Следы

Следы
Михаил Павлович Игнатов

Скука и кондиционированный рай исследовательского модуля или бессонные ночи фронтира?

Михаил Игнатов

Следы

Борис даже не взглянул на вошедшего. Да, опоздал. А ещё автоматика едва успела открыть ему дверь. Уже ясно, что не в духе. А причину расскажет сам, едва чуть остынет.

Поэтому и продолжал вглядываться в графики, давая напарнику время, только незаметно косясь в его сторону. Станислав упал в кресло, шумно вздохнул и повёл перед собой рукой. Стена напротив, до этого надёжная, фактурная, «под старину» будто истаяла, открывая, висящую за ней, каплю дрона с алеющим бортовым индексом.

На полную проверку у Станислава ушло минут пятнадцать. Затем элеватор дрогнул, сменяя ячейку боксов и дрона, висящего в ней. А Станислав хрипло спросил, словно в пустоту:

– Вот для чего им проверка навыков навигации и пилотирования? Р-ретрограды! Сейчас достаточно отдать команду и борт построит маршрут раз в сто быстрее меня.

Борис позволил себе короткую усмешку, прежде чем ответить. Понятно всё со Станиславом. Сегодняшняя дата и быстрая проверка в сети, лишь подтвердили мысли. Ежегодный отборочный экзамен на пилотов в ТрансОрбиталСистем. А вот слов Борис не сдерживал:

– Да им и пилоты не нужны. Лишняя, даже чрезмерная нагрузка при проектировании модулей. Столетний ураган только набирает силу. Половину полезного объёма уходит на защиту хрупких людей. Думаю, не пройдёт и десяти лет, как все пойдут по пути японцев.

Станислав скривился, развернул кресло и с жаром возразил:

– То-то у них который год капитализация падает. – вскинул руку и погрозил пальцем неизвестно кому, возможно совету директоров ТОС. – Так что не пойдут, нет. С тех пор как они перевели разведку на беспилотные модули, у них резко снизился прирост новых раскопов. Даже я могу сравнить даты, графики из открытых источников и сопоставить эти два события.

– Тогда почему здесь это у тебя не выходит?

Станислав перевёл взгляд на дрон, поверх которого плыли только ему видимые графики и отчёты проверочных систем. Пожал плечами:

– Не знаю, Борис. Не лежит душа. К чему всё это? Настоящая жизнь там.

Станислав снова ткнул пальцем, на этот раз в пол, указывая направление, где лежала Твердь. С тоской сказал:

– Там они буквально держат возможность на кончиках пальцев, отправляя дронов на разведку.

– Совсем нет. Как раз у нас больше шансов проявить себя, чем пилотам.

– Сегодня твоя язвительность переходит границы.

Между рабочими местами стала подниматься не виртуальная, видимая всем тёмная завеса, скрывая Станислава. Сменила десяток фактур, в конце превратившись в истрёпанную временем темно-алую шестигранную кладку. Точь-в-точь такую, какие возвышались в раскопках на планете, в центрах ураганов. Борис взмахнул рукой:

– Да постой ты!

Станислав неприязненно спросил:

– Ну?

Но стена теперь поднималась едва заметно. Борис вздохнул:

– На станции шесть исследовательских доков. Человеческий персонал только в двух из них. Тот персонал, что включён в алгоритм проверки и оценки данных. И нас же самый высокий показатель находок.

Станислав раздражённо фыркнул, дёрнул ворот комбинезона:

– Давай говорить начистоту. Полное именование исследовательско-ремонтные доки. И вторая часть гораздо важнее, а находки благодаря пилотам внизу. У нас и Глобал вдвое больше копачей, чем у остальных. Мы лишь второй раз проглядываем маршрутные карты в поисках аномалий. Даже не мы, а алгоритмы.

– Среднее время проверки что у нас, что у Глобал на порядок дольше, чем у других. Так почему у нас такая очередь? Глянь в сети: больше полугода. Копачи с рейса снимаются, чтобы не пропустить окно. Есть ведь ещё наш док-автомат. Будь дело только в ремонте, то все бы шли к…

Станислав заученно забубнил:

– Знакомясь с пустотой, а затем и с буйством негостеприимной тверди, каждый пилот осознаёт насколько важно обеспечить грамотное и своевременное сервисное обслуживание, поскольку даже самые качественные разведывательные дроны не застрахованы от поломок и различного рода неисправностей. Они накапливаются, повисают грузом на вашей команде, снижая статус эффективности. – Станислав прервался на вдох и быстро сократил рекламный текст. – Бу-бу-бу. Только у нас финальную проверку проводят люди, только у нас каждое решение о продлении сервисного срока дрона принимается человеком на основании его многолетнего опыта. Только…

Борис вскинул руку:

– Хорош, хорош! Уже бегу записываться.

– Это просто дань традициям. Суеверие. Такое же, как крайний рейс, крайний тост и прочее. Не ожидал, что ты будешь утешать меня такой детской уловкой.

– Как знаешь. – Стена снова начала разделять два рабочих места, но Борис остановил её одной незаконченной фразой. – Сдашь пилотирование, завалят на психологических тестах: у тебя выдержки…

шестиугольная кладка, поднявшись на уровень пояса, через несколько секунд принялась опускаться. Дальше Станислав работал молча. Вот только элеватор двигался почти без простоев, без устали поднимая очередных дронов. Борис не выдержал:

– Стоп!

– Что в этот раз, старший оператор?

– Куда ты спешишь?

– Чего медлить? Визуал – норма. Интеллект – норма. Скан – норма. Отчёт авторемонта – норма. Все графики в зелёном, ресурс выше девяносто пяти. Карты проверены, отметок нет, аномалий нет, пятен нет. Скорее это я должен спросить, что это у вас, Борис случилось?

Кресло Станислава скользнуло, остановилось вплотную к креслу Бориса.

– Что тут у тебя?

Борис пожал плечами и сменил параметры отображения рабочего стола, сделав его доступным для глаз любого. Станислав скользнул по панелям взглядом, комментируя видимое вслух:

– Норма, зелёное, зелёное, ресурс девяносто восемь. Что ты его мурыжишь?

Подняв взгляд, Станислав оглядел висящий по ту сторону бокса дрон, остановившись на его алом бортовом номере. Неуверенно спросил:

– Семёрка на конце? Это не тот дрон, что стоял здесь ещё вчера? Или похожий номер?

– Он.

– Ну конечно. Я уже только сегодня выпустил шесть дронов, хотя и опоздал.

– Думаешь больше – лучше?

– Думаешь, медитировать над одним – лучше?

– Этот дрон уже бывал у меня. Год назад. Гляди.