливчатый как звон колокольчиков. Темакуити пришлось сильно постараться, чтобы разобрать слова:

Как цветок душистый, как перо кецаля
трепетна ты, дружба радостных сердец!
Опереньем цапли вплетена ты в праздник.
Наша песня – птица, птица-бубенец.

К дальнему жилищу золотого солнца
Тянутся от века песня и цветок.
Мы идем с тобою по земле беспечно
Будто всем дорогам не отмерен срок.