Дни Бочонка

В любом случае, когда варианты направления перемен исчезают я всегда могу прийти в "Бочонок" и спокойно отдохнуть в забытьи. В выходные там, по обыкновению, собираются Садёнов, Боголюбский и Сатанов. В этот раз даже пришёл Ничиухин.

Я подоспел к компании несколько позднее из-за того, что покупал себе новый стол и кресло, а старые продавал одному знакомому.

Мысль о создании домашнего уюта возникла после разговора с Алиной. "Почему нет? Вложение в дом всегда полезно." – сказал я себе. К тому же я основательно прибрал свою двухкомнатную квартиру так, что теперь она была похожа на апартаменты класса люкс в гостинице. В целом, день прошел продуктивно, без отвлекающих мыслей, с полной концентрации на цели купить мебель. Меня это правда понравилось.

Однако "Бочонок" не ждал, и потому в 6 часам я неспешно спускался по лестнице, как на ступеньках третьего этажа в нос мне ударил мягкий запах воска (будто жгли свечи), который по мере приближения к выходу лишь усиливался, становясь тошнотно-приторным.

На первом этаже, из дверей квартиры, находящейся прямо напротив входа в подъезд, меня окликнула старуха Махиненко, не дав сделать два шага до свежего уличного воздуха вслед за только что вышедшим человеком даже не обернувшимся на вопли соседки.

Она опиралась на потёртый костыль, нога её стояла в тазике, один глаз смотрел в левый верхний угол, а другой тщетно пытался открыться. Позади этой расплывшейся фигуры злобно лаяла собака.

Прежде чем описывать дальнейшие события, сначала, наверное, следует рассказать о том, кем была Махиненко. По рассказам родителей и частично по моей памяти, в молодости нынешняя старуха, являлась демоном во плоти: она осыпала нецензурной бранью каждого, кому посчастливилось появиться в нашем подъезде или где-нибудь поблизости, в том числе соседей. Проще говоря: плевала на всё и вся с высокой колокольни. Теперь, спустя почти 50 лет, она изменилась. Но не из-за раскаяния, а потому что силы на гнев закончились. Она в одиночку вырастила дочку, а та в свою очередь принесла в дом сына от неизвестного мужчины (пошла по стопам матери).

Вот потомство старухи подросло, и она стала обыкновенной попрошайкой. Впрочем, не совсем обыкновенной. Благодаря мастерскому умению разжалобить, соседка сделала в своей квартире высококлассный ремонт, притом содержа двух нахлебников – почти не работающих внука и дочь.

Давным давно, когда я был еще маленьким ребенком, у них была собака по кличке "Малышка". Бедному животному Махиненко старшая ошпарила кипятком морду, в том числе глаза. Малышка прожила ещё лет 7 рядом с подъездом, скуля каждый раз, когда кто-либо из жильцов подходил к двери. Вся грязная, вшивая и незрячая – лицо её напоминало вывернутый наружу желудок с двумя криво втиснутыми мутными линзами. Страшное зрелище – сказать нечего. В квартиру животное старуха пускала редко, может из-за отвращения; так бедная собака промучалась до самой смерти. В конце концов она просто исчезла.

Теперь Махиненко была похожа на Малышку: такая же слепая, с такими же жесткими тычками седых волос на лице. От прежней злобной тиранши осталось мало доброго и человеческого.

– Мужчина, мужч-ч-ина, стойте.

– Да?

– Вызовите телефониста!

– Какого телефониста?

– Ну телефониста обыкновенного.

– А вы скажите номер!

– Да я откуда знаю?! – в гневе вопросила Махиненко.

– А кого вызвать-то?

– Телефониста!

– А у вас какой провайдер?

– Да я откуда знаю? Просто телефониста обыкновенного!

– А что случилось?

– Меня бросили все без средств существования!!!

– Кто?

– Дочка и внук?

– Как так? Они ведь вам родные.

– Да вот так. Взяли и бросили, разбежались куда-то, а меня забыли. Дурни!

– Значит вы из так воспитали.

– Да разве я из плохому учила?? – потеряла старуха терпение

– Не знаю. Вряд ли чем-нибудь помочь смогу.

Я молча направился к выходу, на ходу заслышав тихое бормотание: "Все вы такие… Ну ладно, спасибо", или что-то похожее.

В тот момент я подумал о том, что хозяйка достойна судьбы своей собаки и, по справедливости, должна принять расплату за грехи целиком и полностью. Эта мысль уверенно продержалась у меня в голове менее четверти часа, а потом ей на смену пришла одна из главных соперниц справедливости – жалость.

Глава 5

Подходя к "Бочонку" я до сих пор сомневался, правильно ли повел себя в разговоре с Махиненко, ведь даже такая жалкая, противная, она вряд ли достойна большей кары, нежели уже получила. Неужели я должен облегчать ей расплату за грехи?

Тем временем в "Бочонке" кипели нешуточные страсти. Права оратора к крайне разгорячившемуся Сатанову.

– Жена с ума сошла! Начала ни с того ни с сего кричать, что я ей жизнь испортил. У неё прямо истерика произошла! Вы не поверите, какой ужас происходил, какой грязью она меня поливала целый час. В конце концов я не выдержал и дал ей оплеуху: нечего расходиться так, за языком следить надо!

– Я тебе говорил, что проку у тебя с ней не будет! Говорил? – разразился Боголюбский, размахивая сигаретой. – Во что ты превратился, дурак!

Сатанов промолчал.

– И кого только выбрал? Зачем? Мук захотелось?

– Хватит!!! – взвизгнул Демид Демидович.

– Ладно. Сам знаешь: я как лучше хотел. Теперь твоё дело.

– Моё! Молчи значит.

– Непременно. – с угрюмым видом затушил сигарету Боголюбский.

– Я говорю о том, что думаю и мнения не спрашиваю.

– Стало быть ни у кого?

– Нет, только у тебя!

– Как скажешь.

Сатанов осушил стакан бурбона в надежде успокоиться, после чего продолжил:

– Так вот, господа: что мне делать с женой? Прошу учесть, что в первые пол года были просто раем, а дальше она начала выкрутасы свои демонстрировать!

– По-моему, Демид Демидович, насилие – это не выход. – робко промычал Ничиухин.